История Франции - Марк Ферро

Наполеон в зеркале

Фигура Наполеона настолько очаровала людей XIX столетия, что порой трудно представить какой именно из его образов был наиболее привлекателен. Постфактум во Франции республиканская, антимилитаристская, пацифистская традиция конца XIX в. — ожившая после 1914–1918 гг. — заметно сократила место, отводившееся ему в капитальных трудах историков, а поскольку история как описание битв также утратила свои права, было бы напрасно искать в больших исторических сочинениях XX в. подробное изложение того, что, собственно, составляло славу Наполеона. В «Истории Франции» Эрнеста Лависса сражение под Аустерлицем занимает полстраницы из 440 посвященных наполеоновской эпохе, в том числе фразу «Солдаты, я доволен вами». В «Наполеоне» Жоржа Лефевра объемом 585 страниц Аустерлиц также занимает всего полстраницы. В «Истории Франции» под редакцией Жоржа Дюби — десять строк.

Нет сомнений, что в наибольшей степени его образ присутствует в России. Как показывает Д.Н. Сорокин[98], в этой стране восприятие Наполеона принимало все возможные формы: «Антихрист, варвар, тиран, убийца, непризнанный мученик, один из величайших гениев мира, призрак, блуждающий по Франции на корабле-призраке, таинственный посланник судьбы, прибывший в Россию, чтобы пробудить ее и указать ей путь к славному будущему, сын революции, беспринципный и властолюбивый комедиант, орудие исторической неизбежности, муж Австрии и муж Апокалипсиса, слуга буржуазии и император Франции». Он был также вероломным тираном для последних русских классиков, эпическим героем для Пушкина, стержнем философии истории для Льва Толстого в «Войне и мире» и Достоевского, аргументом для марксистов, поскольку они считали, что его деятельность подтверждала их тезис о переходе государства от феодального строя к буржуазным порядкам и капиталистической экспансии…

«Его помраченный ум видел некое оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей французов было меньше, чем гессенцев или баварцев», — писал Толстой. И скорее писатели — от Шатобриана до Виктора Гюго во Франции, — а не историки сконструировали в основных чертах его легенду — и именно легенда, чарующая благом, чарующая злом, покорила сердца французов, по меньшей мере, на полстолетия.

Моя слава: Гражданский кодекс и префекты

«Моя истинная слава не в том, что я выиграл сорок сражений: Ватерлоо изгладит память о всех этих победах. Но что не может быть забыто, что будет жить вечно, — это мой Гражданский кодекс» — приводит слова Наполеона Эмманюэль де Лас Каз в своей книге «Мемориал Святой Елены».

Записанные во время пребывания Наполеона в ссылке на острове Св. Елены, эти высказывания никогда не считались достойными внимания в республиканской традиции, враждебной к человеку 18 брюмера, приписавшему себе авторство Гражданского кодекса, который стал законом в 1807 г., тогда как на самом деле его разработка началась еще во времена Учредительного собрания, а затем его главными редакторами выступали дипломат Порталис, а также юристы Тронше и Камбасерес. С другой стороны, этот Наполеоновский кодекс был шагом назад по сравнению с проектами Конвента. Но он обеспечил их проведение в жизнь.

Унифицировать гражданские законы, создать новое право с целью выровнять различия в титулах и богатстве, установить наследственное равенство — выполнив эти задачи, Гражданский кодекс одновременно утвердил индивидуальную свободу и светский характер гражданской жизни. Представляя кодекс, Порталис подчеркнул его ведущие идеи: отношения между законом и судопроизводством, которые обеспечивают правильное функционирование законодательства; узы между семьей и обществом — «хорошее общество состоит из хороших отцов, хороших матерей, хороших сыновей»; необходимость компромисса между писаным правом и обычаями. Кодекс признавал права внебрачных детей, право на развод ограничивалось случаями измены, бесчинств и тяжких оскорблений супруга; права отца семейства были подтверждены — за исключением права на лишение наследства. От этого законодательства больше всего пострадали женщины, имевшие меньше прав, чем мужчины, в случае супружеской неверности, а также при разводе. В то же время брак превратился в простой контракт, наследство подлежало разделу, отношения в обществе отныне контролировались государством. Кодекс ознаменовал собой триумф унификации и централизации: единая нация, единый закон, единое право. Однако в нем присутствовали нюансы, так как закон «уважал почтение бретонцев к равенству и позволял баскам сохранять их любовь к неравенству» (Ж. Гуа). Этот кодекс, считавшийся хорошим для всех французов, был сочтен подходящим и для всех прочих европейцев. Три вещи, по словам Камбарсереса, являются необходимыми и достаточными для человека в обществе: быть хозяином самому себе; обладать имуществом, чтобы удовлетворять свои потребности; иметь возможность располагать собой и своим имуществом; таким образом, все гражданские права сводятся к праву свободы, собственности и заключения договоров. Гражданский кодекс обеспечивал их.

Этот кодекс, до сих пор имеющий силу во Франции на протяжении примерно двухсот лет (и дополненный Земельным, Страховым и другими кодексами), сделался образцом для нидерландского, итальянского, португальского, румынского, испанского и иных законодательств и в этом смысле стал главным объединителем Европы после христианской Церкви.

Другим наследием наполеоновской эпохи стали «маленькие императоры» — префекты, бывшие в своем роде наследниками как комиссаров эпохи Революции, так и интендантов Старого порядка. Поскольку старое чиновное общество исчезает, управление становится единоличным, хотя отныне различаются непосредственное управление, совещание, суд. Префекты обязаны обеспечивать порядок в применении закона, они гарантируют присутствие государства и выступают главными носителями централизации, одной из характерных черт формирования нации (о централизации и ее воздействии см. далее, гл. 2 части второй наст. изд.).

Человек на поле боя

Из всех кампаний Наполеона наиболее знаменитой является та, что завершилась победой при Аустерлице, где он одержал победу над двумя императорами сразу — австрийским и российским. Несомненно, что, еще не став императором, Наполеон уже добился блестящих успехов. Будучи мало кому известным генералом, он был назначен во главе французских войск в Италии, где «этот корсиканец, — говорил генерал Луи Сюше, — имеет лишь репутацию хорошего офицера артиллерии… Этот интриган известен только парижанам [намек на 13 вандемьера], и не имеет никакой поддержки. Разве вы не знаете, что такое корсиканцы?.. Уже две тысячи лет никто не может с уверенностью положиться на