Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Комментарий - Ирина Захаровна Белобровцева

чудесный публичный дом был у нее в Страсбурге —

владелица дома описана в книге О. Фореля «Половой вопрос: Естественнонаучное, психологическое, гигиеническое и социологическое исследование» (Соколов 1991: 137). В вариантах романа существовал эпизод с «седоватой содержательницей публичного дома», которая проигрывала в карты 16-летнюю племянницу (Булгаков 1992: 393).

московская портниха —

исследователи сходятся в том, что Булгаков ввел в число гостей бала сатаны прототип героини своей пьесы «Зойкина квартира», где под вывеской ателье существует публичный дом для московской элиты. Правда, между писавшими об этом нет согласия в вопросе о том, кто же именно был прототипом Зойки — Зои Денисовны Пельц. Называют Зою Буяльскую (Белозерская 1990), Зою Шатову (Мариенгоф 1927), жену художника Якулова Наталью Шифф, жившую в доме по Садовой ул., 10 (Воспоминания 1988: 179).

двадцатилетний мальчуган —

история молодого человека, который продал невесту в публичный дом, почерпнута из книги Фореля (Соколов 1991: 137), однако Булгаков, несомненно, знал еще один вариант этой истории, изложенный А. Куприным в его романе «Яма». Там молодой человек по имени Семен Яковлевич Горизонт промышляет тем, что женится и продает своих жен в публичные дома.

Калигула —

Гай Цезарь Германик, по прозвищу Калигула (12–41 н. э.) — римский император из династии Юлиев-Клавдиев. Вошел в историю своей жестокостью и развратом, растратил казну, оставленную Тиберием, стремился к неограниченной власти, погиб в результате дворцового переворота.

Мессалина —

Валерия Мессалина (ок. 25–48 н. э.) — третья жена римского императора Клавдия, была столь развратна, что ее имя стало нарицательным. Была казнена за попытку возвести на престол своего любовника, как сказано у Сенеки, не разведясь с мужем.

Малюта Скуратов —

прозвище думного дворянина Григория Скуратова-Бельского (?—1573), приближенного Ивана Грозного. Малюта Скуратов стал главой опричного террора, участником многочисленных казней и пыток, причастен к убийству митрополита Филиппа и князя Владимира Старицкого. Его прозвище стало нарицательным обозначением палача. Историография сталинского времени изображала его как прогрессивного деятеля эпохи Ивана IV, которая особенно интересовала Булгакова и была ему отлично известна (см., например, пьесу «Иван Васильевич»).

двое последних гостей —

появление на ежегодном балу среди лиц, «объем власти которых <…> был чрезвычайно велик» (5, 244), двух «новичков» — прозрачный намек на современность и на принадлежность этих гостей к органам высшей власти. Не случайно эпизод с последними гостями Воланда был купирован в первой, журнальной публикации романа.

Исследователи не без основания видят в «новичках» наркома внутренних дел СССР в 1934–1936 гг. Г. Ягоду и его секретаря П. Буланова, приговоренных к расстрелу во время процесса «правотроцкистского центра» в марте 1938 г. (5, 659). В варианте романа Булгаков приводил довольно прозрачный портрет последнего гостя: «очень мрачный человек с маленькими, коротко постриженными под носом усиками и тяжелыми глазами», именно он велел «обрызгать стены кабинета того, кто внушал ему опасения» (Булгаков 1993: 208–209). В этом варианте имя отравителя тоже не названо, однако небольшие усики — приметная черта облика Ягоды — делало сцену излишне читаемой, и в окончательном тексте Булгаков сделал ее менее прозрачной. Судя по всему, он понимал сфабрикованность истории с отравлением, все участники которой были расстреляны.

Ягода был председателем ОГПУ и находился в приятельских и родственных отношениях с гонителями Булгакова (Л. Авербах, В. Киршон). Его персональное звание — генеральный комиссар госбезопасности (установлено в ноябре 1935) — приравнивалось к званию маршала. В конце сентября 1936 г. Ягода был смещен с поста, 4 апреля 1937 г. пресса сообщила о совершенных им «должностных преступлениях уголовного характера». 15 марта 1938 г. он был расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР по делу Н.И. Бухарина.

Именно в марте 1938 г., когда Булгаков почти ежедневно, судя по дневникам жены, работает над романом, идет процесс Ягоды. 10 марта Е.С. Булгакова фиксирует: «Ну что за чудовище — Ягода. Но одно трудно понять — как мог Горький, такой психолог, не чувствовать — кем он окружен. Ягода, Крючков! Я помню, как М.А. раз приехал из горьковского дома (кажется, это было в 1933-м г., Горький жил тогда, если не ошибаюсь, в Горках) и на мои вопросы: ну как там? что там? — отвечал: там за каждой дверью вот такое ухо! — и показывал ухо с пол-аршина» (Дневник 1990: 189).

человека, разоблачений которого он чрезвычайно опасался—

имеется в виду Николай Ежов, шеф НКВД после ареста Г. Ягоды.

Маргарита увидела отрезанную голову человека <…> содрогнувшись, увидела живые, полные мысли и страдания глаза —

отмечена паралллель с рассказом Беляева «Голова профессора Доуэля» (1925, переработан в роман в 1937 г.), где «голова внимательно и скорбно смотрела», «в глазах была жизнь, была мысль». Булгаковская сцена ассоциируется с тем эпизодом романа Беляева, где Доуэль видит свою голову на прозекторском столе (Соколов 1989: 545).

джаз —

в музыкальных дискуссиях второй половины 1920-х гг. медлительное танго воспринималось как отражение «томлений» класса «бездельников», и приветствовалась более «энергичная» музыка. Критики стремились отделить джаз-банд (его происхождение вели от негритянской народной музыки) от «фокс-тротта» и писали о засорении его пошлыми влияниями (Цуккер 1926). Особенно бурно пресса отреагировала на появление в Москве негритянского джаз-банда. Афишами с «черными лицами негров», анонсировавшими спектакль «Шоколадные ребята», была обклеена вся столица (см. Чернояров 1926, Загорский 1926).

Нептун —

бог источников и рек в римской мифологии (в греческой ему соответствует Посейдон).

фокусник-саламандра

у Даля — саламандра — «земноводная ящерица, по сказкам несгораемая…»; в германско-скандинавской мифологии — стихия огня, мифологический дух огня. В таком значении использована Гете в «Фаусте» и Гофманом в «Золотом горшке».

последний великий выход на балу —

в подтексте этого выражения можно усмотреть фразу из церковного обихода — «великий вход», т. е. торжественный ход священослужителей со Святыми Дарами, есть также определение «великий выход» (см.: Сазонова, Робинсон 1997: 777). Любое из них отсылает к церковной службе и тем самым еще более откровенно подчеркивает сущность бала сатаны как «черной мессы».

а факт — самая упрямая вещь в мире —

рассматривается исследователями как «крылатая фраза Сталина» и соответственно как указатель на один из прототипов Воланда: «весь интонационный строй и лексический состав цитаты упрямо отсылают нас к манере речевого поведения Вождя и Учителя» (Вулис 1990: 111, 117).

Все теории стоят одна другой —

сентенция Воланда органично вписывается в конструируемый Булгаковым мир, для которого характерно отсутствие однозначных и окончательных решений. По всей видимости, это была одна из важнейших составляющих булгаковского мировоззрения. Как это нередко встречается в творчестве писателя, фраза Воланда — автореминисценция, текстуально почти совпадающая с фразой из дневника доктора Полякова, героя рассказа «Морфий»: «Одна теория стоит другой» (1, 153).

каждому будет дано по его вере —

парафраз слов Христа «По вере вашей да будет вам» (Мф. 9: 29), по всей видимости, был одним из ключевых в шкале