Российское обществоведение: становление, методология, кризис - Сергей Георгиевич Кара-Мурза

форм: «Согласно законам политической экономии, отчуждение рабочего в его предмете выражается в том, что чем больше рабочий производит, тем меньше он может потреблять; чем больше ценностей он создает, тем больше сам он обесценивается и лишается достоинства; чем лучше оформлен его продукт, тем более изуродован рабочий; чем культурнее созданная им вещь, тем более похож на варвара он сам; чем могущественнее труд, тем немощнее рабочий; чем замысловатее выполняемая им работа, тем большему умственному опустошению и тем большему закабалению природой подвергается сам рабочий» [271, с. 89].

К. Маркс подчеркивает, что отчуждение возникает не только в процессе производства, оно тотально, вплоть до самоотчуждения: «Мы рассмотрели акт отчуждения практической человеческой деятельности, труда. …Это отношение есть отношение рабочего к его собственной деятельности, как к чему-то чуждому, ему не принадлежащему. Деятельность выступает здесь как страдание, сила – как бессилие, зачатие – как оскопление, собственная физическая и духовная энергия рабочего, его личная жизнь (ибо что такое жизнь, если она не есть деятельность?) – как повернутая против него самого, от него не зависящая, ему не принадлежащая деятельность. Это есть самоотчуждение, тогда как выше речь шла об отчуждении вещи» [271, с. 93].

Деятельность выступает как страдание, сила – как бессилие, зачатие – как оскопление! И на этой основе строили доктрину разрушения жизнеустройства СССР!

Возможно также, что непосредственно идею использовать понятие отчуждения как средство подрыва легитимности СССР подал Троцкий[52].

Сам Горбачев использовал старый троцкистский тезис об «отчуждении» советского работника от собственности: «Массы народа, отчужденные от собственности, от власти, от самодеятельности и творчества, превращались в пассивных исполнителей приказов сверху. Эти приказы могли носить разный характер: план, решение совета, указание райкома и так далее – это не меняет сути дела. Все определялось сверху, а человеку отводилась роль пассивного винтика в этой страшной машине» [41, с. 188].

Поток странных суждений об отчуждении хлынул, как «политграмота». Один демократически настроенный социолог с удивлением писал в 1992 г.: «Начиная с горбачевского призыва строить социализм “с человеческим лицом”, “отчуждение” стало входить в отечественный лексикон борьбы за лучшую советскую жизнь. Громом среди ясного неба прозвучали возгласы покончить с отчуждением, порожденным казарменным, тоталитарно-бюрократическим социализмом… Появились статьи, брошюрки, в которых с усердием, с обилием цитат разъяснялось, что бюрократия – враг народа, а разгадка ее тайны – в отчуждении власти от простых людей, от народа, что общественная собственность – ничейная, собственность без хозяина, т. е. не принадлежит народу. Были и научные дискуссии, и постоянные семинары, даже провели конкурс на лучшую работу по проблеме отчуждения, а победители получили премии. Короче, колесо попало в наезженную колею – интеллектуалы засучили рукава, философы – в первую очередь.

Оказывается, десятилетиями мы копили деформации и вот столкнулись лицом к лицу с отчуждением, когда, как оказалось, созданное усилиями поколений общественное здание вовсе не “наш” дом, а тюрьма, задавившая инициативу, творчество, семью, нацию, гражданскую жизнь, наконец, свободу человека. Обязательно нужно преодолеть отчуждение – перестроить здание, избавить его от последствий дегуманизации, деперсонализации. Многое нужно преодолеть – отчуждение людей от труда, от продукта труда, от власти, от управления, от культуры, духовности, друг от друга» [273].

Попытки воззвать к здравому смыслу успеха не имели. Культурологи, например, писали (1990): «Каждый конкретный этап человеческой истории имеет свою форму социально-экономического и духовного отчуждения. …Мы исходим из того, что отчуждение при социализме так же естественно, как и при капитализме и, впрочем, при первобытнообщинном строе. Это не аномалия, а нормальный, естественный процесс, свойственный развитию каждого общества, и охватывает он не только сферу экономики, но и сферу духовности, культуры» [274].

Советское и постсоветское обществоведение, вместо того чтобы распутать и объяснить населению сложные софизмы Маркса и предупредить, что они неприложимы к реальности России, а главное, внятно описать структуры и процедуры нашей социальной и экономической жизни, превратило Маркса и марксизм в инструмент манипуляции сознанием. И это состояние продолжается.

Мы говорили о том, что С.С. Шаталин и его соратники допускали грубые нарушения норм науки, когда убеждали, что Советское государство – самый страшный эксплуататор. Но надо еще сказать простую и важную вещь: они выступили как провокаторы, которые завели трудящихся в подворотню, где их просто ограбили. Тут даже об эксплуатации и речи нет. Социолог пишет: «Занятость рабочих – первая, пожалуй, наибольшая проблема, выпавшая на их [рабочих] долю во время кардинальных преобразований. Число безработных доходило до 15 %; нагрузка на 1 вакансию – до 27 человек; …число рабочих, прошедших состояние полностью или частично незанятого с 1992 по 1998 г., составило 30–40 млн человек, что сопоставимо с общей численностью данной группы» [275].

Куда это войско академиков и профессоров толкнуло поверивших им трудящихся? Ведь знали, чем это кончится, – все это было изучено, да и лучшие эксперты с Запада отговаривали наших экономистов и социологов от столь жестокой операции. Мы с невероятными усилиями пережили «лихие 90-е годы», теряя по миллиону душ за год. Судьба дала нам передышку до 2008 г., послала нам манну небесную нефтедолларов. А дальше что? Какой культурный тип теперь стал эксплуататором нашего населения?

Вот сообщение газеты «Коммерсантъ» от 25 декабря 2015 г.: «Четвертый за четверть века экономический кризис в РФ сопровождается небывалым за последние 15 лет спадом доходов домохозяйств и ростом уровня бедности. Они происходят в отсутствие у государства и общества финансовых и институциональных возможностей для социальной адаптации. Прогнозы неутешительны: аналитики ждут массового падения уровня и качества жизни граждан. По уровню бедных в обществе в 2016 году Россия может ликвидировать все завоевания последнего десятилетия, вернувшись к ситуации 2005 года» [276].

Почему у нас за четверть века накатил уже четвертый кризис? Почему у государства отсутствуют институты, защищающие население от кризисов? Ведь именно обществоведы-реформаторы советовали ликвидировать все эти защитные системы. Они ненавидели советские институты и финансовую систему – почему не проектировали других, хороших? Ученые!

Если можно верить газете «Коммерсантъ», вот вывод главных экспертных служб Правительства РФ вкупе со Всемирным банком: «2015 год ознаменовался сильнейшим в новом тысячелетии реальным падением доходов, зарплат, пенсий и увеличением неполной занятости, которые продолжатся в 2016 году. Консенсус Аналитического центра при Правительстве РФ (АЦ), РАНХиГС, Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКПа) и Всемирного банка… в том, что даже официальный уровень бедности будет расти на 2 п.п. в 2015 и 2016 годах – до 16 % и достигнет максимума с 2005 года. Замглавы Минэкономики Алексей Ведев считает, что падение уровня жизни происходит при “общественном согласии”, характеризуя ситуацию как “тревожную”… По оценкам АЦ и РАНХиГС, в зоне риска пополнить армию бедных в обозримом