Гносеологические аспекты философских проблем языкознания - Владимир Зиновьевич Панфилов

значение собирательности, поскольку оно обусловлено некоторыми общими свойствами человеческого мышления, а именно наличием собирательных понятий, являющихся одной из разновидностей понятия как формы мышления, присуще всем языкам независимо от их типологических различий. Однако между языками обнаруживаются определенные различия в объеме и способах выражения значения собирательности, а также в характере соотношения его со значениями единичности и множественности. Проиллюстрируем это положение на материалах нивхского и некоторых других языков синтетическо-агглютинативного типа, с одной стороны, и на материалах русского языка как представителя языков синтетическо-флективного типа, с другой стороны.

В отличие от русского языка, где значение собирательности имеет особые грамматические способы своего выражения, противопоставляемые формам выражения единичности и множественности (ср.: студент – студенты – студенчество; тряпка – тряпки – тряпьё и т.п.) и имеющие продуктивный характер, в нивхском языке выделяется лишь ряд омертвелых суффиксов собирательности.

1) Конечный суффикс с собирательным значением -м / -в выделяется из состава некоторых собственно собирательных и не имеющих в настоящее время этого значения существительных. К ним относятся: п′удм ‘мошка’, кылм ‘малина’, чылм ‘ладонь’, нарм ‘ребро’, к′ызм ‘боярышник’, qаqм / qаqв ‘костяника’, назав ‘кишки’, q′азм ‘ловушка на волков и лисиц в виде развилки’ и др.

Отметим, что этот же суффикс входит также в состав собирательных числительных мэнм ‘двое’, ‘вдвоем’, т′аqрм ‘трое’, ‘втроем’ и т.д., образованных при помощи него от соответствующих количественных числительных. Он сопоставляется также с собственно количественным обозначением *ми ‘два’ и первым корневым элементом личных местоимений 1-го лица двойственного числа и инклюзивных форм множественного числа (см. выше, гл. V § И).

2) Конечный суффикс -ск / -кс вычленяется из существительных: hиск ‘конопля’ ‘крапива’; ‘матаус’; лвиск ‘опорки (обувь)’; ср. и-лви-д′ ‘одевать обувь на босую ногу’; т′фыск ‘еловые ветки’; киск ‘ряска’; киск ‘войлок’; ныкс ‘кустарник’; ср. накс ‘прут’; токс – название одного из видов кустарника, из которого делают мундштуки; тулкс ‘настил из жердей в доме старого образца, на котором содержался медведь’; тукс ‘съедобный корень’ и нек. др.

3) Конечный компонент -рк(-ршк) / -кр имеют несколько собственно собирательных существительных, а именно: тырк ‘цыновка из камыша’, hуршк ‘чаща’, т′ыкр ‘богульник’, т′вирк ‘желчь’, ‘горечь’ и др. Возможно, что этот суффикс по своему происхождению является фонетическим вариантом предыдущего (-ск / -кс) (в нивхском языке имеют место соответствия рш ~ с).

4) Конечный суффикс -γс выделяется из следующих существительных: нонγс ‘чаща’, т′ынγс ‘настил нарты’, ныγс ‘зубы’, таγс ‘узор’ и др.

При этом, как нам уже приходилось отмечать, суффиксы -ск / -кс, рк(-ршк) / -кр и -γс являются вторичными, будучи образованы в результате комбинации первичных суффиксов с собирательным значением -с / -рш / -р и -к / -γ[586].

5) Большая группа существительных имеет общий конечный компонент -ни, однако лишь немногие из них в настоящее время могут рассматриваться как собственно собирательные или вещественно собирательные, – ср.: hэуни ‘ольха’, куйни ‘тальник’, эрни ‘морошка’, qоƣни ‘бузина’, оγни ‘гуща’, hойни ‘черная смородина’, нарни ‘пихта’, чолни ‘олень’, тэни ‘горбуша’, qани ‘навага’, к′руни ‘кулик’, лывни ‘овод’, пани ‘сима’ (рыба из породы лососевых) и др.

6) Ряд существительных имеет общий конечный компонент -р, однако, как и в предыдущем случае, лишь некоторые из них имеют собирательное значение и в настоящее время: hыγр ‘икринка’, ‘икра’, hиγр ‘желудок’, ныγр ‘шкура’, ‘кожа (о животных)’, н′аγр ‘крыса’, вэаγр ‘сова’, таγр ‘бурундук’ и др.

7) Конечный компонент -ви имеет несколько как собирательных, так уже и потерявших это свое значение существительных: муви ‘блюдо из мятых ягод с сахаром или сметаной’ (ср. мос ‘холодец’), хуви ‘связка корма для собак’, нави ‘сверток’, ныви ‘гнездо’, т′ави ‘осина’, т′иви ‘шиповник’, q′ави ‘снег’ (в.-с. д.).

Ряд суффиксов с собирательным значением выделяется в эскимосском (полисинтетическо-агглютинативном) языке (-лгун, -мкы, -йогак и нек. др.)[587], в чукотском и корякском (синтетическо-агглютинативных) языках (ср. чук. -рэт ~ -рат, -гинив ~ -гэнэв, -мк, -тку ~ -тко и др.)[588] и других палеоазиатских языках. Интересно при этом отметить, что чукотские собирательные суффиксы -тку ~ -тко и -гинив ~ -гэнэв используются для образования существительных, которые отличаются по степени мощности обозначаемых ими собирательных множеств: собирательные существительные с первым суффиксом обозначают множества большой мощности, со вторым же – множества небольшой мощности.

В тунгусо-маньчжурских языках (также языках синтетическо-агглютинативного типа) существует ряд продуктивных суффиксов с собирательным значением, посредством каждого из которых образуются существительные, составляющие определенную семантическую группировку имен собирательных:

1) названия совокупностей, сообществ по общему местонахождению (суф. -γ, -ка:γ > -′аи, caγ);

2) названия совокупностей частиц вещества и т.п. (суф. -кса > -хса > ~ -са -с ~ hа и т.п.);

3) название совокупностей мелких предметов (суф. -кта > -тта > -та > -т);

4) названия шкур животных (суф. -кса > -хса > -са > -с);

5) названия совокупностей, расположенных в определенном направлении (суф. -лта);

6) названия побочных результатов действия (суф. *-маса > -мса > -мн′а).

Кроме того, как и в нивхском языке, в тунгусо-маньчжурских языках вычленяется также ряд омертвелых суффиксов с собирательным значением[589].

Точно так же ряд суффиксов с собирательным значением выделяется в монгольских языках. При этом существительные с одним и тем же собирательным суффиксом в ряде случаев образуют семантическую группировку. Так, например, суффикс -γана ~ -гене входит в существительные – названия небольших животных, а также растений, произрастающих в большой массе[590]. Что касается других групп существительных в монгольских языках, включающих в свой состав какой-либо из суффиксов с собирательным значением, то в настоящее время уже трудно определить тот семантический принцип, который лежал бы в основе каждой из них.

Собирательные суффиксы в той или иной мере продуктивные или непродуктивные и омертвелые в более или менее значительном количестве выделяются также и в других языках этого типа, а именно, в тюркских и финно-угорских[591]. Так, в сводной работе Б.А. Серебренникова для финно-угорских языков выделяется десять, а для тюркских языков – восемь суффиксов собирательной множественности, часть которых входит в состав существительных, образующих определенные семантические группировки[592]. В связи с этим Б.А. Серебренников высказывает следующее предположение:

«Обилие суффиксов собирательной множественности в древних уральских, тюркских и монгольских языках совершенно определенно указывает на то, что каждый такой суффикс, по крайней мере первоначально, обозначал собирательную множественность особого класса имен предметов, отличающегося от других подобных классов определенными признаками. В таком случае каждый суффикс одновременно выполнял двойную функцию: он выражал собирательную множественность, указывая, что в языке по линии собирательной множественности существовало классное деление, т.е. понятие собирательной множественности существовало не вообще, а применительно к определенному классу предметов»[593].

Возвращаясь к