Мода эпохи потрясений. От 1910-х к 1920-м - Марьяна Вадимовна Скуратовская

1900-х годов его эксперименты с тканью приводят к тому, что Мариано Фортуни создает и вскоре патентует разновидность платья, которое навсегда войдет в историю моды – «Дельфос». Источником вдохновения послужили одеяния греческих статуй: например, Кора с острова Самос, или не менее знаменитый Дельфийский возничий.

Платье «Дельфос», Мариано Фортуни-и-Мадрасо, 1912 год, музей RISD

Есть упоминание о том, что автором идеи была супруга мастера, Анриэтта, которая и зарисовала хитон Возничего в подробностях. Сказать, как на самом деле было, сейчас сложно, но в любом случае Мариано и Анриэтта работали рука об руку.

Покрой платья «дельфоса» прост, даже можно сказать, элементарен: это длинная туника, сделанная из двух полотнищ ткани. Они сшиты так, чтобы оставались горловина и проймы. Рукавов могло не быть вовсе, или же их подобие образовывала ткань, ниспадавшая по плечам. По бокам, а также вокруг отверстий для головы и рук, вшивались шелковые шнуры, на которые были нанизаны бусины из муранского стекла, сделанные в знаменитых мастерских на венецианском острове Мурано, издавна славящегося своими великолепными изделиями из стекла. Эти бусины утяжеляли легкие платья, и заставляли их не парить отдельно от тела, а ниспадать вдоль него. Бусины – единственное, что создавалось вне ателье Фортуни. Весь остальной процесс изготовления нарядов проходил там.

Позднее появилась еще одна модель, «Пеплос» – платье, поверх которого дополнительно надевалась укороченная туника.

Такие наряды мягко облекали фигуру, не стесняя ее. В патенте говорилось, что носить их и подгонять под себя очень просто. Все они были одного размера, а с помощью шелковых шнуров можно было регулировать и длину, и ширину, в зависимости от пожеланий хозяйки.

Главная же прелесть была в материале. Мариано Фортуни использовал тончайший шелк, индийский и китайский, и создавал на нем мелкие складки, очень изящные, которые отлично держали форму: даже сейчас плиссировка на сохранившихся платьях выглядит почти так же, как век назад. В историю эта технология вошла как «плиссировка Фортуни». Скорее всего, ткань укладывали складками, когда она была еще влажной, и, возможно, прямо в воде, а потом сушили с дополнительными источниками тепла, чтобы закрепить плиссировку. А, возможно, затем еще через каждую небольшую группу складок пропускали нитки, стягивали и оставляли так на некоторое время – опять-таки закрепления ради. В патенте, например, упоминалась ондуляция – способ плоения, при котором мокрый шелк укладывался горизонтально поверх медных или фарфоровых трубочек, нагревавшихся изнутри. В любом случае – а не все секреты Мариано Фортуни раскрыты до сих пор – эти технологии требовали очень много ручного труда

Чтобы сберечь плиссировку, хранились платья свернутыми, как мотки пряжи. И продавали их, уложив в специально спроектированные для этого коробки.

Что касается цветов, то платья окрашивали в самые разные оттенки, от насыщенных до нежных и тоже, конечно, вручную. Каждое окрашивали отдельно, порой по несколько раз, отчего цвет приобретал особую глубину. Есть черные, чернильно-синие, золотистые, коралловые, голубые…

Об этих необычных нарядах писали: «Платья Фортуни надеваются через голову, вырез для головы – единственный, и с помощью шелкового шнура, продернутого вокруг него, вырез можно делать больше или меньше. Платья бывают цвета черного золота и тонов старинных венецианских красок. У вас может быть целая дюжина, и всякий раз, в любом окружении, платье будет выглядеть очень живописно, хотя эпикуреец счел бы, что лучше всего они выглядят, когда их специально подбирают к окружающей обстановке».

А теперь представьте вдовствующую графиню Грэнтем в ее строгих нарядах, и вы поймете, насколько далеки были такие наряды от того, что предлагала женщинам мода начала XX века с ее многослойностью и жесткими корсетами!

Однако те, кому были близки идеи реформирования женского костюма, те, кто не боялся оригинальности, приняли творения Мариано Фортуни с восторгом.

Тем более, что уже во второй половине XIX века начинается довольно активная борьба за более «рациональную одежду», которая меньше стесняла тело. А параллельно в моду вторгалось то, что стали называть костюмом «эстетическим». Изначально одними из его главных пропагандистов были художники-прерафаэлиты, и именно они первыми стали использовать термин artistic dress, что можно перевести как «художественный костюм». Обращаясь в своих работах к прошлому, до-рафаэлевскому, до-ренессансному, к Средним векам, они и своих моделей обряжали в длинные струящиеся платья и драпировки, или с вышивкой, или вовсе без отделки. Ткани выбирали пластичные, хорошо укладывающиеся в складки. Как писал художник и дизайнер Уильям Моррис, «одежда не может быть красивой, если она жесткая; драпировка – вот что важно». А Уильяма Морриса можно назвать, в определенной степени, коллегой Мариано Фортуни: недаром писательница Антония Байетт посвятила книгу «Павлин и виноградная лоза» им обоим.

Со временем жены, натурщицы и возлюбленные художников начали не только позировать в таких нарядах, но и носить их в повседневной жизни. И подобные веяния чем дальше, тем больше распространялись на интеллектуальные и богемные круги.

Словом, идеи, что можно одеваться не только в соответствии с предложениями дамских журналов, а носить более простые и удобные костюмы, просто витали в воздухе. Так что платья Мариано Фортуни стали прекрасным, очень своеобразным и новаторским воплощением идеи художественного костюма. Очень часто на фотографиях платья эти надеты без нательной сорочки под ними (уж не говоря о корсете), а складки подола веером расходятся по полу, продолжая линии тела-статуи… Да, это была мода не для всех. Но ценителей было очень много!

Поначалу «дельфосы» надевали только в домашней обстановке, например, в качестве т. н. «чайных платьев», то есть тех, в которых хозяйка дома могла принять близких гостей во второй половине дня. Однако в этом качестве они пользовались огромным успехом. Более того, их сразу начали воспринимать как произведения искусства, нечто, что существует вне времени, и уже вскоре наряды от Мариано Фортуни попали в художественные галереи. И на страницы книг. Так, например, они вдохновляли одного из самых известных прозаиков того времени, Марселя Пруста. В цикле «В поисках утраченного времени» наряды от Фортуни упоминаются несколько раз.

Работы Фортуни пользовались все большим успехом, и, начав с открытия магазинчика на первом этаже своего палаццо, он открыл еще несколько. Кроме того, эти вещи можно было приобрести и в определенных местах за пределами Венеции, в том числе и в Париже, где Фортуни действовал через торговых агентов.

При этом парижские кутюрье не признавали Мариано Фортуни своим коллегой. Что вполне понятно. Он действительно был не модельером, а художником, и создание одежды послужило продолжением интереса к цвету, рисунку, ткани. Его не интересовал модный бизнес и все,