Пост-Европа - Юк Хуэй

странами и людьми, владеющими их языками. Так, для Лу Синя – китайца, знатока японской культуры и языка, – было сложно относиться к Японии так же, как к ней относились другие китайцы во время войны. По той же причине, наверное, неуместно помещать Мисиму, Такэути и Ниситани в абстрактную категорию националистов наряду с другими японцами. Все они несли в себе возможности, полученные извне, но может ли это привести к индивидуации – другой вопрос. Вывод, который Бергсон сделал из своего военного опыта, заключался в том, что «владение иностранным языком, делая возможным насыщение сознания литературой и цивилизацией соответствующего народа, может одним ударом разрушить предубеждение, предусмотренное природой против иностранца вообще»[191]. Однако мы должны интерпретировать слова Бергсона, понимая под языком доступ к определенным возможностям, которые также являются составляющими доиндивидуальной реальности. Без доступа к этим возможностям посредством языка мы упускаем шанс на индивидуацию, и в итоге иммигрант сводит себя к роли простой рабочей силы на экспорт.

Поразительно, что язык определяет и Heimat, и Heimatlosigkeit, причем совершенно неабстрактным образом. Язык – место встречи противоречивых импульсов: тоски по Heimat и желания быть вне дома. С одной стороны, язык вместе с его вкусовыми рецепторами определяет принадлежность тела к родине – сколь бы хороши ни были японские рестораны в Германии, им никогда не удастся полностью удовлетворить вкусовые рецепторы японца. С другой стороны, язык, благодаря гибкости своих мышц, позволяет преодолеть границы, установленные вкусовыми рецепторами, и выйти за пределы родного языка. Если по ту сторону коммуникации и правда существует глубина языка, названная Гердером и Шлейермахером органичностью, то заключается она не в созерцании грамматической структуры языка, а скорее в его повседневном использовании и практике. Ведь в процессе говорения участвует не только разум. Изучение нового языка (language) – это упражнение для языка (tongue) и губ, доведенное до автоматизма. Человеку, потерявшему половину языка, учить новые языки еще сложнее, потому что это требует переподготовки всей сенсомоторной системы и борьбы с координацией мышц – в этом случае сам язык (tongue) становится протезом. Но даже это возможно благодаря постоянным тренировкам: применение техники эхо-повтора, чтение вслух, пересказывание наизусть, прослушивание записей собственного голоса и так далее. В итоге и органичность, к которой стремится Шлейермахер, и механичность изучения языка оказываются способами достижения автоматизма. Можно было бы вспомнить «Парадокс об актере», где Дени Дидро пишет, что великий комедиант становится истинным актером лишь путем постоянной практики, доводящей его навыки до автоматизма[192]. Не только грань между изначальным и приобретенным становится условной, но и само изначальное оказывается неразрывно связано с искусственным.

* * *

Оглядываясь назад из третьего десятилетия нынешнего века, можно заметить, что тоска по Heimat вновь заявила о себе в свете неудачи первой волны глобализации и агонии неолиберального порядка. На геополитической арене мы видим растущее сопротивление американскому империализму и вызванной им гомогенизации. Такое сопротивление во имя национальной безопасности выливается в призывы к автономии и государственному суверенитету, с одной стороны, и многополярному миру – с другой. Но чем они отличаются от призыва вернуться к Heimat, вернуться к государству во имя народа? Как бы то ни было, это не то решение, к которому следует стремиться для преодоления планетарного кризиса в XXI веке, поскольку обострение конкуренции между государствами никогда не положит конец войнам и растущей эксплуатации планеты. За минувшее столетие тоска по Heimat превратилась в глобальную мелодраму, которая выразилась в антагонизме между «своими» и «чужими» и привела ко всевозможным конфликтам. Поэтому следует взглянуть на наше путешествие с точки зрения Heimatlosigkeit. Если Хайдеггер мог утверждать, что «бездомность становится судьбой мира», то единственным способом обмануть эту судьбу является не возвращение к Heimat, а поиск нового определения локальности и разнообразия. Такой локальности, в которой можно будет обнаружить новые модели и новые конфигурации индивидуации, способные противостоять дезиндивидуации, присущей homo consumericus и homo economicus, которые ценят экономическую свободу превыше всего и сводят свободу к произволу; а также дезиндивидуации, присущей последнему из нигилистов, homo deus, который хочет возвысить человеческого индивида над всеми видами нелюде́й, подняв его до статуса протезированного Бога, и покинуть Землю, чтобы оказаться «среди звезд». В ответ на слова Деррида о том, что «философия в строгом смысле является европейской», и на проект Хайдеггера о будущем мышления (бытия), постъевропейская философия должна стать философией, способной выйти за пределы идеологического антогонизма между Востоком и Западом, за пределы стереотипного противопоставления коллективизма и индивидуализма, а также за пределы философской оппозиции между Бытием и Ничто. Более того, она должна стать такой философией, в которой выход за пределы не сводится к нейтрализации различий, а требует индивидуации мышления.

Библиография

Арендт Х. Мы беженцы [1943] / пер. Е. Монастырского // Гефтер: https://gefter.ru/archive/18962?ysclid=m1f6u7rus8702360542

Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни [1958] / пер. В. Бибихина. М.: Ад Маргинем Пресс, 2023.

Асакура Т. [朝倉友海]. В Азии нет философии? Киотская школа и новое конфуцианство [東アジアに哲学はないのか – 京都学派と新儒家]. Токио: Иванами, 2014.

Бергсон А. Два источника морали и религии [1932] / пер. А. Гофмана. М.: Канон, 1994.

Валери П. Кризис духа [1919] / пер. М. Таймановой. Звезда. № 7. 2017.

Ван Юаньхуа [王元化]. Диалоги о философии и культуре на Западе и в Китае [关于中西哲学与文化的对话] [1920–1930] // Вэнь ши чжэ [文史哲]. 2002. Т. 2. С. 5–8.

Делёз Ж. Гваттари Ф. Что такое философия? [1991] / пер. С. Зенкина. М.: Академический проект, 2009.

Дидро Д. Парадокс об актере [1830] / пер. Р. И. Линцер // Д. Дидро. Соч. в 10 т. Т. 5: Театр и драматургия. М.; Л.: Academia, 1936. С. 566–636.

Деррида Ж. Монолингвизм другого или протез первоначала [1996] / пер. Н. С. Автономовой // Н. С. Автономова. Философский язык Жака Деррида. М.: РОССПЭН, 2011. С. 445–471.

Гегель Г. В. Φ. Лекции по философии истории [1998] / пер. А. И. Водена. СПб.: Наука, 1993.

Гуссерль Э. Коперниканский переворот коперниканского переворота. Перво-Ковчег Земля (Die Ur-arche Erde) [1939] / пер. В. И. Молчанова // Ежегодник по феноменологической философии. 2009/2010. С. 349–362.

Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Введение в феноменологическую философию [1935–1936] / пер. Д. В. Скляднева. СПб.: Владимир Даль, 2004.

Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия [1936] / пер. Н. А. Колаковой и Т. Н. Панченко; под ред. В. В. Бибихина // Культурология. XX век: антология. М.: Юрист, 1995. С. 297–330.

Гу Яньу. Записи ежедневных познаний [日知錄] [1640]. Гл. 13: https://ctext.org/wiki.pl?if=gb&chapter=614214

Кан Ювэй. Датун шу (Книга о Великом единении) [康有為]