Из истории культуры древней Руси - Борис Александрович Рыбаков

племени» и следят за делами Мстислава Изяславича (л. 201 н.; 201 о. в.; 202 н.). Три рисунка сообщают о событиях в Чернигове (л. 202 о. — 203 в. и н.). К делам Юрия можно отнести всего лишь 2–3 миниатюры (согнание с престола Изяслава Давыдовича в 1154 г. и свадьбу сына Юрия Глеба Переяславского). Обе относятся к 1154–1155 гг. В самой последней миниатюре, связанной с Юрием, мы опять видим характерную башню с зубцами (л. 201 о. в.). Это — 1155 г. Дальнейшая судьба Юрия плохо описана и совсем не иллюстрирована.

Требуют дополнительного рассмотрения два рисунка: первый безоговорочно относят[287] к Юрию (помещен на л. 200 о. в. под 1154 г.), а другой — к Андрею (помещен под 1160 г. л. 204). Текст, примыкающий к первому рисунку, дефектен — по сравнению с Лаврентьевской летописью в Радзивиловской пропущено около 2 страниц (лист). Поэтому рядом с первой миниатюрой оказался текст: «Том же лете иде Андрей от отца своего к Суждалю», и миниатюра, изображающая князя на троне и двух стоящих возле него, естественно расценивалась как иллюстрация этих слов. Миниатюра 1160 г. не соответствует близлежащему тексту, в котором говорится о новгородском посольстве, просившем у Андрея князя в Новгород. Андрей «поча даяти им Мстислава брата своего»; послы отвергли его. «И посла к ним сыновця своего Мстислава Ростиславича». Действующих лиц события (кроме Андрея) — двое, а на миниатюре нарисованы четыре князя. Явное несоответствие. Такое же несоответствие мы видим и на первой, смутившей нас, миниатюре, где изображены двое князей. Ее нельзя связывать с отъездом Андрея из Киевщины, так как он, во-первых, уезжал один, без сопровождения какого-либо князя, а во-вторых, мы хорошо знаем, что он отбыл «без отне воле». Все становится на свои места, если мы предположим ошибку в размещении миниатюр, допущенную на какой-то стадии копирования. Они поставлены одна на место другой. Миниатюра, ошибочно помещенная под 1160 г., должна иллюстрировать слова (пропущенные по ошибке в Радзивиловской летописи): «… тогды же сед (Юрий в 1154 г.) роздан волости детем своим: Андрея посади Вышегороде, а Бориса Турове а Глеба Переяславли, а Василкови вда Поросье…» Вот те четыре князя, которые толпятся у трона Юрия и в знак благодарности приподнимают шапки. А миниатюра с двумя князьями полностью отвечает ситуации 1160 г. При таком перемещении миниатюра с четырьмя князьями будет соответствовать тексту 1154 г. о четырех князьях, а миниатюра с двумя князьями — точно соответствовать тексту 1160 г. о двух претендентах на новгородский стол.

Путаница и сильная чересполосица юрьевских, андреевских и нейтральных южных миниатюр затрудняют восприятие начальной летописи Андрея Боголюбского. Однако если мы (внеся указанные поправки) рассмотрим миниатюры, посвященные Андрею как суверенному князю Владимиро-Суздальской Руси, то получим определенное и сильное впечатление. Художник умело подчеркивал значимость своего князя как придворный, чем сильно отличался от иллюстратора киевской летописи.

Начинается серия рисунков с молебна у иконы богородицы, которая потом получит имя Владимирской (л. 200 о. н.). Самовольный уход и некоторая экспроприация, произведенная Андреем, здесь заслонены этой благочестивой сценой молебна. Затем идет широкая миниатюра (л. 201 о. н.), изображающая избрание Андрея князем Ростовской и Суздальской земли; избирающие бояре указывают на него перстами, князь благодарно прижимает руку к сердцу. Показ сцены избрания должен был подтвердить законность власти Андрея, не получившего инвеституры от отца как великого князя.

Князь Андрей Боголюбский показан как строитель церквей: он достраивает Спасскую церковь в Переяславле Новом (Залесском), заложенную его отцом (л. 202), он закладывает кафедральный собор Владимира — Успенский (л. 204 о. Рисунок не на месте — в тексте здесь речь идет о росписи уже построенного здания).

В средней части этой летописи Андрея величественная сцена отпуска «сыновца» в Новгород в 1160 г. (л. 200 о. в.), разобранная выше. Князь сидит на широком ступенчатом троне; он в мантии. В руке он держит обнаженный меч архаичных пропорций с древней трехчастной рукоятью. Вспомним, что он увез из Вышгорода (вероятно, из церкви Бориса и Глеба) меч святого Бориса, с которым Андрей не расставался до ночи его убийства. Вся композиция подчеркивала государственный характер изображаемого события — не великий князь Киевский, а князь нового Владимира определял теперь судьбу одного из крупнейших городов Руси.

Две миниатюры посвящены свадьбе дочери Андрея Марии и Святослава Вщижского (л. 203 в. и н.). На верхнем — свадебный пир, а на нижнем — победа над Ольговичами, освободившая жениха от осады во Вщиже. Как и в прежние годы, поражение Ольговичей символизировано трубящим «герольдом». Далее показаны победа Андрея над Болгарами в 1164 г. и благодарственный молебен перед той же Владимирской иконой божьей матери (л. 205 о.). Этой благочестивой концовкой завершается один из этапов летописи Андрея.

Вслед за летописью одного из новообразований эпохи феодальной раздробленности — Владимирского княжества — внимание летописцев переносится на юг, где произошло крупное событие: Киев был завоеван и разграблен войсками Андрея. Сцен разграбления, естественно, нет; иллюстратор ограничился показом пленения семьи Мстислава Изяславича (л. 206), не поместив на рисунке даже символа города. Был изображен только политический итог завоевания (л. 207): на широком ступенчатом троне сидят рядом князь Глеб Юрьевич и его племянник Мстислав Андреевич, которому Андрей, не участвовавший сам в походе, поручил интронизацию Глеба в Киеве. Князья и окружающие их придворные поднимают заздравные кубки; юноша-слуга держит ведро с запасом.

После этого в летопись включен рассказ (даже в двух вариантах под разными годами — 1169 и 1171) о делах Глеба Юрьевича и его брата Михалка, который впоследствии стал князем Владимирским. Оба рассказа, несмотря на несомненное различие их литературных источников, иллюстрированы в одной манере.

Рыцарское вооружение XV в. (см. выше), пушки, перспективно поданная архитектура и размашисто, экспрессивно с непривычной композицией нарисованные батальные сцены — все это говорит в пользу того, что рассказы о переяславско-киевских делах, к которым присоединен и рассказ о неудачном походе на Новгород (л. 209 о.), попали к копиистам XV в. в неиллюстрированном виде, без древних миниатюр, которые сковывали художественное творчество мастеров XV в. В этой серии «второй мастер» проявил себя не как копиист, а как самостоятельный, ничем не связанный художник. Возможно, что и рисунок к описанию победы над Болгарами (л. 211 о. в.) добавлен этим мастером от себя.

Последние годы жизни Андрея, когда один за другим умирали его братья и сыновья и проигрывались одна битва за другой, описаны и иллюстрированы плохо. Дважды мы видим возврат к старой манере 1154–1164 гг., когда Андрей изображен на том же ступенчатом троне, вершащим государственные дела (л. 212 в. и н.). На верхней миниатюре 1172 г. Андрей отправляет княжить в Киев Романа Ростиславича.