Златая цепь на дубе том - Акунин Борис Чхартишвили Григорий Шалвович

В конце концов китайский вождь принял решение превратить свою страну в оплот истинного, «неревизионистского» социализма. «Центр мировой революции переместился в Китай», — объявил Мао.

Атомную бомбу китайцы стали разрабатывать сами, рекомендаций из Москвы больше не слушали, и к концу хрущевского правления разрыв стал уже неизбежным. В шестидесятые годы он будет усугубляться и приведет к еще одной «холодной войне» — между двумя самыми большими социалистическими странами. СССР и КНР будут держать на своей 7000-километровой границе крупные армейские группировки, а в 1969 году дело даже дойдет до вооруженных столкновений. Лишь в восьмидесятые годы, при Дэн Сяопине, враждебность в отношениях прекратится.

Леонид Брежнев

Период хрущевского «редуцированного вождизма» сменился своего рода коллегиальным руководством, вообще-то несвойственным и даже противопоказанным «ордынской» модели государства. Но эта перемена отвечала личным интересам высшей номенклатуры, более не желавшей зависеть от капризов очередного диктатора. Нетипичная для российского государства конструкция продержалась целых 18 лет только благодаря невластолюбию и компромиссности генсека Леонида Ильича Брежнева (1906–1982), несколько похожего на «кроткую Елисавет», добродушную императрицу Елизавету Петровну, при которой русской аристократии так хорошо и спокойно жилось после страшных времен Петра и нервных времен царицы Анны.

В последние хрущевские годы Брежнев занимал должность председателя Верховного Совета — абсолютно декоративную, ибо советский парламент не обладал никаким влиянием, но формально самую высокую в государственной иерархии. Этим обстоятельством, а также очевидной травоядностью Леонида Ильича и объяснялось его выдвижение.

Вскоре выяснилось, что подобный предводитель всех очень устраивает. Брежнева славословили, без конца награждали пышными титулами и званиями, но в Политбюро он был скорее модератором, нежели инициатором решений. Там имелось несколько активных, влиятельных членов, которые поделили между собой управление: экономический блок возглавлял председатель совета министров (до 1980 года — Алексей Косыгин), внешними делами ведал бессменный министр иностранных дел Андрей Громыко, идеологией — Михаил Суслов, абсолютная реинкарнация обер-прокурора Победоносцева с его «совиными крылами». Брежневская эпоха с ее фасадной стабильностью и болотной застойностью вообще очень напоминает царствование Александра III.

Характерная черта эпохи — строгий партийный контроль над КГБ и армией. Комитетом государственной безопасности с 1958 года руководили не кадровые «спецслужбисты», а партийные аппаратчики; с 1976 года и во главе министерства обороны был поставлен «штатский» член политбюро.

Геронтократия

Вначале советское государство было молодым и его правители тоже были молоды. 47-летнего Ленина, председателя Совнаркома, соратники называли «Старик». Когда советский проект утратил энергетику и заплесневел, соответственным образом изменилась и высшая прослойка. Государством правили очень старые люди — и правили по-старому, противясь всему новому.

В 1918 году средний возраст в высшем партийном органе составлял 38 лет; в 1940-м — пятьдесят один год; к 1980-му перевалил за семьдесят. При этом следует учитывать, что люди в те до-ЗОЖные времена дряхлели намного быстрее — средняя продолжительность жизни советских мужчин (женщин в Политбюро не было) равнялась 62 годам.

В ходячую развалину превратился не только генеральный секретарь, нездоровы были и многие другие состарившиеся члены Политбюро. Распорядок работы органа, управлявшего сверхдержавой и значительной частью планеты, регулировался врачами. Время заседаний всё время укорачивалось. Под конец брежневской эпохи они редко длились более получаса.

Высшие функционеры почти никогда не уходили в отставку по состоянию здоровья и тем более по возрасту. Все они умирали на своем месте — как тогда шутили, «не приходя в сознание».

Власть как объект анекдотов

В сталинские времена никому не приходило в голову потешаться над Вождем — это плохо закончилось бы и для шутника, и для слушателей. Но когда страх исчез, несвобода публичных высказываний стала компенсироваться модой на политический анекдот. Этот жанр устного фольклора был очень популярен, и по нему интересно изучать эволюцию массового сознания — отношение общества к государству и государям. Отношение это стало до уничижительности насмешливым.

Приведу три характерных анекдота: из хрущевского, брежневского и постбрежневского периода.

«Едет Ленин на «ЗИЛе» [лимузин представительского класса], рядом Сталин на «запорожце» [микролитражка]. Ленин спрашивает: «А что это за треск сзади, товарищ Сталин?» «А это, Владимир Ильич, за нами Хрущев на трехколесном велике гонится». (Реакция на попытки Никиты Хрущева превратиться в такого же вождя, какими были Ленин и Сталин).

«Стук в дверь. Брежнев достает из кармана очки, бумажку, с трудом читает: «Кто… там?» За дверью тоже шелест бумаги. Раздается голос: «Это я, товарищ… Суслов». (Реакция на неспособность руководителей произнести даже самую короткую речь без составленной спичрайтерами шпаргалки).

«На похоронах Черненко в самом первом ряду вдруг оказывается какой-то обтрепанный, шмыгающий носом еврей. Члены Политбюро на него изумленно смотрят. Один не выдерживает, спрашивает: «Как вы-то сюда попали?» «А я заранее абонемент купил». (Реакция на «гонку катафалков», когда один за другим умерли три генеральных секретаря).

Какая уж тут сакральность?

Нефтегазовый фактор

В 1955 году в СССР было добыто 70 млн тонн нефти, которая в основном расходовалась на внутренние нужды. На экспорт шло чуть больше десяти процентов. При этом мировые цены на «черное золото» были совсем не золотые: 2 доллара за баррель.

Однако вслед за тем свершилась настоящая топливно-сырьевая революция. Сначала после открытия фантастически богатых сибирских месторождений взлетела добыча (в конце концов она увеличится почти в десять раз), а после ближневосточного кризиса 1973 года столь же невероятно подорожала и сама нефть (цена дойдет до 36 долларов за баррель). Очень выросла и выручка от продажи природного газа. На пике производства и цен, в 1984 году, СССР получит от вывоза нефти, нефтепродуктов и газа почти 120 миллиардов долларов (более 50 % стоимости всего валютного экспорта). Ни одна страна мира не зарабатывала на своих природных богатствах столько денег. Их хватало и на военное соперничество с Америкой, и на закупку зерна, и на импорт товаров, которыми не могла обеспечить население слабая легкая промышленность Советского Союза.

Перелом наступил после того, как с 1985 года Саудовская Аравия увеличила квоту нефтедобычи сначала в два, а затем в три с половиной раза. Цены покатились вниз.

Возрождение Общества

Напомню: когда это слово пишется с большой буквы, в виду имеется не всё население страны, а та его часть, что имеет некое собственное мнение о политике, не определяемое официальными установками. Пробуждение и усиление Общества представляет собой угрозу для «ордынского» государства, поэтому в периоды мобилизации или ужесточения правительство пытается свести пропорцию таких людей к нулю. Сталину это вполне удалось, поскольку он использовал меры радикальные — террор. В Советском Союзе никакого Общества долгое время не существовало — лишь «новая историческая общность советский народ», она же «нерушимый блок коммунистов и беспартийных». Но таково уж устройство человеческой ментальности, что стоит страху чуть ослабнуть, и сразу находятся люди, не боящиеся мыслить, а затем и высказываться независимо, причем высказывание постепенно становится всё смелее.

Как и в девятнадцатом веке, Общество эволюционировало. Во времена хрущевской «оттепели», как называли постсталинскую либерализацию, очень умеренную, возникло идейное движение, которое в шестидесятые годы чехословацкие социалисты-реформаторы назовут борьбой за «социализм с человеческим лицом». В СССР говорили «Назад к Ленину» — имелось в виду: подальше от Сталина, к нормам ленинской эпохи, которая при этом идеализировалась и романтизировалась.