Два пути. Русская философия как литература. Русское искусство в постисторических контекстах - Евгений Викторович Барабанов

духовный опыт Церкви. С другой стороны, применительно к тому, что сейчас называют церковным искусством, есть очевидные проблемы. На практике мы видим в основном реплики и копии разной степени добросовестности и мастерства. Есть несколько имен, которые, наверное, войдут в историю традиционного русского христианского искусства, они более-менее у всех на слуху, но они – абсолютные единицы среди огромного потока иконописных мастерских, которые пишут нечто похожее на XVII век.

Возникает вопрос: неужели у церковного искусства нет на сегодня никакого будущего, кроме возвращения в прошлое, автоматического воспроизведения того, что уже было сделано. Мы сейчас говорим не о каноне, а о языке, стиле, нахождении нерва современности, потому что великие византийские иконописцы V–VI века не похожи на русских XVI века: у каждого был свой нерв. Мы только начинаем говорить о том, что есть необходимость нахождения нового языка православной культуры начала XXI века – живописного, архитектурного, литературного и так далее. У нас нет никаких рецептов, но для того, чтобы искать этот язык, необходимо разговаривать друг с другом, с теми, кто трудится в области искусства, так или иначе реагирует на современность.

Церковное искусство перестало развиваться в крупнейшей в мире православной стране, а религиозная тема была вытеснена на задворки. Генеалогически современные художники вырастают из так называемого другого искусства, или есть андеграунда, который стал постепенно развиваться с 50-х годов. Тогда художники ставили перед собой задачу восстановить связь между религиозными темами и современным искусством – то, что было запрещено в искусстве официальном. Мы знаем имена: Эдуард Штейнберг, Михаил Шварцман, Виталий Линицкий, Сергей Симаков, Владислав Провоторов, и многих других. И в том, что нынешняя генерация художников приходит снова с этим к храму, нет ничего случайного, ничего странного. Этот диалог должен начаться и, возможно, произойдет какое-то взаимное обогащение. Современные художники поймут, что Церковь им полезна не только в качестве пиара.

В то же время, мы понимаем, что Церковь вправе ожидать от современных художников более глубокого внимания к своей традиции и, действительно, на путях современного искусства может произойти обогащение и церковного искусства. Если мы будем находить совместные площадки, в идеале – создадим музей или центр современного христианского искусства, если будем решать вопросы о том, кто и какими работами будеттам представлен, мы снимем многие проблемы, которые существуют в общественном и церковном сознании по поводу не столько реального, сколько мнимого противостояния. Церковь – организм богочеловеческий: человек меняется, и она меняется. Церковь становится силой, выходящей за пределы церковной ограды. И миссионерское начало Церкви замечательно соединяется с различными жанрами и аспектами современного искусства. Современное искусство должно быть частью миссионерской деятельности. И я думаю, это в наших силах.

Алексей Лидов, искусствовед, директор Научного центра восточной христианской культуры, член-корреспондент РАХ: название темы нашего круглого стола происходит из полемики вокруг готовящегося закона о возвращении церкви культурных ценностей. Мне хочется сказать, что между музеями и церковью действительно состоялся конструктивный диалог, патриарх Кирилл очень ясно дал понять, что древности должны оставаться и сохраняться в музеях, что церковь и музей не только не находятся в конфронтации, а является ближайшим союзником, соратником в деле духовного воспитания людей. Хочется верить, что этот компромисс, достигнутый с обеих сторон, отразится и в законе.

В нашей современной ситуации есть одна очень большая проблема. Художественный процесс оказался разделённым на две неравномерные части. Есть часть, которая формально является сакральной. И нас всё время подводят к тому, что сакральное должно совпадать с конфессиональным, а всё остальное, составляющее большинство художественного процесса, совершенно не воспринимает сакрального. Более того, оно агрессивно по отношению к сакральному. Я имею в видуто, что является мейнстримом современного искусства, определяет современный художественный дискурс. Сакральное представляется тоталитарным, подавляющим свободу, и вообще к художественному дискурсу отношения не имеет.

В прошлом году я видел основной проект биеннале, выставки в Гараже, организованной весьма известным французским куратором Юбером Мартеном, выставку с большим количеством вполне качественных работ, и российских, и западных. Но меня заинтересовала одна особенность, я специально обратил внимание, там не было ни одной работы, которая так или иначе затрагивала тему сакрального. И это вполне показательно. Мы видим попытку современной культуры игнорировать тему, которая была всегда очень важной, тему сакрально-художественного, где художник может размышлять о Боге так, как это ему доступно. И в России это всегда было очень важной частью культуры, духовной жизни. Мне кажется, значение этой выставки, которую мы сейчас обсуждаем, в том, что это одна из первых попыток говорения на тему сакрально-художественного, которую, на мой взгляд, необходимо восстанавливать в нашей культуре. Иначе ситуация чревата самыми разными катастрофами.

Роман Богдасаров, искусствовед, культуролог, исследователь православной традиции, институт культуры и права: я очень благодарен Гору, что он верно разграничил сферы искусства. В Центре восточнохристианской культуры проводят разработки, которые свидетельствуют, что разные сферы, разные виды искусства в религиозной традиции воспринимаются человеком в неразрывной связи. В каждой из этих сфер искусства взаимоотношения выстраиваются по разным законам. Если мы будем чётко понимать, в какой сфере мы в данный момент находимся, наше взаимодействие, наш диалог будет успешен.

Из представленных здесь работ, прежде всего, хотелось бы отметить проект «Фавор». В идеале это объект ландшафтной архитектуры. Здесь только некий эскизный варианта не то, что является законченным произведением. Он как бы обращён в будущее. И это очень важно. Потому что современные люди часто воспринимают христианство, опираясь на внешний его вид. Они опираются нате памятники христианского искусства, христианской культуры, которые были когда-то созданы в прошлом. И вот глядя на это, они себе представляют христианство, думают, что христианство к этому и сводится. Конечно же, христианство не сводится только к памятникам прошлого, оно вообще не сводится только к визуализированному, к воплощенным объектам, артефактам и так далее. В христианстве заложены огромные художественные возможности, далеко не все реализованные в прошлом. Поэтому мы не должны обожествлять прошлое, слишком уж к нему привязываться. Именно для того, чтобы у христианского искусства было будущее. Сейчас многие осознают это.

В качестве примера приведу два масштабных мероприятия, которые наш институт провёл совместно с архитектурным фестивалем «Города». В «Городах» участвуют студенты из архитектурных вузов России и ближнего зарубежья, они строят объекты ландшафтной архитектуры на какую-то одну, выбранную тему, каждый раз на новом месте. Один из фестивалей, «Город АЗЪ» прошёл на городище Старой Рязани и был посвящён глаголице, христианской азбуке, изобретённой свв. Кириллом и Мефодием. Второй – «Город Философов» (на острове Видо) – философским и богословским идеями античности и Нового Времени. В каждом из фестивалей приняло участие более