Горькие силлогизмы - Эмиль Мишель Чоран

остальные, а потом еще годы и годы, чтобы забыть об этом пробуждении…

* * *

Когда мне нужно сделать какое-нибудь дело, взятое на себя по обязанности или ради удовольствия, стоит мне приступить к его выполнению, все без исключения занятия кажутся мне важными и увлекательными, все, кроме этого дела.

* * *

Думать надо о тех, кому жить осталось совсем недолго, кто знает, что для него больше не существует ничего, кроме времени для размышлений о скорой кончине. Писать надо для гладиаторов…

* * *

Наша эра подвергается эрозии вследствие нашей немощи, и образующаяся при этом пустота заполняется сознанием. Впрочем, нет, не так – эта пустота и есть само сознание.

* * *

Когда оказываешься в слишком красивом месте, начинаешь чувствовать моральный распад. При соприкосновении с раем «я» разрушается.

По всей вероятности, именно для того чтобы избежать этой опасности, первый человек и сделал известный всем выбор.

* * *

По зрелом размышлении, утверждений существует гораздо больше, чем отрицаний, – во всяком случае, так это было до настоящего времени. Поэтому давайте отрицать, не терзаясь угрызениями совести. На чаше весов все равно перевесит вера.

* * *

Субстанцией произведения является невозможное – то, чего мы так и не смогли достигнуть, то, что не могло быть нам дано, иначе говоря, сумма всех тех вещей, в которых нам было отказано.

* * *

В надежде на «восстановление сил» Гоголь отправился в Назарет и маялся там скукой, как на «российском вокзале». Именно это происходит с каждым из нас, когда мы пытаемся найти во внешнем мире то, что может существовать только в нас самих.

* * *

Покончить с собой потому, что ты есть то, что ты есть, – согласен. Но не потому, что кто-то захочет плюнуть тебе в лицо, пусть даже это будет целое человечество!

* * *

К чему бояться ожидающего нас небытия, если оно ничем не отличается от того небытия, которое нам предшествовало? Этот аргумент древних мыслителей против страха смерти совершенно не годится в качестве утешения. До того у нас был шанс избежать существования; теперь мы уже существуем, и боится исчезновения именно эта частичка существования, то есть нашего невезения. Конечно, слово «частичка» выбрано неудачно, ведь каждый из нас считает себя больше или, в крайнем случае, равным вселенной.

* * *

Обнаруживая, что все вокруг ирреально, мы и сами становимся ирреальными и пытаемся пережить самих себя, опираясь на жизненную силу и веление инстинктов. Но это уже ложные инстинкты и ненастоящая жизненная сила.

* * *

Если тебе предначертано заниматься самоедством, ничто тебя не спасет: любой пустяк ты будешь переживать как великое горе. Смирись с этим и будь готов в любых обстоятельствах отдаться тоске, ибо таков твой удел.

* * *

Подумать только, как много тех, кому удалось умереть!

* * *

Невозможно не злиться на тех, кто пишет нам заставляющие волноваться письма.

* * *

В одной из отдаленных индийских провинций люди не только объясняли все на свете снами, но и черпали в них сведения для исцеления болезней. При улаживании деловых вопросов, и повседневных, и самых важных, тоже руководствовались снами. Так продолжалось вплоть до прихода англичан. С тех пор как они появились, говорил один местный житель, мы перестали видеть сны.

То, что принято называть «цивилизацией», зиждется на дьявольском принципе, но осознание этого пришло к человеку слишком поздно, когда ничего исправить было уже нельзя.

* * *

Трезвость взглядов без корректирующего воздействия честолюбия ведет к маразму. Одно непременно должно опираться на другое и одновременно вести с ним борьбу, в которой не бывает победителя. Только при этом условии возможны и творчество, и сама жизнь.

* * *

Мы не можем простить людей, которых сами же и вознесли к облакам; мы торопимся прекратить с ними всякие отношения, разорвать самую хрупкую из существующих цепей – цепь восхищения, но не из заносчивости, а из стремления вырваться на свободу и вновь стать собой. Единственный способ достичь этого – несправедливость.

* * *

Если бы еще до рождения у нас спросили наше мнение, а мы согласились бы стать именно такими, какие мы есть, тогда проблема ответственности утратила бы всякий смысл.

* * *

Меня не перестает смущать то, с какой мощью и силой проявляется во мне taedium vitae[28]. Столько энергии в таком вялом недостатке! Именно этому парадоксу я обязан тем, что не способен сам себе назначить последний час.

* * *

Претензия на трезвость ума так же вредит нашим поступкам и всей нашей жизнестойкости, как и сама трезвость ума.

* * *

Дети восстают и должны восставать против родителей, и родители не в силах что-либо изменить в этом, потому что обязаны подчиняться общему закону взаимоотношений между живущими, согласно которому каждый сам порождает своего врага.

* * *

Нас так долго приучали цепляться за вещи, что, захоти мы освободиться от них, мы бы даже не знаем, с чего начать. И если бы нам на помощь не приходила смерть, наше упорство отыскало бы для нас еще одну форму существования, которой не страшны ни износ, ни дряхлость.

* * *

Всему на свете находится чудесное объяснение, если допустить, что рождение – событие печальное или, во всяком случае, нежелательное. Если же придерживаться другой точки зрения, тогда остается либо смириться с полной невнятицей существования, либо врать, как все остальные.

* * *

В одной гностической книге второго века нашей эры говорится: «Молитве печального человека никогда не достанет силы подняться к Богу».

…Поскольку люди молятся исключительно в печальных обстоятельствах, из этого следует, что ни одна молитва никогда не дошла по назначению.

* * *

Он был выше всех, но оставался самым никчемным человеком, потому что просто забыл желать…

* * *

В древнем Китае женщины, пребывающие в гневе или печали, шли на улицу, поднимались на специально для них выстроенные возвышения и во весь голос предавались поношениям или сетованиям. Необходимо возродить такие исповедальни и устроить их повсеместно, хотя бы взамен вышедшим из употребления церковным исповедальням или доказавшим свою бесполезность медицинским кабинетам.

* * *

Этому философу не хватает стержня, или, если отдать дань жаргону, «внутренней формы». Заданность, искусственность не позволяют ему быть живым или хотя бы «реальным». Это не человек, а какая-то мрачная кукла.

Какое счастье, что я больше никогда не открою ни одной из его книг!

* * *