Горькие силлогизмы - Эмиль Мишель Чоран

пафосный. Ему удалось добиться прямо противоположного тому, к чему он стремился, и пункт за пунктом разрушить собственный идеал. Вот почему он уникально чудовищен, то есть является дважды чудовищем. Самый пафос его чудовищен.

* * *

Все великие события были спровоцированы сумасшедшими, сумасшедшими посредственностями. Точно так же, и в этом можно не сомневаться, будет обстоять дело и с «концом света».

* * *

Все те, кто творит на земле зло, учит «Зохар», не лучше вели себя и на небесах. Они так торопились их покинуть и так спешили к бездне, что «явились на землю раньше предназначенного времени».

Бросаются в глаза глубина этого учения о предсуществовании душ и его полезность, позволяющая объяснить, почему «злодеи» чувствуют себя на земле столь

уверенно и всегда торжествуют, занимают самое прочное положение и всегда все знают. Они заранее готовились к своему перевороту, так стоит ли удивляться, что земля безраздельно принадлежит им? Они завоевали ее еще до своего появления здесь, а это значит, они владеют ею извечно.

* * *

Что отличает истинных пророков? То, что именно они стоят у истоков взаимоисключающих и враждующих движений и течений.

* * *

И жители метрополии, и обитатели деревушки до сих пор больше всего радуются, наблюдая за падением одного из себе подобных.

* * *

Потребность к разрушению укоренена в нас столь глубоко, что никому еще не удалось выкорчевать ее из собственной души. Она является составной частью сущности каждого человека, основой его бытия, и, бесспорно, имеет бесовскую природу.

Мудрец – это отошедший от дел, успокоившийся разрушитель. Все остальные – разрушители при исполнении.

* * *

Несчастье – пассивное, навязанное другими состояние, тогда как проклятие предполагает некий отрицательный выбор, а следовательно, содержит некую идею миссии, внутренней силы, совсем не обязательно присутствующую в несчастье. Проклятый человек – или целый народ – явление совершенно другого порядка, нежели человек (или народ) просто несчастный.

* * *

История в собственном смысле слова не повторяется, но поскольку число иллюзий, которые способен испытывать человек, ограничено, то эти иллюзии все время возвращаются к нему под другой личиной, придавая самой облезлой мерзости вид новизны и лакируя ее новым трагизмом.

* * *

Разрушение выглядит подозрительно именно потому, что разрушать так легко. Кто угодно способен достичь вершин в этом деле. Впрочем, разрушать что-то вне себя все-таки легче, чем заниматься саморазрушением. Что объясняет превосходство падших над агитаторами и анархистами.

* * *

Если б мне привелось жить на заре христианства, боюсь, я поддался бы его очарованию.

Как же я ненавижу этого исполненного любви ко всем фанатика, который якобы существовал, и как корю себя за то, что два тысячелетия назад примкнул бы к нему.

* * *

Разрываемый между склонностью к насилию и горьким разочарованием, я чувствую себя точно так же, как террорист, твердо решившийся на какое-нибудь покушение и остановившийся на полпути, чтобы почитать Екклесиаста или Эпиктета.

* * *

Если верить Гегелю, человек может стать полностью свободным только «в окружении мира, им же и созданного». Но ведь именно это он и сделал, и при этом добился таких цепей и такого рабства, каких еще не бывало.

* * *

Жизнь может стать терпимой только в том случае, если человечество распрощается с последней иллюзией, полностью избавится от заблуждений и будет радоваться этому.

* * *

Все мои мысли и чувства неразрывно связаны с практическим упражнением в антиутопии.

* * *

Человек недолговечен на земле. Он скоро выдохнется, и ему придется заплатить за свой слишком оригинальный путь. Допущение, что он может еще долго тянуть свою лямку и кончить добром, противоестественно. Подобная перспектива настолько печальна, что представляется вполне правдоподобной.

* * *

«Просвещенный деспотизм» – это единственный режим, способный прельстить свободный ум, который не желает соучаствовать в революциях, поскольку перестал ощущать себя даже соучастником истории.

* * *

Каждый раз, когда я сталкиваюсь с невинным человеком, я чувствую себя взволнованным и даже потрясенным. Откуда он взялся? Чего он хочет? Может, его появление предвещает какое-нибудь несчастье? Встречая человека, которого ни в коем случае нельзя причислить к себе подобным, испытываешь совершенно особое замешательство.

* * *

Где бы впервые ни появились представители цивилизованных народов, коренное население относилось к ним как к злобным существам, призракам, выходцам с того света. Никто и никогда не воспринимал их как живых людей! Какая потрясающая интуиция, какой пророческий взгляд!

* * *

Если бы каждый из нас «понял», история давно бы завершилась. Но мы биологически, сущностно не способны «понимать». И даже если бы поняли все, кроме одного человека, история продолжалась бы только из-за него и его ослепления. Из-за одной-единственной иллюзии!

* * *

Икс утверждает, что мы приблизились к окончанию «космического цикла» и скоро все рухнет. Он не сомневается в этом ни минуты.

В то же самое время он – отец семейства, и семейства многочисленного. Что же это за извращение, заставляющее человека с подобными взглядами швырять в мир ребенка за ребенком? Если уж ты провидишь Конец, если ты твердо веришь, что он не за горами, если ты даже чаешь его прихода – тогда уж жди его в одиночестве.

* * *

Мудрый Монтень не оставил последователей; истеричный Руссо до сих пор продолжает смущать народы.

Мне по нраву только такие мыслители, которые не вдохновили ни одного трибуна.

* * *

Флорентийский собор 1441 года принял указ, согласно которому язычники, евреи, еретики и схизматики ни в коем случае не удостоятся «жизни вечной» и все без исключения, кроме тех, кто перед смертью обратится в истинную веру, отправятся прямиком в ад.

Только в те времена, когда Церковь проповедовала столь чудовищный вздор, она и оставалась Церковью.

Ни один институт не может быть сильным и жизнеспособным, если не отбрасывает все, что не является его органичной частью. К сожалению, то же самое распространяется на народы и политические режимы.

* * *

Человек серьезного ума, честный перед собой, не понимает и ничего не может понимать в истории. Зато история прямо-таки создана для того, чтобы дарить наслаждение желчному эрудиту.

* * *

Неизъяснимую сладость доставляет мне мысль о том, что быть человеком означает родиться под несчастливой звездой, что все, что ты предпринимаешь и собираешься предпринять, обречено на провал.

* * *

Плотин подружился с одним римским сенатором, который отпустил на волю всех своих рабов, отрекся от имущества, а сам жил и питался у друзей, потому что у