Велесов Ключ. Сакральные коды русских сказок - Галина Ивановна Пономарёва

явить миру новую, доселе невиданную, откровенную и дерзкую истину. Для юродивых нет ничего грязного, запретного или низменного, их поведение отрицает всякие нормы, и в этой предвечной свободе сквозит божественный свет.

Дураки, как и юродивые, освобождены от моральных ограничений и со всем чувственным легкомыслием предаются всем наслаждениям земли, открывая экстаз в каждом проявлении жизни, ощущая божественность во всём.

О том, что Дурь нашего героя сродни инициатической практике, говорит и само слово «дурак». Современная народная этимология находит в нём «солнечный корень» «Ра» и ликует: наш-то Дурак, оказывается, солнечный человек! Не станем возражать, хотя данное «откровение» разрывает напополам аж два древних корня, из которых и состоит слово «дурак». Смысловой стержень ДУР отражён в праязыке как корневая морфема ДВР, в пей отражена идея вращения, верчения, или круга. Отсюда и слово «двор», и глагол «врать» (буквально — «изворачиваться»), и даже слово «врач», но не потому, что эскулапы часто ошибаются. Врачевание в древности было шаманской практикой — танцем с прыжками и поворотами для изгнания духа болезни. Другая часть корня — «ак» — это усечённый союз «аки», со значением «как», «словно», «подобно сему». Дурак — тог, кто вертится, даёт кругаля, не сидит на месте.

В английском языке слово «дурак» звучит как fool. Оно близко к значению «полый», «пустой», попросту глупец (foolish). Наши дураки вовсе не глупы, и уж тем более, не пусты. Их придурь и кобенье добровольны, их чудачества имеют мистериальную природу.

Горе, если муж Григорий, хоть бы болван, да Иван! — говорят в народе. Благодаря своему имени Иванушка персонифицирует собою «народ Иванов», который частенько представляют ленивым недоумком, к тому же горьким пьяницей, а значит, пришла пора заглянуть в родословную сказочного героя.

Наш Иван — третий сын в досточтимом семействе: у отца он младшенький и, по всей видимости, самый любимый; ему и передаётся родовой дар — дар волхованья. Нашим предкам был хорошо известен магический закон: разделённая сила — это потерянная сила, поэтому суть этого знания сохранялась в течение жизни одним человеком, оно передавалось самому достойному и никогда не открывалось обычным людям.

Согласно сказочной матрице, Иванушка всегда третий, самый младший сын досточтимого отца. Отчего так? Ответ кроется в Священной истории. Согласно ей, белые народы — дети светлоликого Иафета, бывшего третьим сыном праотца Ноя. Нелишне вспомнить, что и русские цари некогда звались Белыми на краях тогдашней азиатской Ойкумены. В Ипатьевском (Иафетовом) монастыре венчался на царство первый царь из рода Романовых, в Ипатьевском доме завершился земной путь династии. Совпадения исключаются там, где действуют сакральные коды. Они уходят в глубину, как древняя кладка фундамента, но продолжают поддерживать здание.

Родословная сказочного героя — тот же фундамент: в наиболее архаичных вариантах сказок Иванушка— Коровий сын. Как наследник Рогатой Матери он обладает врождёнными магическими знаниями и тончайшей интуицией животного мира. В сказке «Иван — Коровий сын и Чудо-Юдо» герой сполна проявляет эти сверхчувственные способности. Сказочный Змееборец кровно связан с Природой, и всё, с чем он соприкасается, принимает его силу и благодать. Так, алая вышивка полотенца становится каплями его крови. Его появление на Калиновом мосту приводит в волнение потусторонний мир: «Воды на реке взволновались, на дубах орлы раскричались». В разгар битвы с полотенца, оставленного в избушке, начинает капать кровь; миска переполнена, а его спутники — Иван Царевич и Иван Девкип сын всё не могут проснуться.

В сказке «Конёк-Горбунок» «умные», а точнее, ушлые братья без раздумий грабят брата-межеумка, а затем посылают его на верную, как им кажется, гибель — прямиком в разбойничий лагерь. При этом набожные приватизаторы умудряются поминутно креститься и бить лбом об пол. В финале сказки уже сам Царь коварно предлагает Иванушке прыгнуть за него в котёл с кипятком, — чего жалеть мужика-деревенщину?

Так предательство поверхностно окультуренных «высших» каст становится оселком для топора национальной трагедии. Об этом и стихотворение Н. Зиновьева «Россия»;

Под крики шайки оголтелой

Чужих и собственных Иуд

Тебя босой, в рубахе белой

На место лобное ведут.

И старший сын указ читает,

А средний сын топор берёт,

Лишь младший сын ревмя ревёт

И ничего не понимает…

Узость мерок, с которыми подходило к «дураку» просвещённое сословие, не позволяла разглядеть за архаичностью и невежеством «деревенщины» его глубокую веру в священные начала мира. За нерациональностью мужика, за его нерасторопностью в мирских делах скрывалась нестяжательная аскеза, за ленью — отрешённая созерцательность, за ежедневным трудом — служение, за внешней простотой — глубокая мудрость. Поэтому, рассказывая сказку про Иванушку или Емелю, даже знаменитые сказочники скромно добавляли, что «он дурак, как и я, Созонт, что сказку бает».

Жизнь любого из сказочных Дураков представляет собою затейливую шифровку. К примеру, их любимое занятие — орать песни, не слезая с печи, и отлынивать от любой работы. Емеля из сказки «По щучьему велению» долго кобенится перед царским воеводой, а после на теплой лежанке катит во дворец, свататься. В сказке мечты тупого ленивца сбылись: пельмени сами прыгают ему в рот и Царевна-Краса без памяти влюбляется в заспанную ряху.

Однако у коренных сибиряков есть загадочное выражение ехать на небо тайгой. Ехать на небо тайгой так же невозможно, как передвигаться по городам и весям на русской печке; видимо, мы снова имеем дело с сакральными кодами. Согласно им, ехать на небо тайгой означает «отойти в лучший мир». По всей видимости. Дурак, едущий на печи, совершает шаманское путешествие в Навь, не покидая места сна.

Белёная Печь — бел-горюч камень наших сказаний — это средоточие жизненного тепла и древнейший домашний алтарь. В славянской мифологии печь — исконно женственный символ. В тайнодействии стихий, огненного дуновения, первородной влаги и силы злаков рождает печь из своего полыхающего устья хлеб Жизни. Из всех братьев именно Иван ближе всех к алтарю Древней Матери.

«Изба — святилище земли с запечной тайною и раем». Иван-Дурак вечно пребывает в запечном раю. Райское состояние души — ключ к его волшебным возможностям.

Другая, дурацкая, на первый взгляд, черта Иванушки — ночная, «кошачья» жизнь. Даже обычную дневную работу царского стремянного Иванушка из сказки «Конёк-Горбунок» ухитряется делать по ночам, при свете Жаро-птицева пера. Дело в том, что Иван — прирождённый шаман, и, как всякий шаман, он — Человек Ночи. Ночью слышнее голоса духов и безмолвный разговор светил.

Волховское и шаманское призвание Ивана прикрыто дурью, как ветхой рогожкой, а под ней — тайный свет. Днём он хранит перо под шапкой —