Валерий Черепица - История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография

В 1927–1928 годах контакты Розенбаума с германской военной разведкой осуществлялись фактически на том же уровне, что и прежде. Так, по поручению Шиле им в эти годы были устроены на службу в Осовецкую крепость, в Управления военно-морского и торгового флотов десять германских агентов польского происхождения («чистейшей воды поляки, состоящие на услугах германской разведки»). Принимаясь за это задание, Розенбаум поставил (ввиду его особой рискованности и опасности) перед Шиле следующее условие: «Чтобы я не был известен этим лицам, пока буду вести дело относительно их устройства на службу, причем кто куда должен быть назначен, должен определять сам г-н Шиле, пусть он сам им прикажет и приготовит соответствующие прошения о приеме на службу. При этом я предупредил Шиле, что на устройство всех десяти человек мне потребуется 6–8 месяцев». Судя по всему, шефу германской разведки ничего не оставалось, как согласиться с предложенными Розенбаумом условиями. В Гдыне устройство германских агентов на службу прошло достаточно легко, благодаря дружеским отношениям агента с начальником Гдыньского порта капитаном Квятковским. В Осовце эта работа была осложнена тем, что как раз в это время давний знакомый Розенбаума комендант крепости полковник Дзевановский сдавал свою должность вновь прибывшему на его место полковнику Крживицкому, с которым агент лишь где — то и когда-то встречался. И тем не менее к началу 1929 года все люди Шиле в нужных для германской разведки местах были устроены.

В последующие годы (с 1929 до лета 1932) никаких заданий германской военной разведки Розенбаум не выполнял. Связано это было с его практически безвыездным положением в Росси, хотя и тогда, когда он начал бывать в Варшаве в связи с возобновлением своей частной работы при Главном управлении госполиции, такие личные встречи с Иоганном Шиле имели место. Однако летом 1932 года, в связи с заболеванием туберкулезом в открытой форме, Розенбауму, воспользовавшемуся поездкой к врачам в Варшаву, удалось встретиться с полковником Шиле и после предъявления свидетельства врача о болезни попросить шефа о временном освобождении его от обязанности агента германской разведки до полного поправления здоровья. Последний с такой просьбой вынужден был согласиться, в свою очередь попросив Розенбаума, немедленно связаться с ним, как только он почувствует себя вновь способным к разведывательной деятельности. Таким образом, контакты Розенбаума с германской разведкой прервались почти на пять лет.

В начале октября 1937 года, возвращаясь из санатория в горах и чувствуя заметное улучшение свого здоровья, Розенбаум задержался на пару дней у сестры в Варшаве, где опять восстановил свои контакты с полковником германской разведки Иоганном Шиле. Последний, обращаясь к агенту, сообщил, что «в настоящее время атмосфера немецко-польских отношений начинает все более сгущаться. Это находит свое выражение в том, что польское правительство под влиянием англо-французских происков начало резко сходить с дороги добрососедских отношений с Германией, начертанной в свое время маршалом Юзефом Пилсудским, а потому необходимо максимально усилить наблюдение за дислокацией польских войск, их составом, вооружением. Особое внимание следует обратить на авиационные части: количество летательных аппаратов, их система, назначение, а также — расположение аэродромов, ангаров и т. п.

Ввиду заявления Розенбаума о трудностях, связанных с его отлучками из Лиды в Варшаву для поддержания с Шиле постоянной личной связи, последний поручил ему осуществлять таковую с ближайшим резидентом германской разведки в зоне третьего польского армейского корпуса в г. Гродно — Артуром Лянге, работавшим техническим директором на фанерной фабрике братьев Конопацких в местечке Мосты. Для налаживания новой связи шеф вручил агенту адресованный Лянге секретный пакет. В тот момент Розенбаум и виду не подал, что с Артуром Лянге он встречался осенью 1921 года во время своей службы на военной флотилии в Пинске. В ту пору Лянге исполнял обязанности технического директора на местной спичечной фабрике. Познакомились они в ресторане «Лесурса», оказавшись за одним столиком. Изрядно выпивший Лянге признался Розенбауму как немцу, что он является лейтенантом-летчиком германской армии и в настоящее время здесь, в Польше, «он продолжает служить Германии». Не менее пьяный командор, находившийся в то время из-за постоянных попоек в долгах, как в шелках, как бы пропустив мимо ушей эти откровения Лянге, ответил ему: «Если вы настоящий офицер, то одолжите терпящему бедствие соплеменнику хотя бы 600 злотых». Однако лейтенант Лянге в тот вечер ни гроша Розенбауму не дал. Зато через несколько дней, в том же ресторане, когда Лянге и сидевший вместе с ним за столиком «приехавший из Варшавы специалист по фанере» предложили приглашенному к себе Розенбауму более крупную сумму за определенные услуги, то он понял, что имеет дело с германскими агентами и сразу же выразил согласие сотрудничать с ними. При этом он сообщил не ожидавшим такого поворота дела немцам, что в свое время уже работал в германской разведке. От него, разумеется, потребовали доказательств, и он назвал фамилии тех, кто его вербовал и с кем он работал. После скрупулезной проверки этого факта ему была организована встреча в Варшаве с совладельцем пивоваренного завода «Габербуш и Шиле» Карлом Габербушем, являвшимся одновременно заместителем Шиле по германской разведке в Польше. Данное обстоятельство отнюдь не противоречит факту вербовки Розенбаума в Торуни совершенно иными людьми с выводом его на встречу с Шиле. Таковы, вероятно, были правила «игры», и Розенбаум их неукоснительно соблюдал, выполняя одновременно задания и Габербуша и Шиле, не сообщая в то же время никому из них о наличии такого рода двойной связи с руководством германской разведки в Польше.

Иногда это приводило к неизбежным накладкам в работе, как это было, например, и в случае с Леонардом Бауэром.

Когда Розенбаум переезжал из Росси в Лиду, к новому месту работы, Габербуш дал ему явку к агенту Бауэру, служившему в Лиде в авиационной части вольнонаемным техником, а также к лютеранским пасторам в Гродно и в немецкой колонии Изабелин, близ Волковыска. После установления связи Розенбаума с Лянге в Мостах (к сожалению, документы не сохранили описания встречи этих старых знакомых), последний также связал его в Лиде со своим помощником Бауэром. В этой ситуации Розенбаум вынужден был сообщить Лянге о своем знакомстве с Бауэром. В ответ на это признание лейтенант приказал ему пока избегать встреч с последним, и дал Розенбауму задание собрать всю возможную информацию о личном составе штаба 3-го армейского корпуса, расположенного в Гродно, а также об аэродроме и авиационных частях в Лиде и Порубанке, что под Вильно. Все эти сведения в конце декабря 1937 года им были переданы Лянге.

Параллельно со сбором нужной информации Розенбаум по заданию Габербуша занимался вербовкой в состав немецкой разведки польских граждан (преимущественно из бывших военнослужащих). После его ареста органами НКВД в ноябре 1940 года он назвал имена некоторых из них, завербованных им лично в 1927-1939 годах: Ромуальд Курбицкий, инженер-строитель, перед немецко-польской войной 1939 года жил в местечке Лунно близ Новогрудка, завербован был в 1927 году под кличкой «Фогель»; Ян-Антоний Розницкий, коммивояжер, проживал в Лиде, завербован в 1936 году; Генрих (Герман) Леппе, ревизор складов фирмы «Сполем», житель Вильно, завербован в 1937 году под кличкой «Глюк»; Антон Восинский, агент сыскного отделения польской полиции, проживал в Лиде, в 1938 году был переведен на службу в Слоним, завербован в 1937 году под кличкой «Гуз»; Феликс Гунтовский, поручик запаса польской армии, проживал в Лиде с ренты от сдаваемой в аренду земли, завербован в 1938 году под кличкой «Гун»; Генрих Ляйтнер, зубной техник, по национальности немец, проживал в Лиде, завербован в 1938 году под псевдонимом «Лет»; Генрих Бреннар, служил на сверхсрочной службе в авиационной части в Лиде, завербован в 1938 году; Зебальт Андерс, без определенных занятий, проживал в Лиде, завербован в 1939 году под псевдонимом «Фрайнт».

Всю первую половину 1938 года Розенбаум вплотную работал с Лянге, передавая ему лично самые свежие сведения о перемещении воинских контингентов в районе Лиды — Вильно, а также о сменах в личном составе и командовании важных частей этой зоны. В августе, в связи с поездкой на лечение в санаторий, Лянге поручил ему передать Шиле пакет с секретными материалами. К этому времени германо-польские отношения еще более обострились, так что во время встречи Розенбаума с Шиле, последний акцентировал его внимание на том, что в Гурном Шленске польское правительство под видом проведения военных сборов резервистов фактически проводит частичную мобилизацию населения, а потому поручил ему в ходе нахождения в санатории посильно фиксировать любые подвижки в этом направлении. На обратном пути из санатория в Лиду Розенбаум опять побывал в Варшаве у Шиле, детально рассказав ему обо всем увиденном и услышанном касательно военных сборов резервистов, в свою очередь получив задание строго следить за всем происходящим в штабе 3-го армейского корпуса и в 5-м авиаполку, расположенном частично в Лиде, частично в Порубанке под Вильно. Кроме того, он напомнил агенту о необходимости действовать в разведработе, опираясь исключительно на указания лейтенанта Лянге.