Эффект летучей мыши. 10 уроков по современному мироустройству помимо черных лебедей - Фарид Закария

– хромают. Хотя Вашингтон и способен выделить средства на решение конкретной проблемы, он не в состоянии запустить сложную национальную программу, направленную на обеспечение коллективного благополучия. Вот пример: Администрация социального обеспечения – чья работа в основном заключается в выписывании чеков – справляется прекрасно, в то время как Министерство по делам ветеранов – это настоящая бюрократическая катастрофа.

Впрочем, порой хромает и выписывание чеков. Вашингтон выделил триллионы долларов на поддержку населения во время пандемии, однако большая часть средств досталась крупным компаниям и богачам, чьи лоббисты умело распорядились деньгами. Казначейство, например, поручило напечатать имя президента США Дональда Трампа на чеках, которые должны были рассылаться гражданам в качестве материальной помощи. И что в итоге? В конце апреля, когда по меньшей мере 50 миллионов американцев ждали свою выплату, Министерство финансов отправило миллион чеков уже скончавшимся людям. В то же время в Канаде дела обстояли совершенно иначе: законопроект оказался простым, не обременённым бюрократией и политикой – деньги дошли до граждан посредством прямых переводов на банковские счета в течение первых двух недель. То же самое можно сказать и о Германии, которая ещё в самом начале пандемии гарантировала работникам 60 % зарплаты, а работникам с детьми – 67 %, что позволило компаниям избежать массовых увольнений. Скорость и грамотность принятых мер в значительной степени способствовали успеху, поскольку они были направлены на облегчение финансового и психологического беспокойства людей.

Пробелы в управлении – это не упущение демократии, а чисто американская болезнь. Многие демократические страны справились с пандемией даже лучше, чем любая диктатура. В этот список входят государства, управляемые политическими партиями разных мастей. Наиболее агрессивные меры были предприняты левоцентристскими правительствами Южной Кореи, Новой Зеландии и Тайваня. Впрочем, правоцентристские коалиции, находящиеся у власти в Германии, Австрии и Австралии, тоже не отставали. Самыми расслабленными в этом плане оказались Мексика и Бразилия, управляемые пылкими популистами. В тот же список вошла и Швеция, даже несмотря на свою левоцентристскую направленность. О чём это говорит? В основном о том, что старые идеологии себя исчерпали. Разделение на правых и левых пошло ещё со времён Великой Французской революции. Левые выступали за повышение роли государства в экономике; правые стойко защищали свободные рынки. Что касается двадцатого века, то в это время начались политические дебаты о размере и роли правительства в экономике, то есть о его количестве. Но, похоже, в случае с COVID‑19 наибольшее значение всё-таки имело его качество.

Возьмём, к примеру, страны, которые стремительно отреагировали на пандемию, провели массовое тестирование, эффективно отследили инфицированных, замедлили распространение и сделали всё это при ограниченных мерах локдауна. Возглавляют этот список Тайвань, Южная Корея, Гонконг и Сингапур – что примечательно, поскольку они ежегодно принимают миллионы китайских путешественников. Эти страны не обладают большим государственным аппаратом, а их расходы относительно низки. Гонконг долгое время считался самой свободной экономикой в мире и регулярно возглавлял рейтинг экономической свободы фонда «Наследие». Доля государственных расходов в экономике страны поразительно низка – всего 18 %, что составляет треть от показателя Франции. При этом, по состоянию на конец июля, в Гонконге зарегистрировано восемнадцать смертей. В то же время на Тайване, где проживает 23 миллиона человек, зарегистрировано всего семь смертельных случаев. А Тайвань, к слову, тратит лишь 6 % своего ВВП на здравоохранение, что на треть меньше американского показателя. Германия, Дания, Финляндия, также успешно справившиеся с пандемией, располагают куда большим госаппаратом. То же самое можно сказать и о Канаде. О чём это говорит? Важно не количество правительства и не его направленность, а качество.

Краткая история хорошего правительства

Почему в одних государствах правительства хорошо справляются с работой, а в других – нет? Эту загадку учёные пытались разгадать на протяжении веков. Чтобы ответить на вопрос, давайте начнём с истоков. С древнейших времён любые общества начинались с политических систем, названных Максом Вебером «патримониальными» – то есть основанными на господстве сильного лидера мужского пола. Режим состоял из семьи, друзей и союзников правителя, который объединял политическую и экономическую власть и создавал крайне непредставительную, но эффективную систему. Вот как американский философ Фрэнсис Фукуяма описывает её прочность: «Патримониальная система создана с использованием фундаментальных элементов человеческой общности, то есть биологической склонности людей отдавать предпочтение семье и друзьям, с кем они неоднократно поддерживали сотрудничество». Такая система прочно укоренилась в человеческом обществе и сохранялась на протяжении тысячелетий. Мафия и некоторые современные режимы до сих пор руководствуется этими принципами. Бразилия, Греция и Индия формально приняли современные политические институты, однако если копнуть глубже, то можно обнаружить мощную основу патримониализма, при котором семейные связи остаются важнейшим компонентом политической власти.

Даже в Соединённых Штатах по-прежнему присутствуют элементы патронажной – если не патримониальной – системы, которая, по сути, функционирует как узаконенная коррупция. Однажды я спросил одного высокопоставленного чиновника в Министерстве финансов: «Есть ли смысл контролировать банки пятью или шестью комитетами Конгресса в дополнение к государственным регулирующим органам? Не усложняет ли этот процесс работу?» На что он мне ответил: «Каждый из комитетов, а также политики отдельных штатов собирают средства на проведение предвыборных кампаний, обращаясь за деньгами в банки. Лишив их надзора, вы лишите их средств». С тех пор как в 1976 году Верховный суд принял решение по делу Бакли против Валео, постановив, что некоторые ограничения на пожертвования и расходы на избирательную кампанию являются неконституционными, Соединённые Штаты придерживаются мнения, что трата денег – это акт свободы слова, поэтому не может становиться предметом серьёзного регулирования. Подобный взгляд на свободу слова, позже получивший поддержку в пресловутом постановлении Citizens United от 2010 года, не встречается ни в одной другой развитой демократии на планете, большинство из которых в значительной степени регулируют процесс сбора денег политиками без каких-либо негативных последствий. Таким образом, в основе американского правительства лежит непрерывная череда «услуг за услугу». Стоит отметить, что американский налоговый кодекс – неспроста один из самых длинных кодексов в мире. Многочисленные поправки к нему – это идеи, продаваемые политиками во время сбора средств.

Представители интеллигенции всегда мечтали о лучшей системе, управляемой экспертами определённого рода – людьми, которых сегодня мы называем технократами. В своём труде «Государство» Платон выделяет пять основных форм правления: аристократия, тимократия, олигархия, демократия и тирания. Лучшим режимом, на его взгляд, являлась аристократия во главе с правителями-философами. Он считал, что правящий класс должен быть достаточно образован, чтобы понять величайшие цели общества (платоновский идеал «справедливости»), понимать разлагающее действие жадности, не владеть собственностью и не получать зарплаты. Такие правители думают только о