Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

1927/28 году – 24 руб. Если даже допустить, что эти данные не вполне точны, все же они с достаточной ясностью характеризуют определенную тенденцию. Конечно, это – пример исключительный, по нему нельзя судить об общем положении вещей. Но он указывает на большие прорехи не только в области нашего общего планирования (просчет с зерном в масштабе СССР), поив области нашего порайонного маневрирования» [42, с. 351–352].

Иными словами, к недостатку снабжения города хлебом привело не намеренное сокрытие крестьянами хлеба в закромах, а регулирование цен на хлеб со стороны государства в свою пользу, последовательно снижавшее выручку крестьян от производства и продажи пшеницы. Снижение выручки от пшеницы вынуждало крестьян искать альтернативные, более прибыльные источники заработка – например, выращивание технических культур или занятие промыслами. В самом деле, если судить по примеру Северного Кавказа, то всего за два года выручка с десятины упала в три раза. Проблему усугубляло ухудшение обеспечения деревни промышленными товарами. В условиях свободного рынка происходило бы совершенно обратное – при снижении поставок хлеба в город цена на него только выросла бы, что дало бы крестьянам позитивный сигнал заниматься выращиванием пшеницы и ее продажей более интенсивно, что в свою очередь увеличило бы предложение и снизило бы цены на хлеб, достигнув определенного «равновесия». Даже в рамках нэпа проблема могла быть решена таким нехитрым способом, как повышение закупочных цен на зерно, что улучшило бы благосостояние сельского населения и повысило бы их спрос на промтовары из города, увеличило бы их покупательную способность и сбережения для дальнейших инвестиций в промышленность. Но, увы, такие зажиточные «мелкобуржуазные» крестьяне были слишком враждебны социалистическому строю, поэтому им предстояло пройти через очень суровые испытания.

Научный коммунизм ведет наступление на отсталую деревню

Социализм – последовательное прогрессистское учение, цель которого состоит в качественном, а не количественном, преобразовании мира. Происходящая из социализма коммунистическая идея призывает воспользоваться всеми плодами и достижениями капитализма (которые признаются), урбанизации и массового производства; выжать из них максимально возможное с целью построить то, о чем неуклюже писали утописты прошлого. Коммунизм – это в какой-то степени идея из мира города. Вспомним образы утопий – это городские общества, можно даже сказать, общества сплошной урбанизации, где село играет подчиненную роль. Так что неудивительно, если большевики, как последовательные «научные социалисты», собирались создать в СССР общество прежде всего высокоурбанизированное, общество со сверхразвитой промышленностью, где село было бы подчинено этим целям. Как выходцы из города, коммунисты презирали крестьянство, считая его препятствием на пути к прогрессу; отсталым консервативным классом, имеющим мелкобуржуазные замашки. То, что они пошли крестьянству на уступки в годы нэпа – довольно понятно. Иначе было нельзя. Однако требовалось в любом случае постепенно повышать долю сельского пролетариата в деревне, развивая кооперативные хозяйства. В годы нэпа это подразумевалось достигнуть, как писал и говорил Бухарин, демонстрацией преимуществ кооператива над частными хозяйствами, конкуренцией этих форм ведения хозяйства и форм собственности и методом фискального давления на крестьян среднего и особенно крупного достатка.

Конъюнктурное и снисходительное отношение большевиков к крестьянам можно проследить по высказываниям Владимира Ленина. В 1905 г., когда по всей стране бушевали беспорядки, в работе «Пролетариат и крестьянство» он пишет, что социал-демократы (тогда большевики называли себя так) должны «неуклонно стоять на своей классовой пролетарской точке зрения, организуя сельский пролетариат, подобно городскому и вместе с ним, в самостоятельную классовую партию, разъясняя ему враждебную противоположность его интересов и интересов буржуазного крестьянства, призывая его к борьбе за социалистическую революцию, указывая ему, что избавление от гнета и нищеты лежит не в превращении нескольких слоев крестьянства в мелких буржуа, а в замене всего буржуазного строя социалистическим… Решение этой задачи может быть только одно: вместе с крестьянской буржуазией против всякого крепостничества и против крепостников-помещиков, вместе с городским пролетариатом против крестьянской и всякой другой буржуазии, такова “линия” сельского пролетария и его идеолога социал-демократа. Другими словами: поддерживать и подталкивать крестьянство вплоть до всяких отнятии какой угодно “священной” барской “собственности”, поскольку это крестьянство выступает революционно-демократическим. Относиться недоверчиво к крестьянству, организоваться отдельно от него, быть готовым к борьбе с ним, поскольку это крестьянство выступает реакционным или противопролетарским. Еще иначе: содействие крестьянину, когда борьба его с помещиком приносит пользу развитию и укреплению демократии; нейтралитет по отношению к крестьянину, когда борьба его с помещиком является исключительно сведением безразличных для пролетариата и для демократии счетов между двумя фракциями землевладельческого класса» [172, с. 341]. Совершенно отчетливо видно в этих словах, что социализм «пролетариецентричен». Крестьянам можно помогать, когда это способствует достижению целей пролетариев. И желательнее всего – поддерживать наиболее бедные слои крестьянства. Именно их легче всего перевоспитать в сельский пролетариат, идеологом (своеобразным патроном) которого служит социал-демократ, руководящий из города. В последнем предложении вообще вся суть отношения Ленина и социалистов к крестьянам – это всего-навсего одна из двух фракций землевладельцев.

В «Государстве и революции», небольшой работе, написанной в 1917 г., Ленин продолжает эту мысль, называя крестьян мелкой буржуазией и снова повторяя, что организовать необходимые перемены может только пролетарий, и только под чутким пролетарским руководством крестьянство может изменить свое положение: «Из крестьянства, как и из других слоев мелкой буржуазии, лишь ничтожное меньшинство “поднимается вверх”, “выходит в люди” в буржуазном смысле, т. е. превращается либо в зажиточных людей, в буржуа, либо в обеспеченных и привилегированных чиновников. Громадное большинство крестьянства во всякой капиталистической стране, где только есть крестьянство (а таких капиталистических стран большинство), угнетено правительством и жаждет свержения его, жаждет “дешевого” правительства. Осуществить это может только пролетариат и, осуществляя это, он делает вместе с тем шаг к социалистическому переустройству государства» [176, с. 44]. Отсюда становится понятно, что крестьянство – ненадежный «друг» советской власти. В 1918 г. в речи перед Московским советом рабочих Ленин скажет, что «мы имеем одного чрезвычайно опасного тайного врага, который опаснее многих открытых контрреволюционеров; этот враг – смертельный враг социалистической революции и Советской власти… – враг, каким является стихия мелкого собственника. Нет сомнения, что мы подошли к преодолению наиболее трудных препятствий на пути развития социалистической революции. Перед нами в первую очередь предстоит задача – осуществление в полной мере диктатуры пролетариата во всех областях: в организации трудовой дисциплины, в производстве, в распределении продуктов производства. Враг, о котором я говорил, это стихия мелкого собственника, живущего одной мыслью: “урвал что можно, а там – хоть трава не расти”, – этот враг сильнее всех Корниловых, Дутовых и Калединых, взятых вместе. Эти мелкие кулаки, мелкие хозяйчики, собственники, говорят: “нас все время угнетали, нас давили все время – ну,