Николай Маркевич - История малой россии - 2

«Румянцова надлежало заменить человеком честным и безкорыстным. Эта провинция чрезвычайно страдала в продолжение всей войны; в ней четыре зимы зимовала армия, и одна она поставляла подводы и погонщиков. Это ее привело в плачевное состояние, не говоря уже о вопиющих притеснениях от Губернаторов и армейских чиновников. Двор, желая прекратить эти притеснения и избавить от совершенного разорения одну из прекраснейших стран Империи, избрал Губернатором Кейта, который возвратился в это врем из Франции, где лечился от ран. Ему было при казано ехать Губернатором в Глухов. Он пробыл там только год; но в это короткое время сделал дела более, нежели его предшественники в десять лет. Украйна очень чувствовала кротость его правления, и порядок в делах им учрежденный. Он даже начал вводить между козаками род дисциплины, о которой они дотоле не ведали; но он не имел времени окончить начатое; война с Швециею отозвала его. Когда он выезжал из Глухова, все эти люди очень грустили по нем. Они говорили, что лучше было б не давать им Губернатора, с которым так несходны все его предместники, или, однажды его назначив, не должно б его сменять.»

Так пишет Манштейн; вот слова Рубана: «В Кейте Малороссияне находили не меньше мудрого и кроткого, как и благотворительного вождя. Он торжествовал всяким случаем, который только мог предстать ему на оказание добра всякому от мала и до велика. В разборе судных и особливо уголовных дел старался он наблюдать, чтобы наказание определялось прямо соразмерное преступлению и приучал всех соседателей своих не решать легко таких дел, где идет о судьбине, имении, жизни или чести малейшего в обществе человека; но обнимать всю обширность околичностей. Был неприятель пыткам и распросам и отвращал их, поколику дозволяла ему грубость тогдашнего времени. Уже при Румянцове восприято начало и далеко распространилось вежливое, свободное и благонравное обхождение; но при Кейте и далее оное утвердилось. В 1741 году начата была война с Шведами. Кейт, как искусный Генерал, взят туда к команде. Сожаление о потере двух первых Начальников (Борятинского и Румянцова) облегчено было приобретением сего; но лишившись его, не были награждены подобными в последующих.»

Место эта занял, по счастию не надолго, угрюмый и сварливый солдат, неудачный Полководец, Киевский Генерал Губернатор Михайло Леонтьев, который нарушил равенство между Малороссийскими членами Генеральной Канцелярии, и которого сменили Иваном Ивановичем Неплюевым. Его народ полюбил: но он не долго пробыл.

Так Малороссия привыкала к жизни общей с Империею; так при Анне Иоанновне она уже видела у себя Генерал Губернаторов. Но это было лихорадочное состояние; добрые Начальники сменялись злыми, Гетманы Губернаторами, не было ничего постоянного. Было время, когда Меньшиков хотел быть властителем Украйны; ныне Миних просил Царицу, чтоб назвала его Герцогом Украинским. Страна богатая, плодоносная, многолюдная, она, как Сусанна, была искусительницею судей; а люди тогдашних времен были простодушны и не умели скрывать страстей; без дальних околичностей один просил Батурина, другой Украйны; первому Петр ничего не отвечал второму Анна сказала через Бирона: «Фельдмаршал слишком скромен; пусть лучше попросит Великого Княжества Московского.»

Не мало страдала Украйна и от Бирона; но от него страдала и вся Империя. «Всяк, веруй во Бирона»— говорят летописи — «спасен и прославлен.» От неистовств брата его Украйна приходила в содрогание. «Он был совершенный колека, имел однако на себе чин полного Генерала и, квартируя с войском несколько лет около Стародуба, уподоблялся пышностию гордому Султану Азиатскому.»

Но Анна Иоанновна скончалась. Добрая Правительница разсыпала Биронов по лицу России и сама погибла в омуте политической жизни. Дочь Петра Великого, Елисавета, провозглашена Императрицею. России стало легче.

Разумовский и Лесток более других содействовали ее возшествию на престол.

Александр Бутурлин получил в управление Малороссию; но вскоре его потребовали и поручили прежнюю должность Генерал-Кригс-Коммиссарскую; при нем поехали с поздравлениями к Государыне Депутаты от всего народа Малороссийского: Петр Апостол, Григорий Лизогуб, Андрей Горленко и Яков Маркевич.

Иван Иванович Бибиков заступил место Бутурлина; в Войсковой Канцелярии присутствовали: Иван Кондратьич Ильин, Андрей Тимофеевич Тютчев, Генеральный Судя Федор Иванович Лысенко и Генеральный Подскарбий Михаил Васильевич Скоропадский. Разумовский исходатайствовал для них право равенства с Великороссийскими членами, которое Леонтьев, вопреки указу 1734 года, похитил в свою пользу.

Войт Киевский Павел Войнич, Бурмистры, Райцы, Лавники и все мещане города Киева били челом Государыне о подтверждении городских привилегий, данных Петром Великим. Она исполнила их прошение: права, сборы, доходы и недвижимость мещан были утверждены; разрешена была вольная торговля и владение угодьями, сеножатями, выгонами, рыболовлями; допущен был невозбранный въезд в строевые и дровяные леса Киевские; дана была гражданам свобода торговать в Клеве разными товарами, припасами съестными, вином, пивом, медом; укреплено право иметь воскобойню, пивоварню, гостиный двор и свои весы; повелено собирать и отправлять в Ратушу сбор с Днепровского перевоза; и за все эти преимущества приказано с города взыскивать ежегодно в казну по шести сот рублей.

Облагодетельствованный Киев увидел вскоре в стенах своих свою Благотворительницу; она здесь прожила несколько недель; пешком посещала пещеры и храмы; украшала гробницы Угодников, алтари; раздавала дары Священству и неимущим. Ее встречали и конвоировали войска Малороссийские, десять полков регистровых, два Компанейских и несколько отрядов надворной Гетманской хоругви. Ее приняли на границе Великороссийской за Глуховом, в Толстодубове. Они были построены в одну линию, в два ряда; первый полк отсалютовав Царице знаменами и саблями, обскакав весь фрунт и другой полк, останавливался за последним; второй делал тоже, и таким образом Государыня видела неразрывную цепь полков до Глухова. Войска были одеты наново в синих черкесках с вылетами и в широких шалварах, с разноцветными по полкам шапками.

Из Киевской Академии были выписаны вертепы; певчие пели, семинаристы представляли зрелища божественные в лицах и пели канты поздравительные. А в Киеве молодой студент, в короне и с жезлом, в виде древнего старца, выехал за город в колеснице, названной «Фаэтон божественный,» на двух конях крылатых, которых студенты назвали пегасами, и которые были ничто иное как пара студентов. Этот старик представлял Киевского Князя Владимира Великого; на конце моста встретил он Государыню и произнес длинную речь, в которой называл себя Князем Киевским, ее своею наследницею, приглашал ее в город и поручал весь. Русский народ во власть ее и в милостивое покровительство. Довольная приемами, Она, однажды, произнесла всенародно «возлюби меня, Боже, в Царствии небесном Твоем, так как я люблю народ сей благонравный и незлобивый.»

Здесь чины и войско подали ей прошение об избрании нового Гетмана. Она его приняла и приказала явиться Депутатам в Петербург, ко дню торжественного бракосочетания Петра Феодоровича с Принцессою Ангальт-Цербстскою, то есть с Екатериною II, с этим благом и украшением Царства Русского. Депутатами были назначены: Генеральный Обозный Лизогуб, Хоружий Ханенко и Бунчуковый товарищ Василий Андреевич Гудович. Сенат определил им на содержание в месяц по десяти рублей; но Государыня, узнав о том, написала в Сенат: «Мы уведомились, что Малороссийским чиновникам назначено на наем квартиры, с покупкою дров и свеч, по десяти рублей в месяц, по примеру выдачи, производившейся им в 1727 году, в Москве; но как они приехали поздравить Нас с бракосочетанием возлюбленного Нашего Племянника, то повелеваем дать им квартиру от казны и по сту рублей в месяц.» Малороссияне отдохнули. Нельзя однако ж было, чтоб Великороссийские чиновники их не подсмеивались и даже иногда весьма неприлично. В то время еще не могло быть взаимного доверия между Великороссиянами и братьями их Малороссами. Они друг друга обоюдно подозревали. Однажды с видом насмешливым кто-то из Бар спросил Депутатов: что за причина, что ваши Гетманы, если не все, то многие, были коварны и не усердны для России, и искали ей вреда?

Гудович отвечал: «что касается до усердия к России, то никто из вольных народов не был к ней привержен так, как Малороссияне; и это доказывается тем самым, что, свободными, отбившись от Польши, предпочли Россию всем, другим народам, в свою протекцию их зазывавшим; а избрали ее одну только по родству и единоверству; в чем они навсегда устояли и никогда не колебались, отринув и презрев многие соседние льщения и страхи сильных Держав и даже недавние предложения Шведов, к искушению самые удобные. А что касается до некоторых Гетманов, то к ним может быть применена пословица: яких стварили есце, таких и майте; ибо то не оспоримо, что к России были неусердны только те Гетманы, которые избраны были по настоянию Русского правительства. И причины тому три: первая — Министры хуже знали кого следовало выбирать в Гетманы, нежели как чины и народ Малороссийские; вторая — Старшины Малороссийские искали паденья тем, которых избрали по неволе и потому попускали им совращаться с пути истины; третья — от Министров было к ним (потому, что то были их твари), более доверенности, нежели к народу, а может быть еще более потому, что тут были замешаны и личные интересы Министров, — интересы, нестерпимые для Гетманов, и невместимые в благоустроенных правительствах. К тому же можно сказать по-Христиански, что прочно только справедливое; ибо тут Сам Бог споручник и защитник.»