Право и литература. Как Пушкин, Достоевский и Толстой придумали Конституцию и другие законы - Алим Хусейнович Ульбашев

Если вы не до конца осознаете глубину первой статьи Гражданского кодекса, представьте на мгновение мир, где этой статьи не было бы вовсе. Для этого надо вспомнить классические антиутопии Евгения Замятина и Джорджа Оруэлла — реальность, где нет равенства людей, где попирается собственность, договор в любой момент может быть разорван и растоптан, а укрыться от всевидящего ока «большого брата» невозможно даже в собственной спальне.

В высшей степени практичное, гражданское право существует не в верхних слоях атмосферы, а прямо здесь, на грешной земле. Правда, цивилистов иногда корят за болезненный интерес к деньгам. Не то в шутку, не то всерьез коллеги-юристы вечно подтрунивают над цивилистами, намекая на мещанские повадки, мелочность и меркантильность. Нет почти ничего, что Гражданский кодекс не пересчитал и не оценил бы в деньгах: и свечной заводик, и место в первом ряду на премьере спектакля модного режиссера-авангардиста, и выбитый в пьяной драке глаз — все для цивилистов имеет цену.

Разве можно с доверием относиться к отрасли права, основу которой составляют одни лишь деньги? «Люди гибнут за металл, / Сатана там правит бал», — приходят на ум строки из оперы Шарля Гуно «Фауст»[53].

Гражданское право не пытается поменять природу человека, падкого на деньги, но бросает ему спасательный круг. Иначе без цивилистики на сцену тотчас вырвутся темные силы: Мефистофель, рэкетиры из 1990-х и… Три Толстяка.

Мир «Трех Толстяков» Юрия Олеши — вымышленная, но крайне правдоподобная реальность, где безымянной страной правит наглая троица, захватившая народные богатства. Поделив страну, как пирог, и урвав себе куски повкуснее, Три Толстяка и их прислужники создали невыносимые условия жизни для обычных людей. Правители стремятся удержать свое господство, обкрадывая и без того нищее население. Каждый день хозяева несчастной страны идут на преступления: запугивают многострадальный народ, на корню пресекают роптание, душат голоса недовольных. Страна Трех Толстяков — пример государства, где единственным законом признается беззаконие и где не чтут никаких конституций и кодексов (там и слов таких не слышали!).

Наивны те, кто полагают, что Три Толстяка — авторский вымысел, как какие-нибудь кикиморы да лешие с Бабой-ягой. В действительности полумифические образы выражают вполне реальные общественные пороки, победить которые по плечу лишь гражданскому праву.

Если обратиться к мировой истории, то можно проследить закономерность. Самые жестокие правители прошлого, повинные в гибели тысяч людей, почти никогда не начинали правление с массовых убийств. На первом этапе они лишали подданных собственности, денег, мелких свобод. И поначалу граждане как будто бы соглашались с такими лишениями… «Подумаешь, отдать королю или бургомистру часть своего урожая и горстку монет. Не обнищаем!» Но тиранам всегда мало награбленного, с каждым разом они требуют все больше и больше.

Лучшим примером сказанному служат антиеврейские законы в нацистской Германии. После 1933 года, когда гитлеровцы пришли к власти, евреи были лишены своих прав не в одночасье, а в несколько этапов: сначала ограничения накладывались в сфере торговли, предпринимательства, трудоустройства и учебы, то есть в сферах, которые преимущественно регулируются гражданским правом. И многие даже мирились с такими ограничениями, простодушно надеясь, что со временем правительство одумается и отменит безумные законы. Но за «безобидными» запретами последовали большие преступления: Германия и вся Европа скатились в самый печальный период своей истории. Лишенные базовых гражданских прав, евреи, а вслед за ними и другие этнические и социальные группы стали подвергаться массовому уничтожению на территориях, контролируемых нацистами.

Гражданское право, будучи одним из самых политически нейтральных, однако, первым становится объектом нападок Трех Толстяков. Человек, лишенный имущественных прав, становится совершенно беспомощным. Тогда его без труда можно лишить и свободы, и жизни.

УПОТРЕБЛЕНИЕ ПРАВА ВО ЗЛО: ОТ ЧИЧИКОВА ДО ОСТАПА БЕНДЕРА

Герои Юрия Олеши были бы несказанно удивлены, если бы им довелось познакомиться с гоголевским Чичиковым. У того, конечно же, не было амбиций прибрать власть в целой стране, но и его смекалке позавидовали бы многие.

Афера Чичикова достаточно незамысловата и в то же время хитроумна. В XVIII–XIX веках государство проводило ревизии, то есть перепись крестьянского, подневольного населения. Сведения о крепостных вносились в «ревизские сказки», на их основе рассчитывали «подушную подать» (имущественный налог по-нашему), которую платили помещики. Точно так сегодня мы платим налоги с автомобиля или земельного участка.

Но проблема состояла в том, что число крепостных у каждого помещика постоянно менялось по естественным причинам: одни умирали, другие рождались, тогда как размер налога оставался фиксированным до следующей ревизии. И если у владельца умирало слишком много крестьянских душ, которых не в полной мере замещали вновь рожденные крепостные, то помещику приходилось переплачивать казне, пока не проведут переучет в следующей переписи крестьянского населения и не «спишут» умерших.

Тут-то и появляется обаятельный Чичиков, который предлагает выкупать «мертвые души». Помещики, не понимая смысла заманчивого предложения, тем не менее соглашаются: почему бы и не нажиться на мертвых крепостных — те уж точно в обиде не будут.

В чем же собственная выгода заезжего дельца? Чичиков — коллежский асессор, чиновник не самого низкого, но и не самого высокого ранга. Он кое-что смыслит в законах и знает, как ими воспользоваться. В голове Чичикова зреет план. Чтобы раскрыть суть его замысла, необходимо сделать небольшое отступление и привести историческую справку.

В гоголевской России существовали опекунские советы, управлявшие воспитательными домами и приютами. Советы почти не получали постоянных ассигнований из казны, а перебивались случайными пожертвованиями и собственным доходом. Пожертвование — штука непредсказуемая, поэтому опекунским советам постоянно приходилось самим изыскивать деньги. Только вот какой доход можно иметь с богоугодных заведений?

На самом деле опекунские советы активно выдавали кредиты, взимая за это проценты с заемщиков, а в качестве залога принимали крестьян. Помещики, не сумевшие расплатиться по долгам и процентам, должны были отдавать заложенных крестьян точно так же, как сегодняшние должники вынуждены при просрочке отдавать заложенный перстень или колье. Единственное требование, которое предъявляли опекунские советы, — у крестьян должна быть своя земля, которую те могли бы обрабатывать. Фактически такие организации действовали как банки.

Несовершенство законов подсказало Чичикову, как действовать. Он задумал по дешевке скупить «мертвые души» (давно умерших и существующих только на бумаге крестьян) у провинциальных помещиков, а заложить их в столичном опекунском свете, получив за это огромный кредит. После этого аферист был бы таков… И даже земельный вопрос решился сам собой: в те годы царская Россия задумалась о заселении Новороссии, обещав всем желающим выдавать землю на Херсонщине задаром, только бы те согласились переехать туда.