Виги и охотники. Происхождение Черного акта 1723 года - Эдвард Палмер Томпсон

по прозвищу Вулкан, который «с самой юности предавался краже оленей», был еще одним из тех, кого посадили в тюрьму в 1721 году, и в будущем ему предстояло вернуться к прежним занятиям[557]. Но другие преступники, весьма вероятно, были заняты в крупной торговле олениной с Лондоном; один из них, Аарон Мэдокс, был широко известен как «человек Уайлда», поскольку раньше был слугой Джонатана Уайлда, а ни один служащий этого джентльмена, вероятно, не стал бы подвергать себя угрозе суда без надежды на большую финансовую компенсацию[558]. Король по-прежнему получал к своему столу каждый год четыре пары оленей из Энфилд Чейз[559]; есть подозрение, что браконьерам доставалось гораздо больше.

В марте 1724‑го суд в соответствии с Черным актом издал прокламации на имя троих мужчин по следам той стычки на охоте, что случилась в октябре истекшего года, когда ранили лесника. Двое из них — лондонский колесный мастер по имени Джон Беррисфорд (известный как Джек Колесник) и Томас Джеймс, названный работником из Энфилда, — были знаменитыми похитителями оленей. В последующие два-три года происходили новые нападения на оленьи парки в окрестностях Лондона. В августе 1724 года случилась перестрелка между браконьерами и лесниками в ричмондском Нью Парке; одного браконьера застрелили, двоих поймали, а один (ученик пекаря) сбежал. Через две недели похитители оленей вернулись во главе с Джеком Колесником, который позже был смертельно ранен и умер в Кингстонской тюрьме. Некоторые из этих браконьеров, промышлявших в окрестностях Лондона, были без лошадей: «Они ходили в парк пешком, иногда с арбалетом, а иногда с парой собак, всегда, однако, вооруженные пистолетами для своей защиты. Убив оленя, они связывали его, взваливали себе на спину и так уходили». Таким браконьером был Джон Гай, который в конце концов попал в беду, охотясь в парке Энтони Данкомба, наследника «самого богатого из членов палаты общин в Англии»[560], в Теддинтоне близ Кингстона. Лесники устроили засаду, убили сообщника Гая, а самого его схватили; вероятно, он оказался первым лондонцем, казненным (в апреле 1725 года) по Черному акту[561].

Тем временем Томас Джеймс, вызванный в суд специальным приказом в марте 1724 года, оставался на свободе. 9 июля 1725 года Уильям (Вулкан) Гейтс и еще один человек убили двух оленей в Энфилд Чейз и устроили перестрелку с лесниками. За это 20 июля они были вызваны в суд приказом по Черному акту на основании показаний под присягой Генри Беста, лесника. Новости распространились быстро, и в тот же день четверо вооруженных всадников приехали в Энфилд Чейз на поиски Генри Беста, которого грозили застрелить. Им не удалось найти его, но через десять дней они вернулись, разыскали Беста и избили, причем сломали ему ногу. Вулкан Гейтс, Томас Джеймс и Аарон Мэддокс были среди этой четверки. Возможно, они состояли членами настоящей лондонской «банды», связанной клятвами и имевшей свои собственные убежища[562]. Их обвинили в том, что они «постоянно» находятся в Чейзе и до того «обнаглели», что лесники не могут там появиться «без риска для жизни»[563].

Томаса Джеймса схватили в феврале 1726 года, причем, оказывается, не за кражу оленей. Он украл двух кобыл в Хэтфилде и был пойман при попытке продать их на ярмарке в Бромли. Его осудили на следующих ассизах в Кенте и казнили без применения Черного акта[564]. Его товарищ Вулкан Гейтс испытал на себе более необычное правовое оформление смертного приговора. Согласно одной из статей парламентского акта 9 George I, c.22, если обвиненного человека официально вызывал в суд Тайный совет (на основании показаний под присягой одного или нескольких «достойных доверия» свидетелей) за совершение преступлений, предусмотренных этим актом, и если соответствующая прокламация была опубликована в «Газетт», прочитана вслух помощниками шерифа в двух рыночных городах в два базарных дня в том графстве, где было совершено преступление, и вывешена в каком-нибудь общественном месте, тогда он должен был в течение сорока дней явиться в суд с повинной. Если же он не явится с повинной, то ему «вынесут приговор, и он будет считаться осужденным и виновным в преступлении и будет подвергнут смертной казни, как в случае с лицом, осужденным и привлеченным к ответственности за тяжкое преступление по приговору суда».

Вулкану Гейтсу выпала честь опробовать на себе эту удивительную статью. Она сработала гладко. Он попал в Ньюгейтскую тюрьму под вымышленным именем и по другому делу, но слишком разоткровенничался с тюремным цирюльником, который, помня о награде, выдал его. Поэтому властям оставалось только подтвердить его личность и доказать, что он вызван в суд соответствующим приказом. Затем ему назначили казнь в начале 1726 года. Эдмонтонский кузнец рассказывал тюремному священнику Ньюгейта, что, «когда издали прокламацию, его не было в городе, потому что он ездил по ярмаркам, а так как он об этом не знал, а читать не умел, то и не понял опасных последствий неповиновения». Это судебное преследование носило карательный характер, поскольку так и не было доказано, что Гейтс охотился с оружием или в замаскированном виде (и он отрицал первое); и если бы его судили на основании парламентского акта 5 George I, c.28, его могли бы отправить на каторгу в заморские колонии. Гейтсу явно была отвратительна поспешная и позорная процедура и не хотелось играть роль приговоренного — ни кающегося, ни дерзкого. В день казни он и еще несколько его товарищей «вбили себе в голову, что их не повесят». Они раздобыли лом, и пока одни заглушали шум пением псалмов, другие подняли каменные плиты и воздвигли огромную преграду перед дверью камеры смертников. Когда все уговоры оказались тщетными, послали за сэром Джеремией Иремией Мёрденом, шерифом Лондона, «который серьезно поговорил с ними» через маленькое отверстие в потолке и даже изволил свесить сквозь него золотую цепь шерифа в доказательство своих полномочий. И наконец Вулкан Гейтс и его товарищи смирились с отведенной им ролью в Тайберне[565].

Но в Черном акте была еще одна статья, которую мы до сих пор оставляли за скобками. Согласно ей, если какое-либо лицо укрывало, помогало или поощряло любого вызванного в суд человека, который по истечении сорока дней не явился с повинной, или содействовало ему, зная, что тот является вызванным в суд преступником, то это лицо также, «будучи законно осужденным за это, будет признано виновным в преступлении и предано смерти…». Трудность в данной статье, с точки зрения слуг закона, состояла в том, что лицо, укрывающее вызванного в суд преступника, должно было быть «законно осуждено», а это, по-видимому, требовало представить присяжным доказательства двух фактов: во-первых, что он действительно укрывал преступника, а во-вторых, что он при этом знал, что тот вызван в суд.