Петербург на границе цивилизаций - Тюрин Александр Владимирович Trund

В истории упомянутых стран мы всегда находим вполне лежащие на поверхности географические факторы, дающие толчок накоплению средств.

У России, замкнутой в северной Евразии между тундрами, замерзающими морями, степями по которым шли нашествия кочевников, и враждебными государствами, много столетий таких факторов не было. Через ее территорию не проходил ни один важный торговый путь. Низкое плодородие почв определяло низкую плотность населения и его «растекание» по огромным территориям, что определяло низкую интенсивность хозяйственных взаимодействий.

В России могла возникнуть некая разновидность меркантилизма — защищенные высокими заградительными пошлинами и государственными льготами мануфактурные производства. Однако в экономической мысли после Петра господствовали фритредерские течения. Российские сторонники свободной торговли, главные экономические либералы того времени, были жестоковыйными противниками развития собственной промышленности.

Особенно они были сильны в начале XIX в., предостерегая от развития собственной промышленности и указывая на английские промышленные города, которые действительно выглядели омерзительно.

«Сообщество нескольких сот или тысяч мастеровых, и живущих, и работающих всегда вместе, не имеющее никакой собственности, питает в них дух буйства и мятежа. Частые мятежи в английских мануфактурных городах служат тому доказательством», — справедливо порицал язвы пролетаризации фритредерский журнал «Дух журналов» в 1815.

Фритредеры обсасывали выгоды земледелия, вывоза сельскохозяйственного сырья и выступали против протекционизма, позволявшего выстроить собственную промышленность, ибо не дано ей конкурировать с западноевропейской.

По счастью, император Николай, в отличие от Александра, никогда не находился под властью красивых теорий и хорошо ощущал народные потребности.

Им была создана финансовая система, содействующая народным накоплениям и принята разумная протекционистская политика в интересах развития отечественной промышленности.

Все его царствование — это цепочка мер, направленных на увеличение хозяйственной инициативы широких слоев населения.

Крестьянство и купеческие выходцы из крестьянства сыграли главную роль в начале русского промышленного переворота.

Финансы. Конец хаоса

Император Николай унаследовал от Александра I полное расстройство финансов, когда они уже не романсы пели, а отходную.

Европейские войны производили огромные дыры в российском бюджете. Нашествие 1812 г. привело к разорению многих городов. Правительство Александра и не подумало поправить финансовую ситуацию взятием репараций с поверженной Франции (в 1814 она не была взята, а в 1815, после наполеоновских «ста дней», контрибуция тратилась лишь на содержание оккупационных войск). Немало средств на свое восстановление потребовало и любимое детище императора Александра — Царство польское.

Эмиссия ассигнаций казалась правительству единственным способом покрыть растущий бюджетный дефицит. С 1807 по 1816 гг. было выпущено в обращение более 500 млн. руб. — все более обесценивающихся бумажных денег.

Государственные расходы в 1808 г. составили серебром 112 млн., ассигнациями 250,5 млн. руб.; в 1823 г. — серебром почти столько же, 117 млн., а ассигнациями уже 450 млн. руб.

Курс бумажного рубля с 1807 по 1816 гг. по отношению к серебру снизился с 54 коп. до 20 коп. Лишь к концу царствования Александра он чуть увеличился, до 25 коп. В 1820 г. в Москве рубль крупным серебром ценили в 4 рубля ассигнациями. Рубль мелким серебром равнялся уже 4 руб. 20 коп. ассигнациями. А за рубль медью давали ассигнациями всего 1 руб. 08 коп. Таким образом, не существовало даже единого курса обмена металлических денег на бумажные.

На рынке царил «простонародный лаж» — произвольная оценка денежных знаков при торговых сделках. Продавая и покупая на рынке, человек сталкивался каждый раз с новым расчетом. Люди бедные и невежественные обычно несли убытки при каждой сделке.

Торгующий крестьянин за каждые 10 руб. доплачивал, в среднем, 3 руб. лажа.

Эти финансовые проблемы фактически ставили крест на проявления широкой торговой инициативы.

Николай I поставил задачу установить государственную кредитную систему, обеспечивающую жителям империи свободный, единый и безостановочный обмен бумажных денежных знаков на серебро.

Императором была определена технология реформы, реализацией которой преимущественно занималось министерство финансов во главе с графом Е. Канкриным. Участвовал в ней и Сперанский.

Канкрин собрал в казначействе запас золота и серебра, достаточный для уничтожения обесцененных ассигнаций — в это время русская промышленность резко увеличила добычу драгоценных металлов. Выпущенные министерством финансов «депозитные билеты» также способствовали накоплению драгметаллов. Государственная депозитная касса принимала от частных лиц золото и серебро в монете и слитках и выдавала вкладчикам «депозитные билеты», которые ходили как деньги и свободно обменивались на серебро. Помимо депозитных билетов важную роль сыграли «серии» — билеты государственного казначейства, приносившие владельцу небольшой процент, выполняющие все функции денег и также свободно обменивающиеся на серебро.

В 1839 серебряный рубль стал «законною мерою всех обращающихся в государстве денег». Был установлен постоянный единый курс обмена ассигнаций на новый серебряный рубль: 350 руб. ассигнациями за 100 руб. серебром. Он должен был действовать вплоть до полного изъятия ассигнаций из обращения.

Императору принадлежала и концепция кредитных билетов, обеспечиваемых всем государственным недвижимым имуществом и имеющих хождение наравне с монетой. Высочайший манифест от 1 июля 1841 г. имел преамбулу «Для облегчения оборотов государственных кредитных установлений и для умножения с тем в народном обращении массы легкоподвижных денежных знаков» и постановлял в первом пункте: «Сохранным кассам Воспитательных домов и Государственному заемному банку разрешается выдавать впредь ссуды, под залог недвижимых имений, кредитными билетами, в 50 р. серебром.»

Таким образом, кредитные билеты стали еще одной опорой финансовой системы, дали начало доступному государственному кредиту и обеспечивали необходимой ликвидностью торгово-промышленную деятельность. В случае неспособности помещика вернуть кредит, населенное имение попадало не в руки частного банка, а под контроль правительственного Опекунского совета, что играло важную социальную роль.[136]

Кредитные билеты обменивались на серебряный рубль по курсу один к одному. Вывоз их за границу, также как и депозитных билетов, воспрещался.

Общая сумма ассигнаций, ходивших в российском государстве, в 599776310 руб., равнялась 170221802 руб. 85 5/6 коп. в кредитных билетах и серебряных рублях, действительно имеющих ту стоимость, которая указана.

В 1843 г. обмен ассигнаций на серебряную монету был завершен и они были уничтожены. В государстве Российском стали употребляться только серебряная и золотая монета (в небольших количествах) и равноценные этой монете бумажные деньги. На серебро были обменены и медные деньги.

Император Николай I добился бездефицитности бюджета и финансовой независимости страны. Стабильность денежной системы в его царствование представляла огромный контраст с царствованиями Екатерины II и Александра I.

Принятый в николаевской России серебряный стандарт сильно отличал ее от большинства западных стран. Золотой стандарт потребовал бы внешних золотых займов, поставил бы Россию в положение долгового раба, и, кроме того, лишил бы страну достаточной денежной ликвидности.

Переход страны на золотое обеспечение рубля в конце 19 в., увы, привел именно к таким результатам. В 1899 г., по сравнению с 1855, количество денежных знаков на одного жителя уменьшилось с 25 до 10 руб. Золотая монета постоянно «вымывалась» из страны и всё растущая часть народного труда шла на выплату растущих внешних долгов. Проблема решалась за счет вывоза дешевого хлеба, родился даже лозунг «недоедим, а вывезем».