Златая цепь на дубе том - Акунин Борис Чхартишвили Григорий Шалвович

Однако пропагандистские машины обеих сторон долгое время концентрировали общественное внимание только на романтическом аспекте космонавтики. Весь мир с увлечением наблюдал, как развивается борьба за космическое первенство.

Особенное значение пиар-эффекту придавала Москва, рассматривавшая космические успехи как демонстрацию преимуществ социализма. Советский Союз не жалел усилий и средств, смелее шел на риск и до конца шестидесятых, в общем, лидировал. Первый спутник (1957) был советским; первый человек, поднявшийся на орбиту, был советским гражданином (1961); в открытый космос впервые вышел тоже советский астронавт (1965). Однако финансовые, да и научно-технические потенциалы стран были неравны, и главный приз — высадка человека на Луну — достался американцам (1969).

Всё больше СССР уступал Америке и в военно-космическом соперничестве, так что в восьмидесятые для советской прессы слово «космос» приобретает уже не романтический, а угрожающий оттенок. Главным пугалом для Москвы становятся «звездные войны» — американская «Стратегическая Оборонная Инициатива», масштабный перенос ракетного базирования в космос.

Гонка вооружений

Основное военное соперничество, однако, разворачивалось на земле и имело вполне традиционный вид. Обе сверхдержавы и оба блока содержали большие армии, всё время наращивали и модернизировали свое вооружение.

Советская сторона в основном брала количеством. Это было особенно заметно в первый период холодной войны, когда у Москвы еще не появилось ядерного оружия. В середине пятидесятых СССР держал под ружьем почти шестимиллионную армию. Ее численность стали сокращать, только когда вместо «ружья» у Советского Союза появилось ядерное и термоядерное оружие, а также наладилась разработка баллистических ракет, но всё же преимущество в наземных силах осталось серьезным козырем СССР. Пользуясь тем, что содержание личного состава обходится советскому бюджету намного дешевле, чем американцам и западноевропейцам, Москва все время обеспечивала себе значительное преимущество в живой силе и традиционной, прежде всего танковой боевой технике. Европейские страны-члены НАТО, даже с учетом американских контингентов, не могли соответствовать «наземной» мощи противника. В середине восьмидесятых в армиях Варшавского договора, нацеленных на Европу, насчитывалось четыре с половиной миллиона солдат и почти 70 тысяч танков — против 2,8 миллиона солдат и 28 тысяч танков.

Тем активнее вкладывалось НАТО в развитие ракетного оружия, используя высокие технологии. Здесь Советский Союз опять-таки брал количеством. «Стратегический паритет» (важный термин той эпохи) обеспечивался тем, что обе стороны целились друг в друга немыслимым количеством межконтинентальных, оперативных и тактических ракет. Американские были точнее, зато советских было больше. Как выразился знаменитый астрофизик и активист мирного движения Карл Сэйган, СССР и США были похожи на двух врагов, стоящих по грудь в бензине и угрожающих друг другу зажженными спичками: у одного три спички, у другого — пять.

Расходы на гонку вооружений у сверхдержав в денежном выражении были примерно равными — в середине восьмидесятых около 300 миллиардов долларов ежегодно, однако в процентном отношении нагрузка получалась для СССР намного более обременительной (в 1987 году Москва будет расходовать на военные цели 57,8 % бюджета, Вашингтон — 27,2 %).

Главный враг — Югославия

Югославское коммунистическое правительство было настроено на сотрудничество с Москвой, рассматривало ее как старшего партнера — но не как инстанцию, чьи приказы подлежат безоговорочному выполнению. Сталин же исходил из ялтинско-потсдамских договоренностей, согласно которым самое большое балканское государство входило в его «зону».

Из-за того, что Белград и Москва по-разному понимали характер двухсторонних отношений, и произошел конфликт. Маршал Тито противился сталинскому диктату, доходившему до мелочей, и большой Вождь «обиделся» на вождя поменьше, а вместе с ним и на всю Югославию. Ничем кроме личного раздражения генералиссимуса нельзя объяснить истеричную «югославофобию», охватившую советскую прессу. Вчерашняя братская страна вдруг стала врагом номер один, а ее правительство — «фашистской кликой». Дипломатические связи были разорваны. В странах советского блока начались репрессии против «югославских» агентов (по большей части вымышленных), в Югославии — репрессии против «агентов Москвы» (по большей части настоящих). Дело чуть не дошло до вооруженного конфликта — на границах Югославии с Венгрией, Болгарией и Румынией концентрировались войска. Если бы не смерть Сталина, произошло бы вторжение.

Новые правители СССР сразу же начали восстанавливать отношения с самой большой из балканских стран.

Государственный антисемитизм

Причиной для гонений на евреев стало недовольство Сталина новым государством Израиль. Это был крупный просчет сталинской внешней политики. Вождь, помнивший времена, когда евреи составляли основной кадровый ресурс Коминтерна, активно поддержал проект создания в Палестине еврейского государства. Расчет был на то, что у Москвы появится на Ближнем Востоке плацдарм для экспансии в этом важнейшем регионе. Но когда в 1948 году Израиль — в значительной степени благодаря Сталину — появился на карте, сразу же оказалось, что ориентироваться на СССР эта страна не намерена. Особенное возмущение у Сталина вызвал энтузиазм, охвативший советских евреев при создании национального государства.

Осенью 1948 года начались репрессии против «Еврейского антифашистского комитета» — общественной организации, которая в годы войны собирала деньги на оборону в США, Канаде и Великобритании у представителей еврейского сообщества, и сумела привлечь более 30 миллионов долларов. Самого известного из руководителей комитета, знаменитого театрального режиссера Михоэлса, тайно убили, остальных арестовали и впоследствии почти всех расстреляли.

Вскоре после этого развернулась борьба с «безродными космополитами» (официальный эвфемизм, использовавшийся вместо слова «евреи») во всех сферах культуры, где было много деятелей еврейского происхождения. Начали с театральных критиков, потом перекинулись на художников, литераторов, музыкантов, кинематографистов, архитекторов. Арестовали четыреста с лишним человек, во много раз больше было выгнанных с работы и вычищенных из профессии.

В последние месяцы жизни диктатора юдофобия вышла на еще более воспаленный уровень. Возникло «Дело врачей-вредителей», якобы планомерно убивавших своих пациентов, руководителей партии и правительства. Большинство арестованных медиков были евреями.

Имеются сведения, что Сталин собирался по своему обыкновению репрессировать всех советских евреев — выслать их на Дальний Восток.

Как и другие безумные проекты старого диктатора, этот был ликвидирован сразу после смерти «отца народов».

Расправа с «ближним кругом»

Болезненная подозрительность, которой Сталин был подвержен в поздние годы, обратилась на самых близких ему людей. Произошла замена самого высшего эшелона власти. В опалу попали (и лишились ключевых постов) давние соратники Вячеслав Молотов, маршал Ворошилов, Лазарь Каганович и Анастас Микоян. Под арест угодили министр госбезопасности Абакумов и многолетний начальник охраны генерал Власик, лишился своего места вечный сталинский секретарь Поскребышев, угодил за решетку главный кремлевский врач академик Виноградов (медики вообще были у диктатора на особом подозрении — не отравят ли?).

Старинная русская пословица, относящаяся еще ко временам Ивана Грозного «близ царя — близ смерти», была актуальна как никогда.

Смерть Сталина

Параноидальная недоверчивость вождя и страх, в котором он держал свое непосредственное окружение, стали причиной его смерти. Когда у Сталина случился инсульт, правителю сверхдержавы не оказали своевременной помощи, которая могла бы его спасти. В резиденции не было врачей, охрана несколько часов не решалась без позволения войти в спальню, а когда экстренно собрались высшие сановники, им, кажется, не очень хотелось, чтобы грозный диктатор очнулся. Возле еще живого тела они уже делили власть.