Мертвецы и русалки. Очерки славянской мифологии - Дмитрий Константинович Зеленин

при этих венках – через них или же под ними. А так как венки русалочьи, то и кумовство естественно связывать с русалками. Скорое же «раскумление», т. е. прекращение заключенного «кумами» родства, поддается объяснению только при нашем предположении, что кумятся здесь девицы с русалками, а не между собою.

В некоторых южновеликорусских губерниях кумовство при завитых на березках венках заменено кумовством во время особого обряда, известного под названьем «крестить кукушку». Данные об этом последнем обряде собраны в большом количестве г-жой Кедриной[1092], и мы здесь его не описываем.

Обряд крещения кукушек необходимо признать сравнительно весьма новым по времени своего появления. О том говорит не только чисто христианское происхождение понятия «крещение», соответствия коему в дохристианском язычестве не было. О новизне обряда свидетельствует весьма малое его распространение – только в нескольких соседних губерниях, причем и на этом малом пространстве природа обряда весьма разнообразна. «В разных селениях, напр., Калужск. губ., обряд крещения кукушки совершается с различными подробностями. В селе Горном Мещовского у. ограничиваются только тем, что на корень растения „кукушкины слезы” надевают рубашечку и крестик и зарывают его в землю»[1093].

Общая черта обряда, отмеченная всеми наблюдателями, только одна, это название обряда «крестить кукушек». Если Броневский и Глаголев[1094] описали под названием «крещения кукушки» обряд кумовства у троицких венков на березках, без всякого чучела или знака кукушки, то это обстоятельство еще не дает нам права обвинять, вместе с Кедриной, названных путешественников в неполноте и неточности их записи. Даже более того, мы считаем вполне возможным, что в начале XIX века (время записей Броневского и Глаголева) ряженой кукушки могло не быть и там, где название кумовства в лесу «крещением кукушек» уже было принято.

Кедрина справедливо усматривает в крестинах кукушки оправдание кумовства. Соглашаясь с этим, мы дополняем: кумовство в лесу у березок с завитыми венками сделалось непонятным; истолковывая его по-новому, его стали называть (сперва, быть может, даже полунасмешливо) крестинами кукушки. (В лесу весною кого же крестить девицам, как не горемычную, одинокую кукушку, оборотня из девиц, которой к тому же скоро предстоит печальная участь «подавиться колосом ячменя»?) Когда же это новое название утвердилось, тогда, в объяснение его, создан был девицами новый обряд, но почти в каждом селе и уезде особый, отличный, что так естественно: древнего предания об обряде не было.

Кедрина видит в платках, которые кумящиеся дают друг другу в Вознесенье и возвращают в Троицын день, «те предметы, посредством которых устанавливается соприкосновение людей», «средство для передачи соприкосновения». Но в троицком кумовстве происходит почти всегда непосредственное соприкосновение кумящихся через обмен поцелуями, почему надобности в «соприкосновении через посредство других предметов» нет. Обмен платков, а также крестов, колец, яиц и т. п. вполне соответствует, конечно, обмену шейных крестов при обычном русском заключении «крестового» братства, т. е. служит знаком (символом) заключенного союза.

Тут крестами да богатыри побратались,

Назвались да братьями крестовыми[1095].

«Обряд братания у богатырей заключается в том, что богатыри меняются тельными крестами, конями и платьем»[1096].

Обряд кумовства совершается почти одинаково – как в обрядах с ряженою кукушкою, так и в обрядах без такой кукушки. Часто и в обрядах, известных под новым названием «крестить кукушку», кумовство совершается также при завитых на березках венках. В других случаях мы встречаем лишь переживания таких венков, каковы, напр., свитые дугою над кукушкою ветки[1097], «крестообразные дуги», на коих вешают венки[1098], привешенная к кукле (украшенной ветке черемухи или бузины) тесьма с крестиком[1099].

Заметим, что и в кумовстве без ряженой кукушки вместо венков на березах мы видим иногда березовые или даже цветочные венки, снятые с головы, а также род воротец из связанных на лугу цветков или травы, не сорванных с корня[1100], кольцеобразную «плетеницу» ниток, украшенную лентами, которую потом вешают на малиновый или смородиновый куст, а после этими лентами украшают троицкую березку[1101].

С кем кумятся девицы во время описанных выше обрядов? На это есть три ответа. Обычное мнение, повторяемое почти всеми нашими источниками, принятое и Кедриной: девицы кумятся между собою и, крайне редко, с парнями. Мы считаем такое понимание обряда новейшим его истолкованием. Главное наше основание к тому – непродолжительность троицкого кумовства, продолжающегося часто не более трех дней и оканчивающегося «раскумлением», о коем речь будет ниже. Тут выходила бы какая-то шуточная игра в посестримство. Между тем как народ всегда относился и относится к побратимству и к посестримству с полным уважением. Затем остается совсем неясною обстановка кумовства: почему кумятся именно в лесу, при завитых березках, часто при чучеле кукушки? Пока все это не выяснено, обычное мнение о троицком кумовстве девиц между собою, сколь широко мнение это ни распространено, остается шатким и неубедительным.

Второе мнение встречается изредка в народных песнях: кумовство совершается будто бы с березой. В белорусских песнях после троицких обрядов с завиваньем березок поется, что девица «покумилася, поголубилась с белой березонькой»[1102].

В троицких песнях Могилевской губ. поется, что береза зовет девиц в лес завивать и развивать венки:

Гукала береза девочек у лес итить:

Ходите, девочки, венки вить…

А после:

Гукала девочек береза венки развивать:

Ходите, девочки, венки разбирать,

Прошли Святки,

Разовьем венки;

Зезюля перестала куковать,

Нашу долю сустрекать[1103].

Мало того, в Климовичском у. идут развивать венки в заговенье или в Петров день, «полагая, что дерево будет проклинать ту, которая не разовьет своего венка»[1104].

Согласно с этими свидетельствами троицкое кумовство нужно относить к растительному культу. Такое объяснение вообще вполне приемлемо; в троицких обрядах культ растительности выражен вообще очень ярко. В тех же белорусских (смоленских) песнях поется, что венки завивают и развивают «на жито густое, на ячмень колосистый» и т. д.

Но мы не можем согласиться и с этим мнением, так как с этой точки зрения нам становится совершенно непонятным обряд раскумления. В этом последнем мы можем видеть только прекращение заключенного при кумовстве договора.

Третье мнение встречается также в народных песнях. По нему, кумится с девицами на Троицу кукушка.

В Курской губ. при крещении кукушек поется песня:

Какушка кума!

Да идешь ты была?

Ды кумилася,

Ды хрястилася[1105].

Т.е. кукушка изображается участницею (а не свидетельницею только) кумовства. В Белгородском у. при «крещенье кукушки» поют:

Алилей, Семик, Троица…

Алилей,