Беженцы - Боб Мур

class="p1">Из-за ограничительной политики предоставления убежища в континентальной Европе многие беженцы, прибывшие в Западную Европу весной и летом 1933 года, реэмигрировали или даже вернулись в Германию. Особенно это касалось еврейских беженцев, которые пользовались лишь ограниченной или временной защитой в странах убежища. Их реэмиграция часто осуществлялась при посредничестве местных еврейских агентств и финансировалась ими совместно с крупными международными еврейскими благотворительными организациями, такими как HIAS-HICEM (Еврейский межправительственный комитет по европейской миграции) и JCA (Jewish Colonization Association, Палестинское еврейское колонизационное общество). На рис. 2 и 3 приложения (в конце книги) показано, что около 15 000 беженцев в континентальной Европе получили помощь HICEM с реэмиграцией из стран временной защиты в период с 1933-го по 1937 год. Эти беженцы, получившие помощь, в основном были расселены за границей, причем еврейские беженцы отправились преимущественно в Палестину или Южную Америку. Меньшее число беженцев было фактически репатриировано либо в Восточную Европу, либо обратно в Германию. Действительно, немецкие власти отмечали, что в 1934 году все больше евреев возвращалось из Западной Европы. Они объясняли это трудностями с получением средств к существованию в этих странах. По мнению полицейских властей Берлина, большинство из этих репатриантов покинули Германию «без уважительной причины». После ноября 1934 года немецкая полиция отметила, что давление на эмигрантов должно быть значительным, поскольку некоторые из вернувшихся находились под следствием немецких налоговых органов и даже немецких судов.

Институционализация и реформирование политики в отношении беженцев, 1936–1937 годы

К 1936 году проблема беженцев потеряла свою значимость, а процедуры стали более или менее институционализированными во многих западноевропейских государствах. Такой более конструктивный подход к проблеме беженцев можно отчасти объяснить политическим сдвигом влево, который наблюдался во Франции, Бельгии и Люксембурге в середине 1930-х годов, а также событиями в Германии, где в течение олимпийского года нацистский режим ослабил давление на евреев. Кроме того, в начале 1935 года существовало убеждение, что кризис с беженцами скоро закончится, а создание международного режима для беженцев, направленного на распределение бремени, уменьшило риски принятия более либеральной политики. Либерализации политики в отношении беженцев также способствовало изменение стратегии коммунистов, которые перешли от осуждения социал-демократов как «социал-фашистов» к объединению с ними в широкий народный фронт.

Реформаторы во всех странах отмечали вопиющую неэффективность жесткой позиции в отношении как коммунистических, так и еврейских беженцев. Комитеты помощи беженцам были вынуждены тратить большую часть своего времени и энергии на легализацию пребывания беженцев, приехавших после 1933 года, вместо того чтобы сосредоточиться на их реэмиграции или интеграции. Ограничительная политика лишь вынуждала беженцев уходить в подполье или уезжать в соседние страны, где их прибытие могло вызвать дипломатические проблемы. Поэтому они выступали за новую политику, направленную на легализацию и стабилизацию существующего контингента беженцев путем улучшения их правового статуса, и эти призывы нашли понимание в новых кабинетах министров. Откровенно антикоммунистическая позиция политиков Западной Европы в первые годы кризиса беженцев сменилась более терпимым отношением в середине десятилетия. Стратегия коммунистов добиваться признания со стороны властей оказалась не слишком успешной, поскольку правительства Нидерландов, Швейцарии и Дании наотрез отказались рассматривать коммунистическую благотворительную организацию наравне с другими «респектабельными» организациями помощи беженцам, но в Бельгии и Франции был достигнут определенный прогресс.

Влияние реформы

В 1936 году правительства Франции и Бельгии разработали официальную политику в отношении беженцев, соответствующую международному режиму, который они оба поддерживали. В отличие от существующей датской и швейцарской политики, когда просители убежища могли получить статус беженца по решению администрации, новая французская и бельгийская политика была гораздо более прозрачной. Прошения о предоставлении убежища рассматривались не только государственными служащими, но и в каждом конкретном случае совместно со следственной комиссией, в которую входили люди, не принадлежащие к администрации. В обеих странах была объявлена амнистия для всех немецких беженцев. Отныне нелегалы могли просить убежища. Затем французские и бельгийские комиссии по беженцам рекомендовали соответствующим министрам юстиции принять решение о предоставлении просителям соответствующего статуса, и, судя по всему, в большинстве случаев их рекомендациям следовали. Введение формализованной процедуры как в Бельгии, так и во Франции уменьшило свободу действий администрации. Новая бельгийская политика в отношении беженцев была, безусловно, более гуманной, чем французская. Любой беженец, независимо от страны, которая его преследовала, мог подать прошение о предоставлении убежища в Бельгии, в то время как во Франции это могли сделать только те, кто бежал из Германии до 5 августа 1936 года. В Бельгии прошение было бессрочным, а во Франции амнистия распространялась только на беженцев, уже находившихся в стране к 1936 году. Как видно из табл. II.2.2, Франция получила 6280 заявлений о предоставлении статуса беженца (около 8000 человек) от тех, кто бежал из нацистской Германии до августа 1936 года.

Таблица II.2.2. Заявления о предоставлении убежища, поступившие в комиссию во Франции в 1936–1938 гг. (всего 6280 заявлений)

Институционализация политики в отношении беженцев во Франции и Бельгии повлекла за собой новые критерии отбора. Прежняя неформальная процедура зависела в основном от рекомендации «уважаемого» комитета по делам беженцев. Новая подотчетность предполагала более бюрократизированное рассмотрение дел о предоставлении убежища и более конкретные формы доказательств. Многие из используемых критериев применялись и ранее. Право на получение статуса беженца имели только лица с немецким гражданством или лица без гражданства, долгое время проживавшие в Германии, а жители Восточной Европы и лица с криминальным прошлым исключались. Бельгия или Франция должны были быть первой страной убежища беженца. Хотя эта система использовалась с 1934 года, до сих пор не существовало международно признанных критериев, по которым страна однозначно несла ответственность за просителя убежища, находящегося на ее территории. Даже Бельгия и Нидерланды, подписавшие двустороннее соглашение по этому вопросу 19 апреля 1937 года, не сделали этого. Иностранец, которому было отказано в предоставлении убежища в какой-либо стране по этим формальным основаниям, не имел никаких гарантий того, что его ходатайство о предоставлении убежища будет должным образом рассмотрено в стране, которая считалась его первой страной убежища. Таким образом, несмотря на сохранение некоторых критериев, произошли радикальные изменения: в определение беженца были включены также лица, подвергающиеся антикоммунистическим или расовым преследованиям. Новая политика расширила круг лиц, имеющих право претендовать на защиту в качестве беженцев.

Новый режим стал прорывом в деле защиты беженцев-коммунистов. К 1938 году, когда немецкая комиссия по делам беженцев во Франции прекратила свою деятельность, по меньшей мере 400 немецких коммунистов получили спасительный статус и разрешение остаться. Даже в Бельгии, где до 1936 года немецкие коммунисты считались скорее диверсантами,