Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Комментарий - Ирина Захаровна Белобровцева

доски <…> на каждой из которых было написано «Разбойник и мятежник» на двух языках — арамейском и греческом —

в первой редакции романа надписи были на трех языках — латинском, еврейском и греческом, как это отмечено в Евангелиях от Луки (23: 38) и Иоанна (19: 20). В окончательном варианте Булгаков вновь отходит от канонических текстов.

великий праздник Пасхи —

от еврейского глагола passah, — переходить. Самый важный праздник у евреев, соединявшийся с праздником опресноков. По Библии, праздник установлен Господом перед исходом израильтян из Египта. Опресноки — пресный, неквашеный хлеб. Праздник опресноков начинался на второй день Пасхи и продолжался вместе с нею до семи дней, в течение которых евреи не могли есть и хранить ничего заквашенного. Этот праздник был напоминанием об освобождении из египетского рабства и о высшем призвании еврейского народа — быть бесквасным, т. е. беспримесным, чистым народом, избегающим любого чуждого влияния. Евреи высоко чтили праздник Пасхи, и в его честь по воле народа отпускался на свободу один узник. Булгаков и здесь отходит от библейского текста: Вар-равван отпущен на свободу по договору иудейских и римских властей.

больное фиговое деревцо —

хотя Булгаков дистанцируется от канонических Евангелий и поведение его Иешуа лишь отдаленно напоминает действия Иисуса Христа, при внимательном чтении становится различимой пронизанность текста романа новозаветными реалиями. Так, больное «деревцо» — реминисценция проклятой Христом бесплодной смоковницы (Мф. 21: 19–22; смоковница — то же самое, что фиговое дерево, или инжир).

таллиф —

(идиш — талит) — особая светлая, чаще всего белая одежда, обычно из шерсти или шелка, в виде квадратного или прямоугольного платка с круглым вырезом в середине для головы. По своему размеру талит должен покрывать большую часть тела невысокого человека, поскольку он также используется как саван, в котором будет похоронен его владелец.

Вифания —

селение под Иерусалимом, за Елеонской горой, в котором Иисус Христос воскресил Лазаря и куда он, согласно Евангелию от Иоанна, пришел за шесть дней до Пасхи (Иоан. 12:1).

Кефи —

(евр. — кафия) — головной убор в виде покрывала, ниспадающего на плечи, с ремешком вокруг лба.

в пятом часу страданий разбойников… —

казнь Иешуа изображена отлично от распятия Иисуса Христа в Евангелиях. Сама протяженность казни иная: в Евангелиях «в шестом же часу настала тьма по всей земле» (Мр. 15: 33); Иисус умирает «около девятого часа», после чего «завеса в храме разорвалась надвое» (Мф. 27: 46, 51; Лук. 23: 44).

Согласно Евангелиям, как рождение, так и смерть Иисуса сопровождались необычайными природными явлениями (тьма по всей земле в шестом часу его распятия в трех первых Евангелиях, несомненно, восходит к общему источнику и обозначает солнечное затмение). Однако затмение солнца не может произойти в полнолуние, а именно тогда празднуется Пасха. Булгаков сделал выписку об этом из книги Штрауса «Жизнь Иисуса»: «Причиною тьмы, которую один Лука определяет более точным образом, как затмение солнца, не могло быть естественное затмение: в то время было пасхальное полнолуние <…> То же самое случилось с солнцем <…> во время убийства Цезаря (Штраус „Жизнь Иисуса“, т. II, стр. 250)» (562-8-1-23). Ряд ученых говорит, однако, о возможном лунном затмении, которое, совпав с распятием Христа, послужило импульсом к рождению мифа о распятом Мессии, а Церен отмечает, в частности, солнечное затмение с шестого по девятый час, зафиксированное в правление Тиберия в 29 году при полнолунии (Церен 1976: 84). В Евангелиях нет упоминаний о грозе как небесном знаке катастрофы, но Булгаков, для которого мотив грозы был чрезвычайно важен на протяжении всей жизни и творчества, использует именно эту деталь.

потребовал у Бога немедленного чуда —

это требование идет вразрез с традиционным поведением апостола: Христос учил вере вне ожидания доказательств всемогущества Бога. Проблематика столкновения глубокой, подлинной веры и веры, требующей чуда, характерна для богоборческих произведений Л. Андреева, рассказ «Иуда Искариот» которого — один из источников, несомненно, учтенный Булгаковым при работе над романом.

Проклинаю тебя. Бог! <…> Ты Бог зла! <…> Ты черный Бог —

требуя чуда спасения Иешуа, посылая проклятия солнцу (Богу), Левий, в сущности, призывал на помощь дьявола (Кушлина, Смирнов 1988: 290–291). Нельзя не отметить, однако, амбивалентный характер сцены: с одной стороны, появление вслед за кощунственными выкриками Левия тяжелой черной тучи с запада, традиционного локуса дьявола в христианской «географии», — свидетельство вмешательства иной, чем Бог, силы (так же могут восприниматься исчезновение солнца в огромной грозовой туче и тьма, закрывшая Ершалаим). С другой стороны, это и «гром небесный», «реакция» Бога (в Священном Писании затмение солнца обозначало гнев Божий). Двойственность момента подчеркнута уклончивостью повествователя: «Левий увидел, что все в мире, под влиянием ли его проклятий, или в силу каких-либо других причин, изменилось» (5, 175). Однако далее (в гл. 25-й) есть еще один намек на сверхъестественное происхождение описанного природного явления: «Странную тучу принесло со стороны моря к концу дня, четырнадцатого дня весеннего месяца нисана» (5, 290).

В ранних вариантах МиМ черная туча шла с востока. Образ тучи, «застилающей мозг», был там знаком угасающего сознания героя (ср. 562-6-2-55 об.).

Гионская долина —

долина Гинном (Хинном или Бен-Хинном) на юго-западе от Иерусалима. На месте человеческих жертвоприношений была разбита свалка, на которой постоянно горел огонь. Отсюда пошло выражение «геенна огненная», означавшее место мучения грешников в загробном мире — ад (Лесскис 1990: 653).

повесив голову в размотавшейся чалме —

в сцене допроса на голове Иешуа, представшего перед Пилатом, была «белая повязка с ремешком вокруг лба» (5, 20), то есть кефи. Чалма в сцене казни — одно из свидетельств незавершенности текста МиМ.

прильнул к губке —

согласно Евангелию от Матфея, Иисусу давали пить уксус с желчью (Мф. 27: 34), у Марка упомянуто «вино со смирною» (Мр. 15: 23), Лука и Иоанн указывают, что перед кончиной Христос был напоен уксусом, разбавленнным водой.

злоба пылала в глазах Дисмаса —

согласно Матфею (Мф 27: 44), оба разбойника, распятые с Христом, «поносили его». В апокрифическом Евангелии от Никодима Гестас требовал от Иисуса спасения. Дисмас же, напротив, укорял Гестаса, заступаясь за праведника Христа (Апокрифические 2000:188).

Дай попить ему и Игемон —

это последние слова Иешуа у Булгакова. В Евангелии же от Матфея последними словами Христа были: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27: 46). Аналогичные свидетельства присущи и апокрифам. Евангелие от Никодима: «возопил Иисус голосом громким: «Или, Или, лама савахвани!» («Боже, Боже мой, зачем ты меня оставил?» — Апокрифические 2000: 189). Аналогичны и другие предсмертные фразы Иисуса Христа в новозаветных преданиях: «Истинно говорю тебе, ныне же ты будешь со Мною в раю», «Отче! В руки Твои предаю Дух мой»