Текст Достоевского. Историко-филологические разыскания - Петр Александрович Дружинин

главе «Товарищи», которые давались в более значительном сокращении, нежели при публикации во «Времени», служившей оригиналом для набора в издании Ф. Т. Стелловского («Образованных из них было трое: Б-ский, М-кий и старик Ж-кий», с. 182 в отдельном издании исправлено на «Образованных из них было трое: Б-кий, М-кий и старик Ж-кий», с. 374). То есть не следует априорно воспринимать оба издания как единый источник текста, а справедливо их воспринимать как два самостоятельных, хотя бы и близких.

Вероятно, частный вывод относительно «Записок из Мертвого дома» может быть экстраполирован на все прочие издания, которые печатались Ф. Т. Стелловским дважды: сначала в Полном собрании сочинений, а затем, после переверстки, в отдельности; и довольно сложно предсказать результаты сличения этих источников текста.

Само же отношение к этому изданию как к источнику текста, что мы уже оговорили выше, скорее скептическое. Отчасти этот скепсис укрепляется тем, что оно оказывается промежуточным между первым отдельным изданием А. Ф. Базунова «1862(2)» и последним изданием, вышедшим при жизни Ф. М. Достоевского, – «1875». В данной связи нынешняя точка зрения академической науки звучит следующим образом:

Вышедший с печатного станка типографии Стелловского текст «Записок из Мертвого дома» отличался от оригинала, с которого он был набран <1862(2)>, огромным числом всевозможных разночтений, несопоставимым с любым из предшествующих изданий, имевших печатные оригиналы. Только немногие из них перешли затем в четвертое издание «Записок из Мертвого дома» (1875) и лишь они могут на этом основании считаться авторскими вариантами. Подавляющее же большинство разночтений так и остались достоянием единственно 1865, и поскольку многие из них, с одной стороны, подпадают под признаки ошибок набора, а с другой – в той или иной степени допускают объяснение их происхождения волей автора, этот их массив нуждается в особом анализе с целью выявить в нем варианты, принадлежащие самому писателю, если таковые там содержатся, затерявшись среди ложных подобий, сотворенных безотчетными ошибками или сознательными вмешательствами наборщика или корректора[261].

Вероятно, если бы у А. Г. Достоевской не возникло мысли осуществить четвертое издание («1875»), то отношение нынешних исследователей к изданию Ф. Т. Стелловского было бы иным, не столь уничижительным. Однако даже если исключить сослагательность, нужно повториться, что аргументация о признании авторскими лишь тех поправок, которые перешли затем и в издание «1875», кажется нам не слишком убедительной. Вряд ли Ф. М. Достоевский смотрел на оригинал «1862(2)», послуживший для изданий «1865» и «1875», совершенно одинаково как в 1865, так и в 1874 году. Это помимо того, что значительное влияние на окончательный текст имели наборщики и корректоры. В любом случае, обычно последнюю корректуру читал Ф. М. Достоевский, по крайней мере мы знаем об этом процессе, который был налажен при подготовке изданий уже в бытность рядом А. Г. Достоевской, которая упоминает в воспоминаниях, как печатались «Бесы»:

Конец 1872 года и начало следующего года прошли у нас в заботах о книге: я читала первую и вторую корректуры, авторскую же просматривал Федор Михайлович[262].

И уж совсем немыслимым, то есть неосуществимым с научной точки зрения, видится нам проведение некоего «особого анализа» с целью выявить в обширной правке этого издания «варианты, принадлежащие самому писателю», поскольку мы не имеем авторской рукописи «Записок из Мертвого дома», а основываем свои наблюдения лишь на печатных изданиях, когда основной мыслью автора была уже не редакторская правка, а желание увидеть произведение вышедшим в свет.

Вернемся к изложению нашей версии событий 1865 года: Ф. Т. Стелловский, получив от Ф. М. Достоевского экземпляр издания А. Ф. Базунова с внесенной правкой, получил 24 июля 1865 года разрешение Петербургского цензурного комитета на набор и пустил наборный экземпляр в дело, а далее текст «Записок из Мертвого дома» был набран наборщиками так, как он был ими набран. То есть с многочисленными мелкими отличиями относительно наборного оригинала, которые были свойственны конкретному наборщику (или наборщикам) при их обычной работе, но и, возможно, с учетом немногочисленной правки, которая была внесена самим Ф. М. Достоевским в наборный оригинал. Далее, после чтения корректур – от первой, читавшейся работником типографии, до самой последней, авторской корректуры, читанной Ф. М. Достоевским, – текст произведения был отпечатан в том виде, который именуется ныне источником «1865».

Что касается издания «1875», о котором речь впереди, то оно набиралось в типографии братьев Пантелеевых практически под надзором А. Г. Достоевской, то есть можно допустить, что она обращала значительно большее внимание типографии на соблюдение наборного оригинала «1862(2)», и даже более (о чем ниже). Однако в 1865 году Ф. М. Достоевский был в гораздо менее выгодном положении, нежели в 1875-м, причем текст печатался в собственной типографии Ф. Т. Стелловского, что еще более усложняло внесение изменений, поскольку правка типографщику невыгодна практически всегда; иными словами, писатель явно был ограничен в возможности настаивать на соблюдении в точности оригинала «1862(2)». А возможно, Ф. М. Достоевский и вовсе не собирался настаивать на точном соблюдении «1862(2)» и был даже доволен тем, как книга набрана, – доподлинно мы мнения писателя не знаем. То есть каков бы ни был взгляд исследователей на текст «1865», на тот момент это последняя авторская воля.

Одна из причин пренебрежительного отношения к правке издания Ф. Т. Стелловского, как нам видится, состоит в неверном понимании исследователями хронологической последовательности типографских работ. В. Д. Рак пишет следующее:

…Производить изменения Достоевский мог в ходе корректуры, результаты которой остались учтенными только на страницах 1865, и ни одно возникшее на этом этапе разночтение с 1862(2) не перешло, само собой разумеется, в 1875. Правда, уверенности в том, что Достоевский в этом случае держал систематическую, сплошную корректуру «Записок из Мертвого дома» (как, впрочем, и других вошедших в это собрание сочинений произведений), быть не может. Корректурные листы не сохранились, а хронология событий говорит скорее о малой вероятности подробной авторской корректуры. Контракт со Стелловским был заключен 1 июля и заверен у маклера 2 июля 1865 г., а в середине месяца (не позднее 15) Достоевский выехал из Петербурга за границу. Промежуток времени для работы с набранным текстом был очень мал, но, с другой стороны, набор осуществлялся весьма быстро, так как цензурное разрешение на первый том и отдельное издание «Записок из Мертвого дома» было выдано уже 24 июля. В этих условиях вполне могли состояться встречи типографских корректоров с писателем для решения возникавших вопросов, требовавших его санкции. Так, возможно, обстояло дело с двумя существенными отличиями текста 1865, которые вряд ли могли появиться помимо автора, был ли он сам их