«Золотой век» социализма: Советский союз и мир. 1964-1982 - Фёдор Леонидович Синицын

Тем не менее компромисс с «капиталистическим миром» имел ограничения — СССР, отказавшись от идеологической и иной экспансии в страны Запада, сосредоточил свое внимание на распространении своего влияния в «развивающихся» странах, используя идеологию как индикатор, инструмент и ширму для реализации своих «державных» амбиций. Соединенные Штаты осуществляли аналогичную политику. Противоборство в третьем мире соответствовало традициям противостояния мировых держав, начавшегося еще во времена Великих географических открытий. Фактически многие государства Азии, Африки и Латинской Америки и в XX в. продолжали рассматриваться как «tabula rasa», где «сверхдержавы» имели возможность усилить свое влияние.

Реализация ответа СССР на «внешние» вызовы имела следующие реперные точки:

1968 г. — оглашение «доктрины ограниченного суверенитета соцстран».

1969 г. — подтверждение советско-китайского раскола в рамках Международного совещания коммунистических и рабочих партий в Москве.

Начало 1970-х гг. — продвижение советской концепции «развитого социализма» в соцстранах, ужесточение идеологической борьбы с «капиталистическим миром», и одновременно — курс на практический компромисс с ним.

1973–1975 гг. — закрепление компромисса с Западом в рамках Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

1977 г. — декларация перехода от «пролетарского» к «социалистическому интернационализму» в Конституции СССР.

1980–1981 гг. — практическая реализация отказа от военного применения «доктрины ограниченного суверенитета» в период кризиса в Польше.

SWOT-анализ[1062]

Советский ответ на «внешние» вызовы имел потенциально сильные стороны. Рецепция теоретических наработок соц-стран (прежде всего, собственно концепции «развитого социализма»), а также привлечение восточноевропейских идеологов к дальнейшей проработке проблем «развитого социалистического общества» говорит об определенной широте взглядов советских идеологов и их стремлении усилить идеологическую интеграцию «соцлагеря».

Компромисс, предложенный странам Запада («разрядка международной напряженности», отказ от «экспорта революции», взаимное признание статус-кво в Европе), был достаточно обоснованным, тем более, что его основные аспекты были сделаны в безболезненных и даже выгодных для СССР местах (в «разрядке» были заинтересованы все стороны, а пролетарская революция в странах Запада и так уже была маловероятна).

Советский Союз имел определенные возможности для успешной реализации ответа на «внешние» вызовы. Принятие разработанной в европейских соцстранах концепции «развитого социализма» могло позволить СССР идти в ногу со странами «соцлагеря», создать общую идейно-политическую платформу для взаимодействия с ними. Компромисс с «капиталистическим миром», западными компартиями и социал-демократами делал возможным снижение накала холодной войны и блокового противостояния.

В то же время у советского ответа на «внешние» вызовы были существенные слабые стороны. Ответ на вызовы из капстран был «защитным», а не «наступательным». Советские теоретики фактически ничего не смогли противопоставить западным идеям. В итоге «защитный» подход дошел до перевода идеологического противоборства в «уголовно-правовую» плоскость, что подтвердило слабость советской идеологии и контрпропаганды. Во всех теориях, исходивших из «капиталистического стана», в Советском Союзе видели угрозу, и поэтому объявили их «идеологической диверсией». Кроме того, в рамках процесса «переработки» идеологии, начавшегося в СССР во второй половине 1960-х гг., не рассматривалась пригодность внедрения каких-либо западных идей — в частности, внедренной социал-демократами Скандинавской модели. Несомненно, это обеднило советскую теоретическую мысль.

Слабые стороны советского ответа на вызовы времени сочетались с угрозами, то есть негативными для интересов советской системы и идеологии обстоятельствами (можно назвать их также катализаторами вызовов).

Таким осложняющим фактором была трудная история взаимоотношений с Венгрией, Польшей, Румынией, а с 1968 г. — и с Чехословакией. Многие соцстраны до второй половины 1940-х гг. имели опыт демократического правления, и среди их населения сохранялись либеральные настроения. С другой стороны, ГДР ощущала себя наследницей К. Маркса и старой немецкой коммунистической традиции, что в какой-то мере давало ей право на самостоятельную трактовку марксизма. Авторитет СССР мерк на фоне более высокого уровня экономики и жизни людей в ряде европейских соцстран. Некоторые из них могли смотреть на Советский Союз «свысока» и считать его опыт ненужным для себя (в этом состояло сходство со взглядами социал-демократов). Усиливались лжелояльность и «западнизация» соцстран, усугублявшиеся слабостью установленных в них коммунистических режимов. Положение СССР в «мировом коммунистическом движении» осложнялось продолжением разлада с Китаем.

Влияние Советского Союза на многие западные компартии было слабым, так как они считали исторический опыт СССР не вполне пригодными для развитых капстран. Кроме того, многие партии были независимы от КПСС, что давало им возможность осуществлять свою трактовку идеологии. «Деидеологизация», деполитизация и рост уровня жизни населения стран Запада требовали от компартий коренной перестройки их программ.

Происходила консолидация сил «капиталистического мира». На Западе появлялись идеологические новации, которые предлагали решение многих актуальных задач. Социал-демократы распространяли свою идеологию в странах «Третьего мира», а также «наводили мосты» с «соцлагерем». Кроме того, у них был свой всемирный координирующий центр — Социнтерн, а у коммунистов не только не существовало аналогичного органа, но они стремились избежать его создания, проповедуя «полицентризм». Ведущие страны Запада обеспечивали достойный уровень жизни населения, успешно развивали экономику, боролись с кризисами.

Важным моментом было то, что СССР и другие соцстраны не обладали монополией на социализм. В некоторых капстранах — в основном, при правлении социал-демократов — была эффективно воплощена «альтернативная» социалистическая программа (в частности, в рамках Скандинавской модели). С другой стороны, в 1970-х и 1980-х гг. на Западе происходило укрепление неоконсерватизма, и социал-демократы потеряли власть в ряде ведущих стран.

На мировой арене продолжалось противостояние, которое Советскому Союзу было все труднее выдерживать. Борьба за влияние в третьем мире требовала огромных затрат ресурсов, что причиняло урон экономике СССР. Положение союзников из числа «развивающихся» стран было неустойчивым. Ввод советских войск в Афганистан в 1979 г. нанес существенный удар по авторитету СССР во всем мире.

Итоги

Таким образом, советский ответ на «внешние» вызовы, как и на «внутренние»[1063], не был эффективным.

Во-первых, усилились негативные с точки зрения интересов СССР тенденции в «соцлагере». Европейские соцстраны развернули экономическое сближение с «капиталистическим миром», среди их населения расширялась «западнизация». Лояльность Советскому Союзу со стороны значительной части соцстран оставалась весьма зыбкой. Югославия идейно-политически так и не примкнула к «советскому блоку», не были налажены отношения с Китаем и Албанией. На Китай концепция «развитого социализма» — фактически, «ревизионизм» с точки зрения КПК — изначально не могла оказать позитивного воздействия.

Продолжался отход компартий капстран от ориентации на СССР. Они самостоятельно разрабатывали концепции, отвечавшие, по их мнению, вызовам времени. Некоторые из них в середине 1970-х гг. встали на идеологическую платформу «еврокоммунизма», которая в СССР была признана «антиреволюционной». Именно она, а не советская идеология, стала актуальным «коммунистическим ответом» на вызовы дня в капстранах. Компартии усиливали курс на «национализацию» и «социал-демократизацию». Кроме того, многие «новые левые» — одна из наиболее политически активных групп западного социума — заняли антисоветскую позицию. Расширение влияния СССР в третьем мире было неустойчивым.