Особенности развития жанра баллады в отечественной поэзии 1990–2000-х гг. - Екатерина Васильевна Назарова+

напротив, голоса классиков русской литературы органично и гармонично вплетаются в лирическую ткань его поэзии, становятся созвучными авторскому голосу. Естественность такого соединения свидетельствует о способности наследовать, развивать, вступать в диалог с предшествующей литературной традицией.

Обозначенные черты поэтики автора наиболее репрезентативно представлены в жанре баллады. Нельзя сказать, что данный жанр является одним из любимых у Т. Кибирова. Однако на протяжении всего творчества мы можем наблюдать обращение поэта к данным жанровым формам. Впервые баллады были представлены в его сборнике «Стихи о любви» (1988), куда вошло три произведения: «Баллада о деве Белого плеса», «Баллада о солнечном ливне» и «Баллада об Андрюше Петрове». В сборнике «Кара-барас» (2002–2005) были опубликованы «Баллады поэтического состязания в Вингфилде» и в сборник «Греко-и римско-кафолические песенки и потешки» (2009) вошла еще одна «Баллада» Т. Кибирова. Именно в балладах конца 1980-х гг. формируются основные отличительные черты жанра, которые найдут свое воплощение в более позднем творчестве поэта.

Автор целенаправленно актуализирует жанровое определение в заголовочном комплексе. Для Т. Кибирова весьма важным является игра с жанровым каноном романтической баллады. Первые три из них написаны в ранний период, который отражает сложную историко-политическую ситуацию в России конца XX в., эпоху крушения советской идеологии. Целенаправленная деканонизация жанра романтической баллады позволяет автору наиболее ярко отразить крушение общественно-политической системы в России. Пародируя каноны романтической баллады, и прежде всего романтического балладного героя, поэт тем самым иронизирует над героем-современником и абсурдной советской действительностью, порождающей подобного рода героя.

Т. Кибиров выворачивает наизнанку традиционный сюжет романтической баллады, в основе которой часто лежит фольклорный сюжет: сказание о мертвом женихе. В балладном сюжете девушка часто ожидает прихода жениха, который оказывается умершим. Последний, в свою очередь, забирает невесту в загробный мир («Ленора» Бюргера, «Людмила» В. А. Жуковского). Однако в финале мистический сюжет не обретает своей завершенности. Границы между реальным и потусторонним мирами оказываются подвижными, нечеткими, что в итоге придает финалу произведения особый таинственный смысл.

В «Балладе о деве Белого плеса», напротив, главным героем становится жених, но ведущие жанровые признаки при этом сохраняются. В кибировской балладе также присутствуют таинственный случай, роковые силы, тяготеющие над человеком, мистические видения, размытость границ между реальным и ирреальными мирами, драматический диалог, отстраненный образ автора-повествователя и др. Однако стоит заметить, что в основу современного балладного сюжета положено важное историческое событие конца XX ст.: вывод советских войск из Афганистана и их возвращение на родину. Не случайно произведение датировано 1988 г. Литературная игра с жанровыми формами романтической баллады позволяет современному поэту показать драматическую жизнь обыкновенного советского солдата, «дембеля», судьба которого искалечена политическими авантюрами существующей власти.

Образ кибировского героя нарочито ориентирован на героя-романтика, который противопоставлен окружающему миру. Поэт делает акцент на том, что герой изначально отмечен инаковостью:

Дембеля возвращались в родную страну,

проиграв за кордоном войну.

Пили водку в купе, лишь ефрейтор один

отдавал предпочтенье вину.

Лишь ефрейтор один был застенчив и тих,

и носил он кликуху Жених,

потому что невеста его заждалась

где-то там, на просторах родных [25, с. 42].

Т. Кибиров, вступая в поэтический диалог с поэтами-романтиками, и прежде всего с В. А. Жуковским, деконструирует балладный сюжет, в основе которого лежит также необычный, таинственный случай, но из современной действительности. По мере развития сюжета романтический герой сливается с общей массой, становится как все:

Но с улыбкой дурною и песней блатной

в развеселой компаньи хмельной

проезжает ефрейтор родные места,

продолжает в каюте запой [25, с. 43].

Но именно такому герою суждена была роковая встреча с «девой белого плеса и тихой воды», которая изменила все течение его жизни. Создавая романтическую ситуацию встречи ефрейтора с загадочной незнакомкой, поэт в то же время развенчивает представление о романтическом идеале. Этому способствует использование сниженной разговорной лексики, блатного жаргона и описание дальнейшего неприглядного образа жизни, который ведет герой:

Дева белого плеса и тихой воды,

золотой красоты-наготы

на белейшем коне в тишине, в полусне…

Все, ефрейтор злосчастный. Кранты.

<…>

Бледен лик его был, и блуждал его вздор,

и молол несусветный он вздор.

Деву белого плеса он клялся найти,

Корешей он не видел в упор [25, с. 45].

Под влиянием этой таинственной встречи герой теряет не только покой, но и рассудок. Т. Кибиров кардинально меняет течение традиционного балладного сюжета: у него не невеста жаждет встречи с любимым, а, напротив, Жених теряет душевный покой. В современной балладе не невесту увозит на белом сказочном коне жених, а таинственная дева приглашает в увлекательную поездку обескураженного «дурачка»:

Ну, садись же, садись, дурачок, на коня,

обними же, не бойся меня,

мы поедем с тобой навсегда без следа

никуда, дурачок, как песок, как вода,

в сонном мареве вечного дня… [25, с. 47].

Игровой характер балладного сюжета подчеркивается нарочитым использованием как традиционных черт романтического повествования: манящая мечта, морские просторы, бледность героя, томность взгляда возлюбленной, белый конь и т. п., так и введением совершенно непоэтических реалий современности вплоть до низвержения образа возлюбленной до женщины «легкого поведения»: «Мало ль, парни, на свете бл…» [25, с. 46]. Следует также отметить, что поэт-концептуалист, в отличие от поэтов-романтиков, находит вполне реалистическое объяснение случившейся мистической ситуации: рассудок потерян не столько от Великой любви, сколько от большого количества алкоголя. В связи с этим даже появление таинственной Девы подвергается сомнению данным фактом.

Заметим также, что обретение долгожданного счастья в романтической балладе иллюзорно. В ней не дается логического объяснения случившемуся событию. Современный автор, напротив, развеивает атмосферу таинственности произошедшей истории. Иллюзорный и таинственный финал кибировской баллады имеет вполне реалистическое объяснение. Герой смог встретиться со своей загадочной Девой только в состоянии психического расстройства, помутнения в сознании от глубочайшего запоя. Врачи борются с белой горячкой, в которую впадает герой. Видения посещают его вновь только после очередной дозы психотропных препаратов:

среди тьмы этой гиблой, в тумане густом

он увидел вдали за бортом,

он за бортом вдали различил-угадал

этот остров в сиянье златом [25, с. 46].

Финал баллады современного поэта во многом контрастирует с традиционными финалами романтических любовных баллад, таких, например, как «Людмила», «Светлана», «Ленора», «Эолова арфа» В. А. Жуковского. Любовь в балладах русского поэта-романтика окрашивается в трагические тона. Основной задачей поэта была дидактическая: наставить человека, оказавшегося