Книга утраченных сказаний. Том I - Джон Рональд Руэл Толкин

Огонь Сказаний пылает в Каминной Комнате, — сказала Вайрэ, — он не гаснет весь год, ибо пламя это — волшебное, великая помощь от него рассказчику — но идем же туда, — и Эриол отвечал, что лучшего и желать не может.

Тогда все, смеясь и переговариваясь, вошли в комнату, откуда струился алый отсвет. Убранство комнаты радовало глаз — это можно было заметить даже в отблесках огня, что плясали на стенах и низком потолке, в то время как во всех углах затаились глубокие тени. Вокруг огромного очага разбросано было множество мягких ковриков и упругих подушек; а чуть поодаль стояло глубокое кресло с резными ножками и подлокотниками. И вот что почувствовал Эриол в тот раз, да и во всякий другой, когда входил туда в час рассказов, — сколь велико не было бы число собравшихся, комната всегда казалась как раз впору: просторна — но не слишком велика, мала — но не тесна.

И вот все, стар и млад, расселись кто где хотел, Линдо опустился в глубокое кресло, а Вайрэ — на подушку у его ног; Эриол же, наслаждаясь жаром алого пламени, невзирая на то, что стояло лето, вытянулся у самого очага.

Тогда молвил Линдо:

— О чем повести нам нынче речь? Поведать ли о Великих Землях и поселениях людей; о валар и Валиноре; о западе и его тайнах, о востоке и его славе, о юге и нехоженых его пустошах, о севере, мощи его и силе, либо об этом острове и обитателях его; либо о былых днях холма Кор, где жил некогда наш народ? Ибо нынче вечером мы принимаем гостя, путешественника великого и славного, сына Эарэндэля, как сдается мне, — так не поведать ли нам о дальних странствиях, о кораблях, о ветрах и море?[прим.5]

На расспросы эти одни отвечали одно, другие — другое, но, наконец, Эриол молвил:

— Прошу вас, если и прочим придется это по душе, поведайте мне на этот раз об острове, с особою же охотой послушал бы я об этом чудесном доме и славных его обитателях; ибо не видывал я дома прекраснее этого и не глядел на отроков и дев более милых.

Тогда молвила Вайрэ:

— Узнай же, что встарь, во времена Инвэ[прим.6](а об истории эльдар до того знаем мы немного) были в Валиноре дивные сады близ серебряного моря. У самых границ той земли находились они, хотя и недалеко от холма Кор; однако же из-за удаленности от солнечного древа Линдэлос там вечно царил словно бы летний вечер, кроме тех часов, когда в сумерках на холме зажигали серебряные светильники, и тогда яркие искорки, подрагивая и переливаясь, кружились в танце на дорогах и тропах, гоня прочь темные тени дерев. Тогда радовались дети, ибо чаще всего именно в этот час новый друг, бывало, приходил к ним по дороге, что называлась Олорэ Маллэ или Тропа Снов. Говорили мне, хотя и не знаю, верить ли, будто дорога эта вела окольными путями к домам людей, но этой стезей сами мы никогда не следовали, когда уходили в ту сторону. По обе стороны ее высокие насыпи и огромные тенистые деревья, в кронах которых словно бы поселился неумолчный шепот; крупные светлячки мерцают тут и там на поросших травою обочинах.

К высоким решетчатым воротам тех садов, что в сумерках сияли золотом, вел путь грез; оттуда же извилистые тропинки, окаймленные самшитом, уводили к прекраснейшему из садов, в глубине которого стоял белоснежный домик. Из чего построен он был и когда, никто не ведал, не ведают и сейчас, однако говорили мне, будто лучился домик мягким светом, словно сложен был из жемчуга; крыт был соломой, но соломой чистого золота.

По одну сторону от него густо разрослась белая сирень, а по другую возвышался раскидистый тис; из побегов его дети ладили луки, а по ветвям карабкались на крышу. Все сладкоголосые птицы, сколько их есть, пели в кустах сирени. Стены домика покосились от времени, и его бесчисленные решетчатые окошки приняли причудливые очертания. Говорилось, будто никто не жил в нем, но эльдар тайно и ревностно охраняли домик, чтобы никакое зло не коснулось его, и чтобы, однако, дети, играющие там на приволье, не ощущали опеки. То был Домик Детей или Игры Сна, а вовсе не Утраченной Игры, как неверно говорится в песнях людей — тогда ни одна игра не была еще утрачена; только ныне и здесь, увы, существует Домик Утраченной Игры.

То были дети, пришедшие сюда самыми первыми — дети праотцов людей. Из сострадания эльдар стремились направить всех, приходящих этой стезей, к домику и саду, чтобы не набрели они, заплутав, на холм Кор и не были очарованы величием Валинора; ибо тогда они либо оставались там навсегда и велика была скорбь родителей их, либо возвращались назад и тосковали вечно, не зная тоске своей утоления — непонятые, странные, чуждающиеся детей человеческих. Нет, даже тех, что забредали еще дальше, к самому подножию скал Эльдамара и плутали там, любуясь красивыми ракушками, пестрыми рыбками, голубыми заводями и серебристой пеной морской, они уводили назад, к домику, ласково маня ароматом цветов. Однако были и такие, кому доводилось услышать вдалеке нежные трели флейт солосимпи, и они не играли с другими детьми, но взбирались к верхним окнам и все вглядывались в сумрак, тщась разглядеть за деревьями отблески далекого моря и волшебные берега.

В большинстве своем дети нечасто заходили в дом, но танцевали и играли в саду, сбирали цветы, гонялись за золотыми пчелами и бабочками с расцвеченными крыльями, — ими эльдар украсили сад детям на радость. И многие дети сдружились там — после, в земле людей, они встречали друг друга и любовь рождалась между ними; но об этом, верно, людям ведомо более, нежели я в силах рассказать тебе. Однако были и такие, как уже говорила я, что слышали вдалеке свирели солосимпи, или те, что, вновь покинув сады, внимали звукам песен тэлэлли на холме; были и такие, что, даже побывав на холме Кор, возвращались после к домам своим, изумленные и восхищенные. Смутные воспоминания их, обрывки рассказов и слова песен породили многие странные предания, что долго радовали людей; может статься, радуют и по сей день, ибо эти дети становились поэтами Великих Земель[прим.7].

Когда же фэери покинули Кор, путь, о котором говорила я, перегородили высокие непроходимые скалы; и поныне, вероятно, можно видеть там опустевший домик и облетевший сад: там и пребывать