Дурман Востока: По следам Оруэлла, Конрада, Киплинга и других великих писателей, зачарованных Азией - Давид Хименес

вспомнить, кто из них почтил Oriental своим присутствием: помимо сраженного лихорадкой Сомерсета Моэма здесь побывали Ноэл Кауард, Джеймс Миченер, Джон Стейнбек, Редьярд Киплинг и Джозеф Конрад. Легендарный Курт Вахтвайтль, управлявший отелем на протяжении сорока одного года, всегда предпочитал интеллектуалов шумным рок-звездам и капризным актрисам, доставлявшим немало хлопот. Вспомнить хотя бы Элизабет Тейлор, которая однажды гонялась за пьяным Ричардом Бёртоном по лобби в три часа ночи. «Он обходится со мной как с собакой!» – объяснила тогда Тейлор свое поведение управляющему. Вахтвайтлю пришлось использовать весь свой такт и обаяние, чтобы вернуть супругов в их люкс.

В золотые времена журналистики, когда газеты сорили деньгами и начальство щедро оплачивало мои военные репортажи, я мог позволить себе определенные излишества и тоже останавливался в Oriental. У Вахтвайтля, который в ту эпоху все еще оставался на своем посту, была своего рода картотека с характеристиками на тысячи постояльцев, проживавших в его отеле. В ней было все: их вкусы, фобии, причуды. Оттуда я узнал, что Элизабет Тейлор, к примеру, как-то отправила одного из служащих отеля на рынок Чатучак купить ей гиббона. Что же до меня, человека никому не известного, то мои запросы удовлетворить было несложно: хорошая книга из писательского крыла, ледяное пиво Singha да столик на веранде, с которой Конрад больше века назад любовался вереницами сампанов, торговых судов и яхт, бороздивших воды «Царь-реки» на закате.

Юзеф Теодор Конрад Коженёвский[6] (1857–1924) впервые попал в Oriental в 1888 году, вскоре после его открытия, но остановиться в отеле не смог ввиду недостатка средств. Побродив по зданию, он завел знакомство с некоторыми его постояльцами, чтобы скоротать время, пока команда корабля «Отаго» приходила в себя от тропической болезни. Позднее этот эпизод найдет свое отражение в романе «Лорд Джим». В отличие от Моэма Конрад быстро поддался очарованию Бангкока: город ослепил писателя светом, который «проникает в ваши руки и ноги через каждую пору кожи», подкупил своими величественно ветшающими храмами и скромной гордостью обитателей. Позднее Конрад напишет в своей автобиографической книге «Теневая черта», повествующей о злоключениях молодого капитана в восточных морях, что тайцы могут с полным правом утверждать: они – один из немногих народов, не покоренных белым человеком.

В противоположность Моэму Конрад был моралистом с обостренным чувством справедливости. Если автор «Джентльмена в гостиной», подобно его последователям – современным туристам, путешествовал ради собственного удовольствия, то Конрад с болью взирал на несовершенство этого мира, где сильные используют свои богатства, чтобы угнетать и грабить слабых. Выведенные в его книгах экспаты – сплошь авантюристы, движимые жаждой завоеваний, открытий, шальных денег и славы. Ни на Борнео, ни в Конго они не пытаются интегрироваться в местное общество и уж тем более как-то участвовать в его развитии или делиться с ним своими барышами. Автор отвергает колониальный релятивизм, сторонники которого утверждают, будто захватчиками двигало альтруистичное стремление цивилизовать обитателей чужих земель. Истинная цель заключалась в другом, пишет Конрад: «Единственным их желанием было вырвать сокровище из недр страны, а моральными принципами они интересовались не больше, чем интересуется грабитель, взламывающий сейф»[7].

Счастье одних людей, построенное на слезах других.

Испанцы в Америке, французы в Алжире, голландцы на Борнео – все они жаждали лишь одного: отобрать землю у людей с «другим цветом кожи или немного другой формой носа», пишет Конрад. Впрочем, не все доходили в своем варварстве до крайностей. Некоторые оставили после себя и нечто полезное: испанцы, например, подарили Америке университеты и общий язык. Были и другие народы, которые смогли уйти с захваченных земель, сохранив относительное достоинство. Судить тех людей по сегодняшним меркам морали абсурдно: война была частью их жизни. Никакой ООН, где дипломаты, в костюмах и галстуках, решали бы разногласия мирным путем, и близко не существовало. Равно как и журналистов и неправительственных организаций, призванных рассказывать всему миру об ужасах конфликтов, которые воспринимались как совершенно законный инструмент установления мирового (бес)порядка. Людям того времени и в голову не приходило, что есть что-то дурное в том, чтобы убивать за землю, богатства и славу. Позорным было только потерпеть поражение. Вернуться с пустыми руками.

В красивом эстремадурском городке Трухильо и по сей день стоят дома покорителей Америки. Семьи победителей обрели достаток и положение в обществе, получили дворянские титулы. Образ конкистадора Франсиско Писарро верхом на лошади увековечен в бронзе на центральной площади его родного города. Целых семьдесят шесть жителей Трухильо вернулись домой из похода благородными идальго, привезя с собой достаточно золота инков, чтобы обеспечить благосостояние своих семей на много поколений вперед. Были, правда, и другие, побывавшие в Америке, Азии и Африке – и вернувшиеся ни с чем. Но в Трухильо не чтят память тех, кто не совладал с кознями судьбы. И об ужасах колониализма вспоминать желанием не горят. Гостям города рассказывают исключительно о героизме и преодолении невзгод.

Конрад взялся бичевать пороки колониализма в эпоху, когда на это не было политического запроса. Во многом его позиция была связана с причинами личного характера: империя Романовых поглотила его родную Польшу и разрушила его семью. Но ни трагический жизненный опыт, ни сочинения, посвященные порокам колониализма, не уберегли Конрада от обвинений в отсутствии сочувствия к покоренным народам: всегда находятся те, кто читает классическую литературу так, будто эти тексты написаны вчера. Многие из героев книг Конрада – европейцы, угодившие в забытые богом места и окруженные куда менее цивилизованными людьми. Африка и Азия в его творчестве предстают как места мрачные, наполненные угрозами и препятствиями для белого человека – без конца подвергающие его испытаниям на прочность. Но раз эти далекие земли действительно такие варварские и нецивилизованные, не является ли их покорение более развитыми европейцами в некотором роде оправданным? Ведь есть же нечто благородное и добродетельное в стремлении повлиять на судьбу дикарей и помочь им приблизиться к благам цивилизации, не так ли?

Одним из таких авантюристов, покорявших далекий от цивилизации мир, стал голландский торговец Каспар Олмейер, главный герой первого романа писателя «Каприз Олмейера». В этой книге рассказывается о европейце, осевшем на Борнео, куда сам Конрад четырежды приезжал в конце XIX века. Олмейер приплыл на Борнео в надежде сколотить состояние, но с самого начала все его мечты о власти и богатстве разбились о жестокую реальность. В отличие от Писарро из Трухильо Олмейеру рассчитывать на то, что на одной из площадей Амстердама поставят в его честь статую, не приходилось.

Борнео, остров Малайского архипелага, находившийся в то время под голландским управлением, – что-то вроде Бельгийского Конго из «Сердца тьмы»: эта земля создана для «людей жестоких». Ступить на нее значит поставить на карту все. Повезет – когда-нибудь вернетесь в Европу богатым и знаменитым. А нет – так кончите жизнь, как Олмейер: обреченным на отчаяние, забвение и сумасшествие. В конце XIX века у героя Конрада не могло быть иных мотивов, чтобы осесть на Борнео, кроме материальных. Каждая минута, проведенная там, где сегодня находится индонезийский Калимантан, в месте диком и глухом, заставляет его испытывать страдания. Он презирает местное население, в том числе свою собственную жену, потому что считает себя другим. А сам живет в плену мечтаний о славе и богатстве в надежде сделать дочку-метиску уважаемой женщиной – в глазах своих, белых. Конрад иронично описывает место, куда попал его незадачливый торговец, как «образцовый штат». В точке, где в наши дни расположен портовый город Танджунг-Редеб (регентство Берау), сошлись все противоречия колониализма, столкнулись два мира. Европейские наемники и арабские торговцы. Авантюристы и принцы. Распаленные своими амбициями иностранцы и загадочно-бесстрастные аборигены. Восток и Запад.

Бескрайние просторы Борнео, третьего по величине острова в мире, который сегодня делят между собой Индонезия, Малайзия и Бруней, его непролазные джунгли и неразгаданные тайны подпитывают фантазию Олмейера, уверенного, что где-то здесь находятся большие залежи золота. Он живет в бреду – между мечтаниями и сумасшествием. Сокровища нужны ему не просто чтобы разбогатеть, они придают смысл его жизни. Бесконечные жертвы и страдания голландца в этом забытом богом месте, случайный брак с туземкой, сделки с совестью – все это обретет смысл, только