История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

или исправлением. Им нужно предоставить свободу промыслов: торговли, ремесел, земледелия, но на первых порах следует ограничить число евреев-купцов, чтобы отвлечь их от торговли; нужно также следить, чтобы земледельцы не превратились в крупных землевладельцев, ибо тогда сельское хозяйство примет коммерческий характер. Дом считает нежелательным допущение евреев на государственную службу в широких размерах, так как это создаст сильную конкуренцию чиновникам-христианам и усилит юдофобию; лучше толкать еврея в область физического труда, для исправления его характера. Школьное воспитание должно быть направлено к сближению евреев с христианами, и обучение еврейских детей в немецких школах может привести к этой цели. В известных пределах допустима и внутренняя автономия еврейских общин, но под контролем государственной власти.

Когда Дом кончал печатание своей книги (1781), он узнал о реформаторских планах Иосифа II и в дополнительном примечании приветствовал это начинание «выдающегося во всех отношениях монарха». Однако после появления «Толеранцпатента» в январе 1782 г. он мог убедиться, что есть такая «терпимость», которая не позволяет евреям в известных местах жить, жениться и открыто служить Богу. Уже через месяц после издания этого акта он получил письмо (по-видимому, от еврея) следующего содержания: «Императорский эдикт в пользу евреев, конечно, не оправдает ваших ожиданий. Это, в сущности, политический опыт религиозного исправления евреев; тут видна тенденция сделать евреев христианами лет через двадцать или дважды двадцать, то есть по прошествии одного поколения. Сомневаюсь, однако, в достижении этой цели и думаю, что при таком эдикте терпимости большая часть евреев охотнее решится оставить страну»[32].

При всей своей умеренности либеральные взгляды Дома оказались для тогдашнего немецкого общества слишком смелыми, и на автора полился поток возражений. С ним полемизировал тот же геттингенский теолог Иоанн Давид Михаэлис (автор известной книги «Моисеево право»), который раньше выразил сомнение в реальности Лессингова типа идеального еврея. Он защищал старую точку зрения о непримиримости христианства и иудейства, а следовательно, и адептов обеих религий. Михаэлис и другие полемисты (Гартман, Швагер) указывали на невозможность уравнения евреев в правах еще потому, что нельзя уравнять в одной гражданской обязанности — личной военной службе, к которой они будто бы не способны физически и в силу своих религиозных законов (соблюдение субботы и т. п.). Среди критиков книги Дома нашелся только один (Dietz, Über Juden, 1783), который оказался либеральнее критикуемого автора; он выразил недоумение по поводу того, что Дом, говоря об «испорченности» евреев, упустил из виду, что такая испорченность имеется не в меньшей степени и среди христиан. Как известно, откликом на всю эту полемику явился отчасти «Иерусалим» Мендельсона, где проблема еврейства была поставлена на надлежащую высоту; но большинство немецкого общества не могло подняться до этой высоты. Еврейский вопрос трактовался здесь в пределах узкого утилитаризма: как «сделать евреев полезными для государства», а не с точки зрения чистой гуманности: как освободить угнетенных и сделать их равноправными, свободными гражданами.

§ 47. Борьба просветителей с обскурантами

Лозунг Просвещения неминуемо должен был вызвать культурную борьбу внутри еврейства. Впервые в Германии столкнулись теперь не две старые традиции, как, например, раввинизм и мистицизм, а традиция и свободомыслие. Только всепримиряющий ум Мендельсона мог установить гармонию между этими двумя противоположными силами. Стремление к этой гармонии воодушевляло также часть его друзей и учеников, но в противоположном лагере почуяли опасность для традиции и подняли знамя борьбы в момент, когда просветители явились с предложением мирного союза.

Из кружка учеников Мендельсона и сотрудников его по новому изданию Библии вышли эти пионеры просвещения. Они ставили себе две задачи: преобразование школьного воспитания и возрождение еврейской литературы. Осуществлению обеих задач было положено основание еще при жизни Мендельсона. По плану его ученика Давида Фридлендера (1750 — 1834), зятя берлинского банкира Даниила Итцига, была основана в Берлине в 1778 году первая «Еврейская свободная школа» (Jüdische Freischule, Chinuch nearim), в которой преподавались на немецком языке общеобразовательные элементарные предметы, грамматика древнееврейского языка и Библия. Новая школа была живым протестом против отживших хедера и иешивы с их талмудической схоластикой и примитивными педагогическими приемами польских меламедов. Для учредителей школы была важна еще одна задача: вытеснить обиходный язык еврейских масс, Jüdisch-deutsch, чисто немецким языком преподавания, с тем чтобы он из школы потом перешел в жизнь. Берлинская свободная школа выпустила в течение десяти лет около пятисот воспитанников, которые вступали в жизнь с новыми понятиями и являлись, каждый в своем кругу, скромными пионерами просвещения. По образцу берлинской школы позже открывались такие же реформированные училища и в других городах: в Дессау, Зеезене, Вольфенбютеле, Бреславле.

Параллельно с перевоспитанием юношества посредством школы шло перевоспитание взрослых через литературу. И здесь нужно было начинать с азбуки. Предстояло очистить вкус читающей публики, привыкшей к бестолковой схоластике и неправильному раввинскому стилю, совершенно вытеснившему чистый библейский язык. Ученики Мендельсона образовали в 1783 году в Берлине «Союз любителей древнееврейского языка» («Chevrat dorsche leschon ever») и основали свой печатный орган под заглавием «Меасеф» («Собиратель»). «Собиратель» издавался с перерывами с 1784 по 1811 год, сначала ежемесячными, потом трехмесячными и, наконец, ежегодными выпусками. В нем помещались лирические и дидактические стихотворения на чистом библейском языке, статьи по естествознанию и всеобщей истории, исследования по еврейской грамматике и библейской письменности, переводы образцов французской или немецкой словесности. Вообще, сборник носил элементарно воспитательный характер, напоминающий отчасти нынешние журналы для юношества. Но именно благодаря этому он имел такой громадный успех в публике. Первыми редакторами «Собирателя» были ученики Мендельсона Исаак Эйхель и Мендель Бреслау, из которых первый впоследствии написал на еврейском языке биографию своего славного учителя. Главными сотрудниками были друзья Мендельсона — известный кантианец и врач Маркус Герц, Давид Фридлендер, Гомберг и Вессели. Сотрудники сборника назывались по его имени «собирателями» («меасфим»). Разбросанные по разным городам и странам (Германия, Австрия, Голландия), они, однако, составляли тесный союз единомышленников, искренно стремившихся к одной и той же цели — просвещению еврейского народа.

Роль патриарха в этом кругу просветителей играл старший из сотрудников Мендельсона, упомянутый выше Нафтали-Герц, или Гартвиг Вессели (также Везель или Вайзель, 1726 — 1805). Потомок семьи, бежавшей в 1648 г. из украинского города Бара и жившей среди сефардов Гамбурга и Амстердама, Вессели был как будто предназначен судьбой проложить путь от ашкеназской узкой схоластики к сефардской литературе времен Ренессанса. В Амстердаме он напечатал обширное исследование о библейской синонимике и еврейском стиле вообще («Га’Леванон» или «Ган-наул», 1766); он осмелился подойти к запретным иудео-эллинским Апокрифам и перевел на еврейский язык один из лучших псевдоэпиграфов: «Соломонову мудрость», который снабдил глубокомысленным