Страстоцвет, или Петербургские подоконники - Ольга Кушлина

Глава четвертая. Еуы

Представим, что герань называли бы в России ее настоящим именем — пеларгонией, как рекомендует ученая книга Гесдерфера — Семенова. Немцы, в отличие от французов, не ошиблись при переводе: geranos — по-гречески «журавль», а pelargos — «аист», и первый переводчик перепутал на самом деле птиц. Мы же, вслед за французами, внесли путаницу в название цветка: «Герань ты моя, герань, не рань ты меня, не рань». И вдруг: пеларгония. Это как гармошку приказали бы вдруг именовать китайским ченгом. Вне всякого сомнения, литературная судьба цветка по имени пеларгония сложилась бы по-иному: и размер стихов был бы другим, и встречалась бы в поэзии пеларгония реже (одно дело — ямб, другое — анапест), и под рифму почти не попадала бы (с чем рифмуется благозвучное слово, страшно вымолвить: агония, какофония), а значит, не могла бы быть главным героем.

Рис. 13. Королевская бегония

Назови ее другим ласковым именем — журавельник — и считай, что вычеркнул из письменной литературы. Это ведь фольклорная, песенная нота, а деревенские поэты все больше про березу и полевые травы сочиняют, комнатные цветы для них не природа. К тому же народное прозвание цветка зачастую так образно, что поэту и добавить нечего. Например, всплеск патриотических чувств в 1812 году, заставивший офранцузившее-ся высшее общество вспомнить о своих корнях и срочно русифицироваться, привел к тому, что даже слово «бегония» получило ложную этимологию — от слова «бег», а сам цветок — обидное прозвище и его соответствующее истолкование. Бегонию стали в это время называть «ухом Наполеона». Действительно, крупные сизые листья одного из сортов бегонии, покрытые волосками и пронизанные толстыми прожилками, чем-то напоминают обмороженное ухо — чертово ухо, «ухо антихриста». Но дело не только в этом. Полное ботаническое название этого цветка — Begonia Rex, то есть королевская бегония. Rex — писали и на золотых французских монетах с профилем Наполеона. Ну что к этому добавить? Разве что необязательные сведения об истинной этимологии слова. Название образовано от фамилии немецкого генерала Бегона, а в старых ботанических книгах подобные растения с опушенными с внутренней стороны красноватыми листьями иногда именовали «растениями на генеральской подкладке». Такие цветы не рекомендуется опрыскивать и следует беречь от попадания прямых солнечных лучей.

Рис. 14. Лейка с длинным носком и однобокой ситкой

Фольклорная образность и «ненаучные» ботанические прозвания подчас свидетельствуют не столько об отличительных особенностях растения, сколько о характере того или иного народа. Так, бальзамин англичане называют Busy Lizzie (Деловая Лиззи) за его неутомимое цветение, немцы — Прилежной Лизхен, а русскому человеку главным показалось другое: растение требует обильной поливки, жадно до воды. Потому и кличут его, как непутевого деревенского пьяницу, Ванькой мокрым. Бальзамин в России — это цветок городских трущоб, скромный и непритязательный. Он мелькнул единожды в поэзии, да и то только в 1960-х годах, в «оттепельных» стихах Вероники Тушновой, когда понадобилось за него заступиться:

Не понимаю — в чем они повинны,

все эти розовые бальзамины

и фуксии с подвесками атласными

пунцово-белыми, лилово-красными…

Бальзамин — вотчина прозаиков, в повестях он появляется на сто лет раньше. Помните, как начинаются «Бедные люди» Ф. Достоевского? «Вижу, уголочек занавески у окна вашего загнут и прицеплен к горшку с бальзамином», — пишет Макар Девушкин обожаемой Вареньке. И заодно Самсона Вырина пушкинского с благодарно-стью здесь же помянем за его горшки с бальзаминами на подоконниках.

В Европу из Африки многолетний бальзамин завезли еще в XVII веке — это одно из самых старых комнатных растений, а вот однолетний Ванька мокрый, тоже популярный в России, имеет иное происхождение.

Семена дикого бальзамина были привезены в 70-е годы ХIХ века с Ферганского хребта во время одной из пер-вых экспедиций в Туркестан, организованной Императорским Ботаническим садом. Экспедицию возглавлял зоолог А. П. Федченко (в честь него назван знаменитый ледник на Памире), а ботанической частью ведала замечательная женщина, Ольга Александровна Федченко, ставшая потом членом-корреспондентом Академии наук и Почетным членом Сада (была и такая должность при Ботаническом саде, действительно очень почетная, всего ее были удостоены около двадцати человек, среди них принцесса Евгения Ольденбургская, царь болгарский Фердинанд I, великие путешественники Н. М. Пржевальский и П. П. Семенов-Тян-Шанский).

До этого ботаники из экспедиций доставляли только засушенные экземпляры для пополнения гербария. А Ольга Федченко поступила вполне по-женски: собрала семена, и среди прочих эремуруса и бальзамина. Один из видов эремуруса, неизвестный до той поры науке, получил в честь нее название эремуруса Ольги.

Врачебное веществословие, или Описание целительных растений, во врачестве употребляемых, с изъяснением пользы и употребления оных и присоединением рисунков, природному виду каждого растения соответствующих. По высочайшему повелению сочинил врачебной науки доктор и повивального искусства профессор Нестор Амбодик-Максимович. СПб., 1788. Кн. 3.

Бальзамин есть растение однолетнее. Самородно прозябающее на местах влажных, лесных и тенистых, особливо в тех странах Индии, кои по-тамошнему называются Тило-онапу или Ноленгу. В Европе сеется в садах, служит украшением цветников и горничных окошек. Любит изобильную и частую поливку. Сие растение бальзамином названо потому, что некоторые думали, будто бы из соку оного можно приуготовлять бальзам; а наименование «не- тронь-меня» дано оному по той причине, что созрелые се-менники от легкого прикосновения скоропостижно разверзаются, вскоре в трубочку свертываются и далече от себя свои семена рассыпают. Сие удивительное действие и над многими другими растениями производит природа, непрестанно о сохранении, расселении и размножении семен пекущаяся.

А бальзамин прекрасно прижился в Ботаническом саду как сорняк. Отцветший бальзамин буквально «выстреливает» семенами — не зря его называют еще и не-дотрогой (латинское название бальзамина — импатиенс, то есть «нетерпеливый», дано ему за это характерное свойство). Поэтому гуляющие в саду горожане, особенно дети, не могли удержаться от искушения, щелкали созревшими коробочками и приносили в дом маленькие черные семечки. И растение переселилось в дома, причем давало всходы в любое время года. Когда его ни посади, через полтора месяца зацветет. Главное, чтобы горшочек был тесным, почва скудной и воздух не слишком теплым, — скромный «маленький человек» растительного мира. В Средней Азии бальзамин — единственное украшение бедных невест: его корни растирают между плоскими камнями и полученной краской, хной, по традиции, дошедшей от предков-огнепоклонников, девушки красят ладони. А в России памирский бальзамин обосновался на окошке и тоже стал незатейливым украшением невесты — ее девичьей