Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Комментарий - Ирина Захаровна Белобровцева

Начиная с четвертой редакции, награда мастера никак не оценивается — остается лишь описание «вечного приюта», находящегося, однако, вне локуса Иешуа. Одновременно с этим роль мастера в инобытийном пространстве становится активной и даже ведущей: лишь он может закончить роман и завершить, таким образом, судьбу римского наместника.

Эти изменения свидетельствуют о том, что завороженный идеей посмертного существования, безнадежно больной Булгаков придавал огромное значение изображению самого момента перехода к внеземной жизни. Эпизод встречи с Понтием Пилатом в потустороннем мире становится необходимым условием этого перехода. Без него роман мастера, угадавшего истинный ход древних событий, был лишен христианского начала — прощения. За пределами своего земного существования мастер получает возможность восполнить этот изъян. Высшие силы словно замерли в ожидании и не решают судьбу Пилата, признавая тем самым магическую силу и право Слова. Возможно, именно в этой сцене предвосхищено изменение судьбы главных героев: вопреки предсказанному Воландом пребыванию в вечном приюте, в вещем сне Бездомного Маргарита «отступает и уходит вместе со своим спутником к луне», то есть «в свет», в локус Иешуа (5, 384).

С одной стороны, оставляя текст разомкнутым, это художественное решение, в полном соответствии с традицией мифа, расширяет поле возможных интерпретаций. С другой — завершая истории многих персонажей, в отношении главных героев эпилог оказывается ложным концом. Это не конец романа, а сообщение о том, что произошло в Москве после исчезновения мастера и Маргариты. Таким образом, доминирующий образ эпилога — бесконечное кружение — обретает социально-метафорический смысл: с его помощью создается «рассказ о мире, который погиб, сам того не ведая» (Гаспаров 1994: 55). В результате роман обретает облик «московского текста», наделенного, так же как и «петербургский текст» русской литературы, эсхатологическим смыслом.

ВРЕМЯ В РОМАНЕ

В МиМ, построенном как «текст в тексте», течение времени весьма причудливо: в каждой сюжетной линии есть свое время и его характеристики. Тем не менее можно отметить некоторые общие тенденции. Так, Булгаков стремится создать в каждой из частей единое, недискретное время, используя для этого соединительные фразы, характерные для романов Л. Толстого, — «В то время как…» (см., напр., начало 8-й, 10-й и 18-й глав).

Наиболее часто в МиМ использованы три временные точки — 12 часов дня и ночи (полдень и полночь) и закат. Полночь, разумеется, связана с нечистой силой, Воландом и его свитой (в полночь Гелла с Варенухой навещают Римского, в полночь происходит бал у сатаны), хотя и не только с ними: «примерно в полночь» (5, 309) засыпает Понтий Пилат, перед тем как увидеть вещий сон.

Неоднократно упомянут в обеих сюжетных линиях и полдень. Он также может быть связан если не с действиями дьявола и его свиты (напр., в 3-й редакции Коровьев начинает выполнять обязанности дирижера в филиале Зрелищной комиссии «в двенадцать часов дня» — 562-7-2-97), то, по меньшей мере, с вмешательством некой высшей силы. «Около полудня» (5, 172) уходит от огородника на верную смерть Иешуа. В полдень открывается касса Варьете. В день вещего сна (и далее — бала и возвращения мастера), когда Маргарите впервые за последние полгода снится мастер, она просыпается также «около полудня» (5, 211). В полдень, «когда приходил ее час» (5, 138), Маргарита обычно спускалась к мастеру в подвальчик.

Еще одна часто используемая Булгаковым временная точка — закат солнца. В мифопоэтической традиции эта граница дня и ночи, ежесуточный уход солнца — «роковой час», «та временная точка, где силы хаоса, неопределенности, непредсказуемости начинают получать преобладание» (Топоров 1995: 201). В МиМ закат, с которого начинается действие на Патриарших прудах, исполняет роль временного кода. На закате происходит казнь Иешуа: «Солнце уже снижалось над Лысой Горой» (5, 167–168). При закатном солнце Воланд со свитой покидает квартиру 50, одновременно с этим, «на закате солнца» (5, 353), происходит последний разговор мастера с Маргаритой, когда они оба соглашаются искать утешения у нечистой силы. В Москве еще догорает закат, когда сатана со свитой, мастером и Маргаритой покидают Москву.

Время действия романа не раз становилось предметом отдельных исследований (см., напр.: Sharatt 1983, Fiene 1984, Кораблев 1991, Соколов 1991). Однако любые спекуляции по поводу привязки событий романа к конкретному времени (числу и году) входят в противоречие с авторскими устремлениями последних лет. Черновики и первая редакция, представляющая собой тетрадь с обрывками листов, свидетельствуют, что первоначально действие романа должно было происходить на закате в среду 5 июня (562-6-2-3), а затем в середине июня 1934 г. (562-6-1-6 об.). Там же год исправлен на 1935-й, то есть относительно времени создания этой редакции (1928? —1929) действие было отнесено в будущее. В еще более отдаленном будущем происходят описываемые события в первоначальном варианте 3-й редакции (1931): в «вечер той страшной субботы 14 июня 1945 года» (562-6-4-2). Однако позже, в следующем варианте той же редакции (562-7-1), в разметке глав год больше не упоминается, а действие переносится на 8—11 мая. В последующих вариантах единственные точные указания на время событий относятся к дням недели: параллелизм московской и ершалаимской сюжетных линий требует, чтобы центральные события — осуждение и казнь Иешуа и великий бал сатаны — происходили в пятницу.

По аналогии с московским сюжетом Булгаков, отказываясь от конкретных временных привязок, снимает даже те упоминания времени в ершалаимской линии романа, которые в ранних вариантах были направлены на явное соотнесение судьбы Иешуа с современностью («Я полагаю, что две тысячи лет пройдет ранее… он подумал еще… да, именно две тысячи, пока люди разберутся в том, насколько напутали, записывая за мной» — 562-7-7-112).

Эта задача решается по-другому: с характерной для него игрой на расподобление, именно в потустороннем мире, где оказываются после смерти герои романа, Булгаков дает отсылку к тем самым двум тысячам лет, за которые успел пышно разрастись сад в Ершалаиме: «Двенадцать тысяч лун за одну луну когда-то, не слишком ли это много?» (5, 370).

ПРОСТРАНСТВО РОМАНА

Пространство романа МиМ многолико и изменчиво: в нем можно выделить макропространство, отсылающее к космогоническим теориям, и микропространство отдельных сцен. При конструировании пространства, как и во всем романе в целом, Булгаков использует традиционные бинарные оппозиции (напр., верх и низ) и архетипические мотивы (напр., замкнутого круга) для создания «московского текста».

Действие романа разворачивается главным образом в Москве и Ершалаиме. Однако «география» МиМ захватывает и другие города. В ершалаимской линии названы Яффа, Вифлеем, Гамала, Виффагия и др. В московской большинство городов упомянуто в эпилоге — с целью показать широкое распространение слухов и вызванных ими репрессий. Города, где происходят аресты и задержания людей (и даже черного кота), — Саратов, Казань, Пенза, Белгород, Ярославль, Армавир. Часть городов в эпилоге