Европейская гражданская война (1917-1945) - Эрнст О. Нольте

всеми буржуазными европейцами и американцами, и при этом термин "буржуазный" следует понимать в широком смысле, включая также социал-демократов или правых социалистов. Но этот мотив у него был с особой остротой направлен против большевикофильства, которое также представляло собой буржуазный, хотя и периферийный феномен. Прежде всего вследствие его расширения до антимарксизма и даже антилиберализма он так сильно обострился и усилился, что был весьма далек от универсальности.

Чрезвычайная конкретизация произошла благодаря антисемитскому мотиву, позволившему осуществить синтез: в евреях следовало видеть причину поражения и прежде всего внутренней разобщенности Германии, которая служила препятствием тому, чтобы естественное отношение немецкого господства в Европе было реализовано на практике и были обеспечены гарантии против равным образом порожденных евреями большевизма и американизма. Также и с этим мотивом Гитлер не был изолированным ни в Германии, ни в Европе, ибо мощные традиции и правых, и левых указывали в этом направлении. Но в совокупности этих мотивов, в их внутренней субординированности и прежде всего в разнузданной страсти, которую они породили и которая была их носителем, тем не менее они были чем-то отдельным. Если сказать, что Гитлер был в большей степени немецким и даже европейским бюргером, нежели буржуазным немцем, то будет сказано нечто верное, и опять таки сказавший это станет на ложный путь, ибо здесь будет предпринято отождествление с многими другими людьми. В той внутренней необходимости, с которой Гитлер стремился противопоставить своему главному коммунистическому противнику контр-веру, он был в своих подходах столь же анти-буржуазным, сколь и анти-немецким: не признавая этого в открытую, он свой ненавидимый кошмар неким образом сделал своим примером.

Но уже для первых двух мотивов справедливо то, что в своей радикальной форме, которую придала им страстная натура Гитлера, могли утвердиться только благодаря "революционному тотализму". А если взять их все вместе, то нельзя сомневаться в том, что в них содержится нечто вроде приятия войны, которое в 1914 году было чуждо, даже незнакомо германскому кайзеру и русскому царю, и аналогичным которому было только приятие гражданской войны и войны большевиками. Приятие, которое по своему целеполаганию и идеологической подоплеке опять-таки представляло собой точнейший антипод приятию Гитлера.

Таким образом, уже в свои молодые годы Адольф Гитлер, когда его еще едва ли кто-либо знал в Германии и когда он даже в Мюнхене считался лишь барабанщиком и демагогом, занял свое неподменное типологическое место в рамках антибольшевизма, которое было отнюдь не только немецким, но общеевропейским и даже общезападным явлением. Но вплоть до июля 1921 года он был лишь старшиной-вербовщиком захолустной партии, в то время как коммунисты уже три года стояли в центре общественного внимания. Затем он потребовал и получил диктаторские полномочия. В качестве ярчайшего воплощения противоверы и противо-страсти он мог создать только вождистскую партию, которая противостояла любой другой "организации, руководимой вождями" (как выражался Ленин) как партия одного с ними ранга и которая могла стремиться к их ничтожению.1923 год был годом величайшего кризиса Германского Рейха и его капиталистической либо буржуазной системы, и это должно было вывести на свет противоположные возможности уничтожения столь же отчетливо, сколь затем оно заключало в себе в конечном счете все еще выживание системы и простой, хронологически ограниченный запрет обоих крайних крыльев своего партийного ландшафта.

5. "Мировая революция" или "национальное правительство" в Германии? 1923-й – год кризиса

Поражение Германского рейха в мировой войне не закончилось просьбой о перемирии и принятием Версальского мира. Оно повторилось еще дважды, поскольку Германия пыталась сопротивляться дальнейшим требованиям и мерам противников: в 1921 году, когда правительство Ференба-ха прервало переговоры после того, как была названа первоначальная сумма репараций, казавшаяся немыслимой, а союзники все же добились принятия своего ультиматума с помощью правительства выполнения Вирта, и в 1923 году, когда французы и бельгийцы под прозрачным предлогом оккупировали Рур и начали, таким образом, нечто вроде войны в мирное время. Правительство гамбургского промышленника Куно, действовавшее в Берлине, было откровенно буржуазным, хотя дважды страну сильно кренило влево: после августа 1921 из-за убийства Эрцбергера и с 24 июня 1922 из-за покушения на Ратенау. Тем не менее правительство Куно чувствовало себя достаточно сильным, чтобы призывать к "пассивному сопротивлению", апеллируя к "народному сообществу". На деле это означало санкционированную и оплаченную государством всеобщую забастовку, с которой французы и бельгийцы, почти не получавшие теперь поставок угля, пытались справиться с помощью разнообразных принудительных мер. Коммунисты же призывали побить Пуанкаре на Руре и Куно на Шпрее. Таким образом, они исключали себя, как делал в мировую войну «Союз Спартака», из "народного сообщества", и снова требовали гражданской войны вместо гражданского мира. Уже в апреле и мае они сумели во многих областях, не только в Рурской, встать во главе "требований увеличения заработной платы, забастовок, голодовок, разграблений магазинов, реквизиции продуктов питания городскими рабочими в сельской местности", как рассказывала позже Клара Цеткин участникам V Конгресса Коминтерна в июне-июле 1924 г.' Поскольку инфляция – вызванная в первую очередь чрезвычайными государственными расходами, но подстёгиваемая также биржевыми манёврами немецких предпринимателей и спекулянтов – нарастала все более быстрыми темпами, и к тому же стали проявляться сепаратистские тенденции, коммунисты решили, что налицо революционная ситуация, и начали очень энергично готовиться к гражданской войне. Об этом тоже вполне открыто говорилось на V Конгрессе: "Мы организовывали боевые кадры, мы устраивали школы, где наши товарищи, имеющие способности к военному делу, приобретали квалификацию красных офицеров, мы создавали партизанские группы, специальные комиссии для железнодорожников, мы впервые приступили к организации службы новостей ‹…›, задачей которой была контрразведка, разоблачение шпиков и проч."2 Действительно, по поручению Коминтерна был создан т. н. М- (военный) и Н- (новостной) аппарат, а также специальная военно-политическая (МП) организация в качестве отдела кадров для Красной армии.

Рейхслейтером МП стал советский генерал, и Германия была поделена на 6 МП-округов, во главе которых наряду с немецкими ответственными стояли в качестве советников также советские генералы. Одновременно был создан и террористический аппарат (Т-группа), задачей которого было устранять шпиков и организовывать отдельные покушения для подготовки массового террора. 3

Конечно, не одни коммунисты действовали насильственными методами или готовились к вооруженным столкновениям. Диверсионные отряды бывших бойцов добровольческого корпуса перешли в Рурской области к активному сопротивлению, а в Баварии к гражданской войне готовились многочисленные национальные союзы, в том числе и штурмовые отряды национал-социалистской партии. В мае французы приговорили к смертной казни одного из тех, кто готовил подрывы мостов – бывшего борца за Балтию Альберта Лео Шлагетера; он был расстрелян под Дюссельдорфом, несмотря на