Русский святочный рассказ. Становление жанра - Елена Владимировна Душечкина

В это же время многие газеты и журналы начинают издавать специальные «Рождественские выпуски», целиком посвященные празднику. В 1888 году газета «Неделя» писала по этому поводу:

Обычай издавать особые номера для рождественских праздников с более или менее художественными гравюрами, хромолитографиями, фотографиями и так далее введен Англией, где в 1879 году «Graphic» первый выпустил подобный номер, а в настоящее время везде во Франции, Англии, Германии и Италии эти издания выходят десятками[660].

В России к концу столетия традицию «Рождественских выпусков» начинают соблюдать едва ли не все литературно-художественные и даже многие официальные издания. Святочные произведения заполняют рождественские номера буквально в неисчислимом количестве. Подлинный масштаб моды на святочную «продукцию» трудно представим: видимо, речь может идти о многих тысячах произведений.

В небольшом количестве святочные рассказы появлялись уже в предпраздничных номерах (один-два рассказа в номере); затем солидная их подборка давалась в «Рождественском выпуске», который порою имел вдвое больший объем, и, наконец, как бы по инерции они продолжали печататься на протяжении двух недель святок, иногда затрагивая и послесвяточное время. «Рождественский выпуск» со временем выработал устойчивую структуру: вначале помещалась официальная информация на праздничную тематику и новогодние политические обозрения[661], затем шли разнообразные сведения о праздновании святок в отдельных районах Российской империи[662], Европы и Америки[663], исторические заметки о праздничных обычаях Древней Руси[664], сообщения о встрече Нового года в столичных клубах[665], рассказы, стихи, поэмы, пьески, пародии, очерки, фельетоны на тему святок. Кроме того, в праздничных номерах иногда давались «технические» рекомендации гадальщикам[666], помещались сообщения о сделанных на Рождество подарках[667], нравоучительные рисунки с объяснениями к ним[668] и т. п.

Примером издания, остро реагировавшего на календарь, и в особенности на зимний праздничный цикл, может послужить «ежемесячный с картинками народный журнал» «Родина», напечатавший за годы своего существования сотни разнообразных святочных материалов, и в том числе большое количество рассказов с традиционными святочными и рождественскими схемами. Из-за дефицита отечественных рассказов в периодике нередко печатались переводы или переложения святочных произведений западноевропейских авторов — А. Доде[669], М. Вебера[670], Г. Х. Андерсена[671], Ги де Мопассана[672] и многих других. В изданиях, целью которых было просвещение и образование народа «на нравственных началах и религиозных истоках православной веры» (как, например, «Чтение для народа» и «Чтение для солдат»), особенно заметен нравоучительный элемент как в рассказах, так и в статьях[673]. Здесь нередко помещались всевозможные поучения-рекомендации, касающиеся благочестивого поведении христианина во время праздника. Так, декабрьский номер ежемесячного журнала «Чтение для народа» за 1887 год содержит заметку «Как следует проводить святые дни праздников», в которой, в частности, говорится:

Всякий понимает, что праздники — дни святые, а в святой день и грех вдвое грешнее. Но вот наша беда: в святые-то дни мы и грешим больше всего. В другое время, например, едва ли кому и на ум придет рядиться да паясничать, а в святки эта бесовская забава будто законное дело[674].

Иллюстрированные еженедельники («Нива», «Родина», «Север», «Всемирная иллюстрация», «Огонек» и другие) давали воспроизведение литографий на самые разнообразные святочные сюжеты — от изображения обрядовых действ до бытовых сценок. Здесь постепенно вырабатывалась специфическая новогодняя символика и эмблематика: страницы рождественских выпусков таких изданий и особенно их обложки пестрели рисунками персонифицированных изображений Старого и Нового года, где Старый год давался в образе старика, а Новый — в виде новорожденного младенца или мальчика. Так, например, на обложке «Рождественского выпуска» «Родины» за 1889 год Новый год нарисован в виде босоногого мальчугана в накидке и с крылышками, стоящего на облаке и смотрящего на занесенную снегом землю. На обложке первого выпуска «Родины» за 1887 год младенец Новый год изображен сидящим на руках у крылатого старика с косой и песочными часами в руках, который стоит на небесах и сыплет на землю из рога изобилия подарочные пакеты с надписью «здоровье», «счастье», «деньги», «любовь» и пр. Словесные антропоморфные образы Старого и Нового года, как мы видели, начали появляться уже со второй половины XVIII века. На протяжении нескольких последующих десятилетий эти образы, постепенно закрепляясь в сознании читательской публики[675], окончательно превратившись наконец в эмблемы — старого времени, одряхлевшего, и нового, народившегося. То, против чего в XVI веке так страстно возражал князь Андрей Курбский, теперь воспринималось как вполне естественное явление. Примерно в том же самом виде эти образы дошли до наших дней. Оформление праздничного выпуска, отличаясь довольно большим разнообразием как литературных, так и изобразительных форм, чаще всего было рассчитано на непритязательный вкус массового читателя.

Такой напряженный интерес периодики к зимнему праздничному циклу объясняется рядом причин. Во-первых, к концу столетия в России повышается светский престиж праздника Рождества. Я уже отмечала, что до середины XIX века он отмечался главным образом церковью. По мере сближения с Западом и, видимо, не без влияния западной (а потом и русской) рождественской литературы праздник Рождества все более и более обмирщался, постепенно теряя религиозные и приобретая чисто светские особенности своего ритуала, одновременно с этим переплетаясь с традицией народных святок. Он, как и на Западе, становился семейным и общественным праздником. Изменения в первую очередь коснулись города, где и начал складываться особый тип праздничного поведения. Печать конца века засвидетельствовала черты того ажиотажа, который охватывал горожан накануне Рождества: это и покупка провизии на праздник, и беготня по магазинам в поисках подарков, и выбор рождественской елки на специальных базарах, и рассылка поздравительных карточек, и взаимное нанесение праздничных визитов, превратившихся в тяжелую «праздничную повинность», которая неоднократно высмеивалась юмористами[676]. Процесс приспосабливания праздника Рождества к новым условиям жизни и отразили средства массовой информации. Они же приняли на себя роль своеобразного его «рекламирования», что выразилось как в публикации разного рода объявлений о праздничных мероприятиях, подарках, елках, провизии, так и в популяризации расхожих его идей.

Во-вторых, «святочный бум» явился результатом резкого роста периодических изданий, число которых по всей Российской империи в последние два десятилетия века возрастает в несколько раз. В этот период начинают выходить десятки новых общественно-литературных и художественных журналов и газет как в столичных городах (Москве и Петербурге), так и в провинции. Газета постепенно становится лицом города или той социальной или интеллектуальной группы, которую она представляет. В этом отношении показательной представляется одна из влиятельнейших консервативных газет «Новое время», которую ее издатель А. С. Суворин адресовал