Ментальности народов мира - Георгий Дмитриевич Гачев

карте земного шара. Две трети поверхности – океан. Потом Запад – землян, Восток – водян: там Великий или Тихий океан, и солнце, по идее, встает не из земли, а из воды. Земля ж расширяется и проступает к Западу: на Востоке узкий мыс Японии; потом разрозненные острова и мысы: Чукотка, Камчатка, Курилы, тысячи островов Индонезии, Австралия. Потом собирается в протяжение континента (Китай, Русь, Индия) кулак и узел гор. И далее распускается в ширь и ровнь: Европа – Африка, а меж ними лишь рудимент океана – щель Средиземного моря, т. е. вода среди земель уже пленена, а не как было на Востоке: земли среди вездесущей воды. И моря здесь недаром так земельно-каменно называются: Черное море (от тьмы, а не свето-воздуха), Мраморное, Мертвое, Красное (кроваво-ржавое, ибо кровь = огне-вода, как и окисление = сгорание металла), тогда как на Востоке воды – Желтое море, Тихий (самодостаточный, благой, ибо Великий, уверенный в себе) океан.

Однако признаюсь, что во всем этом рассуждении я вчувствовался и проникся эллинским воззрением, по которому в начале – вода (Фалес). И Платон многократно исходит из древних мифов о потопах[45], о гибелях и циклах цивилизации: о затонувшем материке Атлантиде (в «Тимее»), о началах обществ на вершинах гор (в «Законах»). «Избежавшими тогда гибели оказались чуть ли не исключительно горные пастухи – слабые искры (люди = огни. – Г. Г.) человеческого рода, спасшиеся на вершинах» (Законы, 677 В). И Страбон развивает это эллинское толкование происхождения народов, стран и государств: «По предположению Платона после потопов возникли три формы цивилизованной жизни: первая – на вершинах гор, примитивная и дикая, так как люди испытывали страх перед водами, которые еще держались как раз на поверхности равнин; вторая развилась по склонам гор, так как люди уже постепенно стали набираться храбрости, потому что равнины начали высыхать (таким образом, храбрость – от большей сухости человека, который более воспламенен, тогда как страх = сырость, большая причастность воде: плач, слезы от страха, – нежели огню; страх гнетет, и душа по артериям, как капля, загоняется в пятки, туда стесняется. – Г. Г.); третья образовалась на равнинах. Можно, пожалуй, говорить равным образом и о четвертой, пятой формах и даже больше; последняя же форма цивилизации возникла на морском побережье и на островах, после того как люди совершенно избавились от подобного рода страха. (Ну здесь Страбон явно как высший образ человеческого бытия трактует свой родной Эллинский Космос, который есть острова средь моря: самостоятельные крепкие атомы-индивиды – в пустотах бытия. – Г. Г.) Действительно, большая или меньшая решимость приблизиться к морю заставляет, по-видимому, предполагать также некоторые различия ступеней цивилизации и нравов, так же как и доблести и дикости, которые до некоторой степени составляют уже переход к культурной жизни на второй ступени» (Страбон, География, кн. XIII, 1, 25).

Историк склонен эти отличия расположить по времени и назвать словами: «лучше» – «хуже», «культура» – «варварство», помещая добро в прогресс, а зло – назад. Однако с точки зрения бытия и его измерений (истина, святость, чернота-грех, совесть) в отличие от уровня жизни и человечества (правда, добро-зло, стыд) ни один Космо-Логос не оставлен бытием, и «ниже» здесь (по склону горы) не значит «хуже», а так данному народу заповедано: здесь стоять! сей именно необходимый бытию форпост удерживать и стадию воплощения рассеянного бытия (иль уже рассеяния воплощенного) собой осуществлять. С этой поправкой на оценку – т. е. на бесценность – можно и принять вывод Страбона, по которому цивилизация распространяется сверху вниз: «Совершавшиеся тогда такие переселения в нижележащие местности, по моему мнению, указывают также на различные ступени образа жизни и цивилизации» (География, кн. XIII, 1, 25).

Осаждение народов на землю (ибо как вода, оседая, наносит ил, частицы песка, так и твари оседают на земле из рассеянного бытия в ходе его воплощения: народы = наносы, пласты, слои) идет слоями сверху вниз – с Востока на Запад. Это сохранено нам в преданиях о смене веков и поколений людей (см., в частности: Гесиод. Работы и дни). Первыми осели самые вышние, горние народы, приближенные к солнцу-золоту[46]: золотой век и поколение людей. Соответствует ли этому периоду осадок нынешней желтой расы иль она вторична, судить не берусь, однако священность желтого цвета (= цвета золота) в Китае и Агни-огня в Индии на связь с этим слоем указывает. Местонахождение золота (= представителя солнца из металлов, в зоне недр – черного солнца) – тоже преимущественно Восток: Колыма, Аляска, Лена, а также средняя, зенитная полоса, приближенная к солнцу: экватор и тропики (Атласские горы иль ЮАР); цветные металлы – в полосе средиземноморской и Средней Азии: медь – Балхаш и т. д.

Следующий век и поколение и слой – серебряный: бледнолицые, цвет Луны и Ночи: цвет света, воздуха и снега – истины – белизны. Таковы индоарийцы, расы Европы и России.

Переходные – бронзовый и медный век: инки, майя, семиты (творцы архекультур), эллины-римляне, отчасти романские народы – смуглолицые.

Белые же – выцветшие: свет их – от тьмы и ночи кругом: бледность. И их упование – низ мира (и тепло им оттуда – огонь черного солнца, добываемый огнивом: трение железа о камень – искра!) и что там – железо. Недаром страны Запада славны железом (и углем): Рур-Эльзас, Англия – им оно больше всего нужно. Золотым же народам (в частности, Индии) не нужно железа, и нет там его залежей. По Платону, у первых народов, осевших после потопа на вершинах, не было надобности в железе: «Железо, медь и все руды слились вместе и стали скрытыми, так что было очень затруднительно их извлекать. Поэтому редко удавалось тогдашним людям срубить дерево. …Значит, столько же времени не существовали тогда или даже долее и те искусства, для которых нужно железо, медь и тому подобное. …И вот, в те времена совершенно исчезли во многих местах междоусобия и войны. …В изобилии имели они одежду, подстилку, жилища и утварь, как огнеупорную, так и простую. Ибо ни одно из искусств, касающихся лепки и плетения, не нуждается в железе» (Законы, 678Д – 679А).

Однако Платон объясняет миролюбие послепотопных людей также их малочисленностью и изолированностью: «Ввиду своей малочисленности люди с удовольствием взирали друг на друга в те времена» (679С), – что есть типично эллинский взгляд, видящий в мире атомы (и социальные) и пустоту. В Индии ж миролюбие – и при кишмя кишении людском.

И то еще характерно, что для Индии тепло – с верха мира, от солнца падает лучом, а для германцев тепло