Текст Достоевского. Историко-филологические разыскания - Петр Александрович Дружинин

Ф. Ф. Веселаго выписал билет на выход[204]. Вторая часть вышла через месяц – она была представлена в отпечатанном виде в цензурный комитет 28 июня 1862 года, и тот же цензор выписал в тот же день билет на выход[205]. То есть с первых чисел июля 1862 года это издание «Записок из Мертвого дома» продавалось уже полным отдельным изданием.

Что же касается контракта писателя с А. Ф. Базуновым, то мы имеем свидетельства того, насколько серьезно Ф. М. Достоевский относился к исполнению взятых на себя обязательств. Когда 8 октября 1862 года к Ф. М. Достоевскому обратился А. Д. Путята, известный педагог, с просьбой разрешить перепечатать отрывки из «Записок из Мертвого дома» «для чтения народа»[206], то Ф. М. Достоевский ответил ему в тот же день следующими словами:

Я сообщил Базунову о предполагаемом Вашем издании, и он ни за что не соглашается на перепечатку «Записок из Мертвого дома», несмотря на все мои доводы. Взгляните на его письмо, прочтите его всё, если Вам угодно, и Вы увидите, хочет ли он позволить. Я же не имею теперь (на два года) никакого права на эти «Записки», продав их Базунову. И потому, к величайшему моему сожалению, ни редакции на себя не могу взять, ни даже согласиться на перепечатку. Разве каких-нибудь 8 или 10 страниц. Очень сожалею, но что делать? Через два года, если Вы будете продолжать Ваше издание, перепечатайте хоть несколько глав. А теперь нельзя[207].

Если же посмотреть договор Ф. М. Достоевского с А. Ф. Базуновым от 16 января 1862 года, то в нашем контексте важен его второй пункт:

Я, Достоевский, обязуюсь в течение двух годов не возобновлять оного издания, и в случае неустойки издания со стороны моей, автора, <в> возвращении задатка Базунову ответствует брат мой, отставной инженер подпоручик Михаил Михайлов Достоевский, подписавшийся в этом на сем условии[208].

И вот в этих условиях, явно в ущерб изданию А. Ф. Базунова, некто получает 21 июля 1862 года в Петербургском цензурном комитете разрешение на еще одно издание первой части, которая и печатается в типографии Э. Праца; более того, она выходит в свет в такой же печатной обложке, как и предыдущее издание Э. Праца (которое вышло до подписания контракта). Это, повторимся, напрямую наносило ущерб А. Ф. Базунову и нарушало условия контракта, особенно с учетом того, что к тому времени полное издание А. Ф. Базунова уже поступило в продажу.

Учитывая механизмы цензуры того времени, различие дат цензурных разрешений должно свидетельствовать о серьезных различиях и собственно изданий. И априори перед нами должно быть заново набранное издание, потому что иначе не было бы необходимости испрашивать новое цензурное разрешение. Так оно и есть в нашем конкретном случае: при внимательном сличении двух вариантов мы видим значительные различия (о чем ниже); однако распределение текста по наборным полосам, а также количество страниц и вообще пагинация, даже набор обложки и цвет бумаги обложки полностью совпадают, что и создавало у неискушенных филологов иллюзию «одинаковости» двух вариантов, изданных Э. Працем, как это было в описанном случае с двумя изданиями «Двойника». Впрочем, современники тоже не распознали этого издательского хода.

Иными словами, перед нами издание, напечатанное в нарушение обязательств контракта Ф. М. Достоевского с А. Ф. Базуновым; к тому же текстуально серьезно отличающееся как от первого издания Э. Праца, так и от текста «Времени». Повторимся, мы полагаем, что к этому варианту издания автор – Ф. М. Достоевский – не имел никакого отношения; по крайней мере, есть тому несколько причин. Первая – осознание серьезного риска, на который писатель вряд ли мог пойти: участие в подобном издании грозило Ф. М. Достоевскому не только неустойкой ввиду безусловного нарушения контракта с А. Ф. Базуновым, но еще более – несмываемым пятном на репутации, что затруднило бы для писателя общение с книгопродавцами в будущем. Вторая – особенности языка, свойственные только этому конкретному изданию и, напротив, чуждые остальным изданиям, в которых участие Достоевского безусловно. И наконец, третья, наиболее убедительная: когда это издание готовилось, набиралось, печаталось, писатель путешествовал по Европе, в момент же выдачи цензурного разрешения был в Лондоне; в Петербург Ф. М. Достоевский вернется только 24 августа 1862 года.

То есть эта перепечатка де-факто является контрафактом. Инициатором же ее был не кто иной, как издатель журнала «Время» Михаил Михайлович Достоевский, брат писателя. Формально именно он был редактором «Времени», именно его имя фигурировало в качестве издателя журнала в решениях Петербургского цензурного комитета, именно он вел все переговоры с цензорами, и именно журналу «Время», как и было не раз указано в прессе, писатель передал право на публикацию текста «Записок из Мертвого дома», и именно «Время» обещало новым подписчикам 1862 года первую часть в подарок. Наконец, именно М. М. Достоевский подписался в контракте с А. Ф. Базуновым в качестве гаранта выплаты неустойки в случае нарушения условий – он как будто рисковал только своими деньгами (хотя, как мы знаем из биографии Ф. М. Достоевского, и деньгами писателя тоже).

Так что М. М. Достоевский, вероятно втайне от брата, решил допечатать первую часть «Записок из Мертвого дома» для новых подписчиков, которых не было в начале 1862 года, но которые прибавились к журналу к лету. А число подписчиков «Времени» возрастало постоянно: если в 1861 году их было около 1600, к концу 1861 года – 2300, то к концу 1862 года – уже 4302[209]. Судя по записи самого Достоевского в записной книжке, именно в начале 1861 года происходит стремительный рост («в действительности к 15 мая <—> 4050 подписчиков»[210]), то есть, по-видимому, у М. М. Достоевского возникла необходимость удовлетворить набравшихся подписчиков первой частью «Записок из Мертвого дома».

Подтверждение этому мы находим в документах Петербургского цензурного комитета: 19 июля 1862 года от типографии Э. Праца в цензуру было представлен печатный текст – то было приложение к январской книжке журнала, но с пометой «Издание второе», то есть для цензуры обстоятельства допечатки были ясны, почему и имелась соответствующая помета о втором издании[211] (оговоримся, что речь именно о том издании, которое печаталось у Э. Праца, а не у И. Огризко). Далее последовало формальное разрешение Ф. Ф. Веселаго от 21 июля 1862 года и повторился ровно тот же издательский процесс, как и с «первым изданием» приложения. А 3 августа 1862 года типография Э. Праца представила