Император Юстиниан Великий и наследие Халкидонского Собора - Михаил Вячеславович Грацианский

«Движением дремлющих является мысль невысказанная. Ведь позорно и довольно неразумно здравым душой мелочиться в звуке и скрывать сокровище, как будто относясь с подозрением к другим. Как бы из страха не сделали вы священным язык!» (Oratio 43 // PG. T. 36. Col. 512).

Стало быть, поскольку это обстоит так, нужно всем людям, принимающим великое таинство благочестия великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, устами исповедовать две природы Христа: божественную и человеческую.

А во втором послании к Суккенсу иже во святых Кирилл, одновременно принимая в качестве православной его веру в воплощение и яснее показывая собственное мнение, сообщает следующее:

«В высшей степени правильно и весьма разумно твое совершенство ведет речь о спасительном страдании, утверждая, что не сам Единородный Сын Божий, — являющийся Богом и по сути, и по тому, как о Нем мыслят, — пострадал телесно в отношении своей природы, но что скорее пострадал Он в отношении своей персной природы. Ибо по необходимости сохраняется и то, и другое применительно к поистине единому Сыну: и бесстрастность по божеству и страдание по человечеству, ибо пострадала его плоть» (Cyrillus. Epistula ad Succensum. I // ACO. I.1.6. P. 161.4–8).

Итак, из сказанного ясно, что в одной ипостаси, то есть в одном лице Единородного Сына Божьего, Господа нашего Иисуса Христа, сохраняются две природы, то есть божественная и человеческая. Ведь он говорит: «Надлежит в едином поистине Сыне сохраниться им обеим». Добавленное «надлежит» несомненно разъясняет нам его знание догмата, а «они обе» является обозначением не одной природы, а двух. Ведь то, о чем учит тот же отец — что страдание Его не по божественной природе, а по персной, — кто будет настолько безумен, что воспримет как относящееся к одной природе? Стало быть, мы научены исповедовать, что одной и той же ипостаси Господа нашего Иисуса Христа принадлежат и страдание, и бесстрастность, но не одной и той же природе. Ведь невозможно тому, что противоположно друг другу, сойтись в одно применительно к одной и той же природе.

Но враги истины и те, кто противостоит догматам отцов, не различая этого, впадают еще в одну глупость. Говоря, что исповедующие Христа Богом и человеком и утверждающие, что Он, как человек, не единой природы, они должны были бы признавать во Христе не две природы, а три: одну — Слова, другую — души, а третью — тела. Говоря такое, новые изобретатели зла пусть сами скажут, соглашаясь с нами, что Христос состоит из двух природ, как они об этом мыслят. Что Он принял душу вне тела, или [что] тело без души? Они в любом случае оставят одну из глупостей. Если же, стараясь избегнуть этой нелепости, они станут говорить, что Господь принял и душу, и тело, то они окажутся попавшими в собственные тенета, будучи принуждены говорить, что Христос состоит из трех природ. Они не ведают, что слово «человек», применяемое без [уточнения] частностей, относится к общему обозначаемому, обозначая сущность или природу, и используется применительно ко многим ипостасям. Всякий же раз, когда к общему прилагаются частности, проявляется ипостась, так же, когда познается различие души и тела.

Говорить и то, и другое учит нас апостольское предание: божественный Павел, подробно рассуждая и желая [р. 12] обозначить душу и тело, упоминает внутреннего и внешнего человека (ср. 2 Кор. 4:16). А Иаков, обозначая общую сущность человечества, говорит: Всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим (Иак. 3.7). Конечно же, имя «Христос» не является обозначением сущности, поскольку оно не применяется к общему обозначаемому, не говорится в отношении многих испостасей и, естественно, не исповедуется без особенностей.

Этому нас учит и иже во святых Кирилл в своих «Схолиях», говоря о вочеловечении:

«Имя “Христос” не имеет значения термина и не обозначает чьей-либо сущности, чем бы она ни была, как, конечно же, [это делают слова] “человек”, или “конь”, или “бык”» (ACO. I.15. P. 219.9).

Если же согласно богохульству еретиков имя «Христос» оказалось обозначением природы — как «человек», — то, следуя им, найдется много Христов, в отношении которых они говорят об общности природы Христа. Поскольку же это нечестиво и совершенно чуждо христианству (ведь един Господь Иисус Христос), то ясно, что «Христос» исповедуется применительно не к природе, но к лицу или ипостаси.

Рассмотрим и с другой стороны, какое различие имеет таинство домостроительства в сравнении с примером человека. Ведь человек состоит из души и тела, из которых оба тварны, а Господь наш Иисус Христос, сам будучи Богом и человеком, по божеству является предвечным и несотворенным, а по человечеству — тварным и во времени, отчего Он — тварный и нетварный, вневременной и во времени. В силу этого мы, исповедуя, что всё принадлежит одному и тому же, одно приписываем Его божественной, другое — человеческой природе.

Послушаем же иже во святых Прокла, учащего нас похожему в слове о Богородице. Говорит он следующее:

«Рождение чудесное, начало и не начало Рожденного: стало оно началом человечеству, божество же осталось безначальным» (Oratio 3 // PG. T. 65. Col. 705).

Итак, пусть не обманываются люди и не обманывают на примере человека, выдумывая, что Христос единой природы, ибо примеры не во всем подобны тому, чему в пример они берутся. Ведь если они окажутся во всем подобными, то станут они тем же самым, а не примерами. И иже во святых Кирилл не за чем-либо другим воспользовался примером человека, нежели ради того, чтобы извергнуть богохульство Павла и Нестория, отделяющих природы друг от друга, разнимающих их на два лица или ипостаси и посему говорящих о двух Сынах и двух Христах: выдумывающих одного Сына от Бога Отца, а другого от — Святой Девы и Богородицы Марии, из-за чего ее нельзя уже признать и Богородицей, а Рожденного ею следует называть простым человеком, удостоенным по преуспеянию сыновства в силу благодати, усвоения и отношения к природному Сыну.

Для демонстрации того, что так богохульствовали Павел и Несторий, мы приложили немногое из написанных ими нечестий, клеймя таким образом их безумство передо всеми христианами.

Итак, нечестивый Павел говорит в актах, [составленных] о нем:

«Сошлось Слово с рожденным от Давида, который есть Иисус Христос, рожденный от Духа Святого. Второго принесла дева посредством Духа Святого, Слово же [p. 13] породил Бог без Девы и без кого-либо, и никого не было кроме Бога: так возникло Слово».

И снова тот же нечестивый Павел говорит:

«Слово было больше Христа; Христос стал велик благодаря мудрости; достоинство мудрости да не уничтожим