Гносеологические аспекты философских проблем языкознания - Владимир Зиновьевич Панфилов

семантический синтаксис)[223], представители которого пытаются прямолинейно свести структуру предложения к структуре ситуации, по поводу которой оно высказывается, в конечном счете также базируется на понимании познавательного процесса как зеркального, мертвого отражения, а в его крайних формах – по существу на бихевиористском понимании языка и речевой деятельности по схеме «стимул – реакция», не оставляющей места для мысли и языкового значения как чего-то относительно самостоятельного по отношению к действительности и материальным языковым формам.

Если брать наиболее часто повторяющуюся ситуацию, составляющими которой являются субъект действия, объект действия и само действие, то активность познавательного процесса, направленного на ситуацию этого типа, в частности, проявляется в том, что об одной и той же ситуации могут быть высказаны различные предложения при одном и том же его лексическом составе, отражающем ее составляющие компоненты. Эти предложения могут отличаться по своей залоговой характеристике (ср., например: Дом построен рабочими и Рабочие построили дом). Сущность грамматической категории залога состоит не только в том, что она фиксирует различные отношения актантов к действию, но также и в различии хода познания и языковых способов выражения этих отношений. Именно поэтому, как нам уже приходилось отмечать[224], не могут считаться адекватными те определения залога, согласно которым залог

«обозначает отношения между субъектом действия (производителем действия) и объектом, находящие свое выражение в форме глагола»[225].

Природе этой грамматической категории, как нам представляется, в большей мере соответствует следующее определение: категория залога глагола характеризует то или иное соотношение подлежащего (грамматического субъекта) и дополнения (грамматического объекта) с субъектом и объектом действия, определяемое глаголом и приуроченное к его определенной форме[226].

Существование эргативной и номинативной конструкций предложения, которые отличаются друг от друга падежами подлежащего и прямого дополнения, выражающими субъект и объект действия, а также характером их выражения в форме глагольного сказуемого, также связано с различием в языковых способах отражения одной и той же ситуации.

Поскольку как отношения актантов к действию, так и субъектно-предикатные отношения, образующие два уровня выражаемой в предложении мысли, получают определенное формальное выражение в структуре предложения, можно выделить два уровня его структуры, два вида его членения – синтаксическое и логико-грамматическое (иначе, актуальное, коммуникативное)[227].

Традиционный синтаксис, рассматривая структуру предложения, ограничивался лишь синтаксическим членением предложения. К тому же подлежащее и сказуемое как главные члены этого уровня членения трактовались в терминах логических понятий субъекта и предиката. Следы такой трактовки до сих пор сохраняются в тех определениях, которые даются этим членам предложения не только в школьных, но и в научных грамматиках.

Структура предложения, образуемая его логико-грамматическим членением, как и формальные языковые средства, используемые на этом уровне членения предложения, по существу не включались в предмет исследования синтаксиса. В этой связи в известной мере затрагивался лишь вопрос о роли логического ударения и порядка слов[228].

За последние десятилетия положение изменилось здесь коренным образом – этому виду членения предложения и формально-языковым средствам его выражения в языкознании (и, отчасти, в логике) стало уделяться серьезное внимание. Тем самым понятие синтаксиса как раздела грамматики расширяется. Однако следует иметь в виду, что существует принципиальное различие между синтаксическим и логико-грамматическим членением предложения.

Синтаксическое членение коррелирует со структурой суждения как пропозициональной функции. Но между этими двумя видами структур нет взаимнооднозначного соответствия. Так, в синтаксической структуре предложения наряду с подлежащим, дополнениями (прямым и косвенным) и сказуемым выделяются также и такие второстепенные члены предложения, как определение и несубстантивное обстоятельство, которые сами по себе, в отдельности, не выражают каких-либо структурных компонентов суждения как пропозициональной функции, т.е. предиката и его аргументов, а входят лишь в состав синтаксических групп (подлежащего, сказуемого, дополнений), выражающих последние. Поэтому этот вид членения предложения целесообразно, как и раньше, называть синтаксическим, а не логико-синтаксическим.

В отличие от этого логико-грамматическое членение предложения изоморфно субъектно-предикатной структуре мысли, выражаемой предложением. Логико-грамматическое членение предложения и есть субъектно-предикатная структура мысли, компоненты которой маркированы определенными формальными языковыми средствами. Субъектно-предикатная структура мысли как логическая структура выделяется в качестве особого явления лишь в той мере, в какой мы абстрагируемся от указанных формальных языковых средств. Поэтому было бы неверно рассматривать логико-грамматическое членение как явление, промежуточное между мыслью и ее структурой, с одной стороны, и предложением как языковой единицей, с другой. Это следует особо подчеркнуть, поскольку такая ошибочная трактовка концепции логико-грамматического членения предложения, сформулированной нами в 1962 г., неоднократно высказывалась в лингвистической и философской литературе.

Из сказанного следует также, что термин логико-грамматическое членение вполне отвечает природе обозначаемого им явления: на этом уровне членения предложения субъект и предикат как структурные элементы мысли, выраженной им, маркируются разнообразными грамматическими средствами, варьирующимися до известной степени от языка к языку. Набор этих грамматических средств лишь отчасти совпадает с теми, которые используются на синтаксическом уровне членения предложения. Поэтому даже при чисто формальном подходе грамматические средства выражения логико-грамматического членения предложения должны составить особую область исследования. При этом между последними формально-языковыми средствами и используемыми на уровне синтаксического членения предложения, происходит постоянное взаимодействие, не говоря уже о том, что некоторые из них, как, например, порядок слов, функционируют и на том и на другом уровне.

Наиболее существенным образом различие между синтаксическим и логико-грамматическими уровнями членения предложения проявляется в том, что тождество или различие предложений на одном из этих уровней не означает их тождества или различия на другом уровне.

Выше уже приводились примеры на такие случаи, когда одна и та же синтаксическая структура с одним и тем же лексическим составом может иметь различное логико-грамматическое членение, т.е. когда тождество предложения на синтаксическом уровне членения не означает еще его тождества на логико-грамматическом уровне.

Возможны и обратные случаи, когда предложения одного и того же лексического состава, но различные по своей синтаксической структуре, могут иметь одно и то же логико-грамматическое членение, т.е. выражать одно и то же суждение на уровне его субъектно-предикатной структуры.

Так, ср.:

1) Завод выпустил новые машины;

2) Заводом выпущены новые машины;

3) На заводе выпущены новые машины

(примеры А.Л. Пумпянского). Если ни один из членов этих предложений не выделяется логическим ударением, то логический субъект в них соответственно будет выражаться подлежащим завод, косвенным дополнением заводом, обстоятельством места на заводе, а логический предикат синтаксическими группами сказуемого выпустил новые машины и выпущены новые машины.

В то же время, любое из этих предложений может иметь неодинаковую логико-грамматическую структуру, если, например, посредством логического ударения будут выделяться его различные члены.

Так, ср.:

1) Завод выпустил новые машины;

2) Завод выпустил новые машины.

В первом из этих предложений