Корея. Власть, идеология, культура - Константин Валерианович Асмолов

подобного рода стала книга, озаглавленная «Антияпонский трайбализм», ставшая в 2019 г. одной из самых продаваемых (более 100 000 экземпляров) в Южной Корее.

Наряду с этим в течение последних двух лет правления Мун Чжэ Ина государственный антияпонизм был подточен рядом неприятных скандалов. Наиболее громкая история касалась Юн Ми Хян, которая с 2005 по 2020 г. возглавляла НГО «Корейский совет справедливости и памяти по вопросам сексуального рабства в армии», занимавшуюся вопросами «женщин для утешения». В мае 2020 г. одна из выживших бабушек прямо обвинила ее в присвоении пожертвований и иных релевантных преступлениях, хотя благодаря связям Юн отделалась условным сроком за растрату.

В этой ситуации Юн Сок Ёль попытался совершить поворот кругом. 1 марта 2023 г. президент РК прямо сказал, что «спустя столетие после Первого мартовского движения за независимость Япония превратилась из милитаристского агрессора прошлого в партнера, разделяющего с нами те же универсальные ценности», а «трехстороннее сотрудничество между Республикой Корея, Соединенными Штатами и Японией стало более важным, чем когда-либо, для преодоления кризисов в области безопасности, включая растущие ядерные угрозы Северной Кореи». Год спустя президент РК выступил в том же ключе: о классическом наборе исторических проблем не было упомянуто вовсе, зато Юн Сок Ёль отметил, что теперь Корея и Япония снова работают вместе, чтобы преодолеть болезненное прошлое: «Разделяя ценности свободы, прав человека и верховенства закона, две страны стали партнерами в достижении общих интересов глобального мира и процветания».

Такие высказывания, разумеется, увеличили градус народного негодования в адрес президента, и вряд ли подобный курс продолжится после отрешения Юна от власти.

Эволюция демократических элементов и представлений о демократии

До провозглашения Республики Корея в 1948 г. корейцы не были знакомы с основами демократии и не имели представления о демократических институтах. «Западная мысль была привлекательна в той мере, в какой она поддерживала стремление корейцев к свободе, однако лидеры националистов, не говоря уже обо всем населении, вряд ли хорошо понимали чужие им западные представления о политике».

Конечно, с интеграцией РК в международное сообщество в стране начались попытки доказать, что элементы демократической традиции исконно присутствовали и в традиционной Корее. Как пример исконно корейской демократии рассматривались внутриобщинные отношения и даже борьба феодальных партий, когда «конфликты проходили не на грубом уровне, а ученые могли высказывать свои суждения с помощью логической аргументации и без опаски».

Основы демократической культуры в РК заложили американцы. Соблюдали ли они собственные правила, это другой вопрос, но созданная ими законодательная база могла служить формальной основой для построения демократического государства. Де-юре демократия существовала практически всегда (за исключением некоторых моментов в период Четвертой республики), ибо демократические институты являлись в Корее попытками режима обеспечить себе политическую легитимность и выглядеть определенным образом в глазах США.

Как хорошо подметил М. Брин, единственной заслугой Ли Сын Мана на почве введения демократии было то, что в его правление проходили выборы, однако Ли был вынужден существовать в рамках демократической идеологии с регулярными президентскими и парламентскими выборами и либеральной прессой, а рассуждения о сути корейской демократии приходилось вставлять и в идеологию единонародности, где демократия объявлялась «древним восточным принципом», заключающимся в суверенитете государства и не затрагивающим сферу общественно-политических отношений. Ли не мог задушить и свободную прессу, которая сохраняла значительную автономию по отношению к правительственным кругам.

Кроме того, так как в глазах США режим должен был выглядеть либеральной демократией, Америка противодействовала попыткам Ли Сын Мана, направленным на отмену демократических завоеваний. Достаточно привести в пример парламентские выборы в мае 1950 г., которые Ли хотел аннулировать, но отказался от этого из-за активной позиции Госдепартамента США.

Режим Ли Сын Мана вызвал к жизни демократическую оппозицию, главной задачей которой стала борьба с тоталитарными тенденциями. Если «демократия по Ли Сын Ману» включала в себя централизованную структуру управления, президентский тип республики, всеобщие выборы президента и ограниченную защиту основных прав и свобод, оппозиция стояла за установление автономии на местах, «премьерский» тип республики и защиту гражданских свобод.

Вторая республика показала неготовность к восприятию демократии западного толка ни на уровне создания действенных институтов гражданского общества, ни на уровне грамотного использования элементов западной демократической системы. Главный урок ее состоял в том, что заимствование внешних признаков демократического государства не означает автоматическое заимствование самой демократии как феномена. Даже абсолютная готовность к демократии ограниченной группы интеллигенции, которая обычно инициирует процесс реформ, не предполагает, что все остальные слои общества немедленно перестроят свое сознание под новые и чуждые ему стереотипы.

Пак Чон Хи не был сторонником западной демократии, которую считал неудобной и непродуктивной, перейдя от хунты к гражданскому правлению под давлением администрации Кеннеди. Более того, в своей книге «Государство, революция и я» Пак однозначно заявлял, что «американская демократия западного образца не подходит для реалий Кореи».

Это «не подходит» объяснялось двумя причинами. С одной стороны, ряд западных ценностей противоречил традиционной модели. Показательна такая цитата из Пака: «Свобода требует чувства служения… Чем больше свободы, тем сильнее потребность служить. Только чувство служения может спасти народ и принести всем процветание и счастье».

С другой стороны, по его мнению, демократия не обладает должным мобилизационным потенциалом и потому неспособна в короткий срок решить проблемы, стоящие перед развивающимися странами.

Однако открыто заявить, что Корея к демократии не готова, было нельзя по вполне понятным причинам. Поэтому официальная точка зрения заключалась в том, что некоторые демократические ценности просто еще не нашли в Корее своего полного воплощения. Это связано с тем, что на текущем этапе политического развития национальная безопасность, политическая стабильность, экономическое развитие и эффективность административной системы имеют большее значение, чем внешние признаки демократии.

При этом Пак никогда не признавал свою власть диктаторской и всячески подчеркивал свою преданность идеалам демократии. В своих работах он писал, что «все государства мира разделяют демократические идеалы – индивидуальная свобода, равенство и счастье людей». Формально он выступал против копирования иностранных политических систем, которое, по его мнению, имело место во время Первой – Второй республик, не учитывавших корейской национальной специфики, истории и культуры.

Тем не менее до 1972 г. режим Пак Чон Хи можно охарактеризовать как умеренно авторитарный. Сохранялась избирательная система на основе всеобщего прямого, тайного голосования, многопартийная система, парламентская система управления и существование ограниченных парламентом политических прав и либеральных свобод, а не очень большой процентный разрыв между числом голосов, отданных за разных кандидатов на пост президента, говорит о том, что авторитарный режим не стремился напрямую вмешиваться в избирательный процесс. Несмотря на присутствие во власти военных, за вычетом армии и ЦРУ, лица, находящиеся на действительной военной службе, не занимали гражданские посты,