«Балканский фронт» холодной войны: СССР и югославско-албанские отношения. 1945-1968 гг. - Александр Животич

первых порах в Москве выражали надежду на преодоление возникших трудностей. Оптимизма добавляло то обстоятельство, что Китай также не демонстрировал безоговорочной поддержки албанцев. Это давало основания предполагать, что в определенный момент Пекин может сыграть роль посредника в примирении сторон.

Генштаб албанских вооруженных сил опасался, что Югославия могла воспользоваться выходом НРА из восточного блока и осуществить нападение на территорию Албании самостоятельно или при содействии Греции. Этот страх не имел оснований. Югославские дипломатические и военные представители каждый раз упорно повторяли, что их страна выступает за сохранение независимости Албании. Тем не менее, в Тиране было принято решение усилить свои военные формирования в северной части страны, тем самым укрепив безопасность границ с Югославией. По оценке Второго управления Генштаба ЮНА, эти изменения были связаны с резким снижением обороноспособности страны после прекращения отношений со странами советского лагеря и необходимостью предотвращения югославской интервенции в случае, если она последует[680]. В итоге был сформирован отдельный корпус со штабом в Буррели, который возглавил генерал Мехмет Брдови, бывший ранее командиром мотомеханизированных частей. В состав этого корпуса, по югославским сведениям, вошли четыре пехотные бригады в Шкодере, бригада в Кукесе, незадолго до этого сформированные бригады в Буррели и Пешкопии и горный батальон в Подградеце. Кроме того, в Белграде имелась информация о срочном изменении планов мобилизации в Албании, введении новой системы обучения личного и резервного состава, создании ряда военных складов. Также были созданы отдельные территориальные батальоны, состоявшие из резервистов, а на севере Албании проведены мобилизационные учения[681].

Столкнувшись со все большей самоизоляцией Албании и ограничительными мерами в отношении югославских дипломатов, в Белграде было решено собрать соответствующую информацию о тенденциях во внешней политике этой страны, опасаясь возможного влияния такого ее внешнеполитического курса на дальнейшее развитие югославско-албанских отношений. Для этого была организован постоянный обмен информацией и аналитическими материалами между Государственным секретариатом иностранных дел и Вторым управлением Генштаба ЮНА[682] о советско-албанском конфликте и его возможном влиянии на югославско-албанские отношения[683].

Реакцией на отдаление Албании от восточного блока стал усилившийся интерес к событиям, происходящим в этой стране, со стороны Греции и Италии[684]. Представители этих стран предпринимали попытки через югославских коллег получить актуальную информацию о ситуации в Албании. Согласно инструкциям из Белграда, югославские дипломаты решительно отвергали всякую возможность обмена информацией. В качестве условия любых разговоров на этот счет они требовали ясной декларации со стороны итальянцев, что те не имеют никаких агрессивных намерений в отношении Албании[685]. Албанский вопрос стал одним из важнейших в югославско-итальянских отношениях начала 1960-х годов. В 1960–1961 гг. итальянская сторона не упускала удобного случая, чтобы затронуть его в контактах с югославами. В качестве примера можно привести визит Кочи Поповича в Рим в декабре 1960 г. и поездку итальянского министра иностранных дел Антония Сеньи в Белград в июне 1961 г. Сеньи выразил заинтересованность в возможности непосредственно получать информацию о позиции Югославии, состоянии дел в Албании[686]. Эта заинтересованность итальянцев возрастала параллельно с развитием советско-албанского конфликта и усилением влияния на Тирану Китая. Так же итальянцы вели себя и в контактах с представителями Греции[687]. В разговорах и с одними, и с другими они подчеркивали, что выступают за сохранение территориальной целостности Албании. Югославская дипломатия весьма сдержанно делилась взглядами на происходящее в Албании, постоянно подчеркивая нежелание вмешиваться во внутренние процессы соседней страны. Итальянцы полагали, что вероятность нормализации отношений между Албанией и Югославией мала[688]. В своих прогнозах они видели два варианта эволюции внешней политики НРА: или расширение сотрудничества с Западом, что неизбежно происходило бы через Италию, или возобновление отношений с Югославией. Второй вариант представлялся возможным, но маловероятным[689]. Интересовала итальянцев и позиция Белграда в случае возможной интервенции в Албанию со стороны Запада или с Востока. Считалось, что в Югославии это восприняли бы как прямую угрозу, что повлекло бы ответные действия в том или ином виде[690]. Ситуация вокруг Албании усложняла и югославско-греческие отношения, разжигая подозрения греков относительно истинных замыслов Белграда в этой стране[691].

Британские дипломаты считали, что югославско-албанские отношения ухудшились еще больше вследствие конфликта между Тираной и Москвой[692]. По их мнению, причин для беспокойства не было, так как югославская сторона не демонстрировала намерений вторгнуться на территорию Албании. Югославское руководство приветствовало бы любой новый режим в этой стране, но не собиралось организовывать переворот. К тому же англичане считали, что югославы твердо выступают за сохранение независимого албанского государства и не собираются вмешиваться в его внутреннюю жизнь[693]. Учитывая тот авторитет, который Великобритания имела на Западе, а особенно ее влияние в НАТО, при обсуждении проблем Балкан ее позиции имели большое значение и напрямую влияли на создание позитивного образа Югославии в глазах западных дипломатов и представление как о стране, которая не имеет агрессивных намерений в отношении Албании, что также помогало более четко провести грань между югославской и советской позицией по этому вопросу.

В конце 1961 г. албанское правительство предприняло попытку со своей стороны повлиять на улучшение отношений с Югославией, используя заявления Энвера Ходжи в Гирокастре и Броза Тито в Скопье. Тирана смягчила критику югославской позиции по вопросу сотрудничества с социалистическим лагерем. Мехмед Шеху прекратил свойственные ему нападки, подчеркивая лишь необходимость борьбы против современных ревизионистов, которые проводят закулисные переговоры с Западом. Однако ряд спорных вопросов сохранился. Албанское правительство не желало отправлять своего посланника в Белград, пока того же не сделает правительство ФНРЮ, которое в свою очередь настаивало, чтобы первый шаг предприняла Тирана, так как югославский посланник там подвергся дискриминации, в то время как албанский посланник в Белграде проводил пресс-конференцию в целях расширения антиюгославской кампании. Проблемой оказался и отказ албанцев предоставить кинозал для демонстрации югославских фильмов, а также засылка шпионов из НРА на территорию ФНРЮ. Албанцы пытались опровергнуть эту информацию, настаивая на том, что они не рассматривают Югославию в качестве враждебной стороны и не ожидают нападения с ее территории. Кроме того они оправдывались тем, что и Югославия ранее предпринимала подобные действия. Временный поверенный в делах ФНРЮ в НРА Бойко Здуич сообщил МИД НРА о поимке на югославской территории нескольких албанских агентов, предлагал Тиране прекратить подобную деятельность[694]. В то же время некоторые албанские партработники среднего и низшего звена нередко заявляли, что страна подвергается внешней угрозе со всех четырех сторон[695]. Несмотря на заметное смягчение критики Тираны в адрес Югославии и ее лидеров, она продолжалась. При этом албанские политики часто упоминали