Королева моды: Нерассказанная история Марии-Антуанетты - Сильви Ле Бра-Шово

матери и женщины. Однако сам Людовик XVI, человек добросердечный и преданный семье, не разделял критических замечаний. Он, тронутый картиной, тепло похвалил художницу. «Я ничего не смыслю в живописи, но вы заставляете меня ее любить», – сказал он, оставив портретистке утешительное воспоминание. Картина находилась в салоне Марса в Версале до июня 1789 года, пока Мария-Антуанетта не приказала снять ее после смерти дофина, поскольку не могла смотреть на нее без слез. Благодаря этому ее удалось уберечь от революционных погромов, и сегодня она украшает большие покои королевы в Версальском дворце. Ужасаясь разгоравшимся событиям и осознавая свою уязвимость, Луиза Элизабет Виже-Лебрен покинула Францию вместе с дочерью на долгих 12 лет – в тот самый день, 6 октября 1789 года, когда Мария-Антуанетта покинула Версаль навсегда.

10 Синий. Белый. Красный

Личные качества короля и королевы были вполне достойны привязанности; однако произвол французского правительства в прошедшие века так плохо сочетался с духом времени, что даже добродетели монархов терялись в огромной массе злоупотреблений, которые их окружали.

Мадам де Сталь. Размышления о главных событиях Французской революции. 1818 г.

Из Версаля в Тюильри

В январе 1789 года в надежде оживить Францию, пребывавшую в глубочайшем кризисе, Людовик XVI созвал Генеральные штаты. Обстановка была взрывоопасной: стремительная инфляция, угроза голода, Париж – пороховая бочка. Со всех уголков страны в Версаль съехались 1200 представителей провинций, разделенных на три сословия: дворянство, духовенство и третье сословие. От Парижа до Версаля в мастерских портных кипела работа, чтобы вовремя изготовить одежду, предписанную этикетом для торжественной процессии Святого Таинства 4 мая, в которой должны были участвовать все. Собравшись на рассвете у церкви Нотр-Дам, депутаты трех сословий до 10:00 ждали прибытия кортежей короля, королевы, членов королевской семьи, принцев и принцесс крови и их свиты. После того как все вышли из карет, процессия, держа в руках свечи, двинулась через город к церкви Сен-Луи для участия в мессе. Впереди шествовало третье сословие, числом превосходившее остальные. Все были облачены в черное с ног до головы: простые плащи, шерстяные костюмы без излишеств, белые галстуки и строгие шляпы. Их единообразие, а также затраты на эту одежду оставались для них болезненной темой. Среди них – растворенный в черно-белом потоке, из которого впоследствии родятся костюмы будущего, загадочный Максимилиан де Робеспьер, вскоре ставший «неподкупным». Позже, словно в противовес, он выделялся элегантными костюмами и изысканными жилетами, иногда «цвета яблок», а также тщательно напудренными волосами. Лишь один непреклонный бретонец нарушил предписание: он появился в башмаках и традиционном костюме своей родной провинции, за что был встречен овациями. Дворянство предстало в атрибутах своего сословия: черные костюмы с отделкой из золотой ткани, украшенные белым кружевом, элегантные шляпы в стиле Генриха IV с белыми плюмажами, безупречно белые чулки, изящные перчатки и драгоценные шпаги. Блеск подчеркивал их превосходство. Менее состоятельным провинциальным дворянам было позволено обойтись без золотых пуговиц, но и так расходы многим казались чрезмерными. Высшее духовенство, облаченное в красные плащи, фиолетовые сутаны, украшенные пышными белыми кружевами, и четырехугольные шапочки, шествовало впереди Святого Таинства, под балдахином с узором из лилий, который несли принцы крови. Под крики «Да здравствует король!» процессию замыкал Людовик XVI в мантии из золотой парчи, расшитой бриллиантами, с орденами Золотого Руна и Святого Духа, с бриллиантами на пуговицах камзола, кюлотах, подвязках и пряжках туфель, со шпагой, усыпанной драгоценностями. Его голову венчала шляпа с плюмажем, на которой сиял Алмаз Регента.

«В последний раз в своей жизни королева предстала во всем своем великолепии» [1] – величественная, в церемониальном костюме, расшитом золотом и серебром, украшенном драгоценностями короны, среди которых были бриллиант «Де Гиз», алмаз «Зеркало Португалии», серьги «Мазарини» в форме миндаля. Высокие белые перья грациозно покачивались в ее прическе, которую украшали алмаз «Санси» и вплетенные лилии сорта «коронные императорские» (с XVI века они украшали дворцовые клумбы в императорских резиденциях Австрии) [2]. Марию-Антуанетту, окруженную дамами в роскошных нарядах, встретили в осуждающей тишине, которую нарушили лишь аплодисменты, адресованные жизнерадостному герцогу Орлеанскому, шедшему среди депутатов дворянства. У окон украшенных флагами домов на улице Дофин (ныне улица Ош) толпились люди, чтобы увидеть великолепное шествие, комментируя краткий обморок королевы, чье измученное лицо и влажные глаза не остались незамеченными. Ровно за месяц до собственной смерти в замке Мёдон, из окна, выходившего на площадь Армии, маленький больной дофин Людовик-Жозеф наблюдал за смертью французской монархии [3]. В церкви Сен-Луи, пол которой был застлан коврами с золотыми лилиями, мессе предшествовала проповедь епископа Нанси, с яростью обличавшего роскошь двора и косвенно критиковавшего Марию-Антуанетту. Немыслимо для храма, но проповедь была встречена аплодисментами. Мария-Антуанетта восприняла это как очередную унизительную пощечину и, вернувшись во дворец, плакала от обиды и отчаяния.

На следующий день, 5 мая, в специально построенном здании на территории дворца королевских забав открылась первая сессия Генеральных штатов. Сегодня от него осталась лишь разметка на земле. В полном зале, под огромным бархатным балдахином фиолетового цвета, украшенным золотыми лилиями, с трона, установленного на возвышении, Людовик XVI в королевской мантии, с алмазом Регента на головном уборе, произнес речь. Назвав себя «первым другом своего народа», он вызвал овации. Пока что всеобщее недовольство было направлено на его окружение и министров; сам король оставался священной фигурой, «отцом народа». Слева от короля сидела королева в фиолетовом церемониальном костюме с белой юбкой, расшитой серебром. Волосы украшали бриллиантовая диадема и перо цапли [4]. Ее внимательно изучали депутаты, пытаясь угадать настроение по выражению лица. Княгиня де Шиме, почетная дама, присутствовала на сессии в белом платье из тафты с серебряными блестками, в мантилье из легкой газовой ткани с мушками и чепце из газа с плетеным узором. Придворные дамы, в унисон с королевой и декором зала, надели наряды из муара, крепа или тафты в белых и фиолетовых тонах, украшенные блестками, бахромой, кистями из золота и серебра [5]. Дальше началась великая история: обсуждения, объединение трех сословий в Национальное собрание, Клятва в Зале для игры в мяч, Декларация прав человека и гражданина. Но образ короля, который был благонамеренным, но нерешительным и податливым влиянию, день ото дня терял силу. Пока депутаты горячо обсуждали новую конституцию во благо нации, в Париже один за другим вспыхивали бунты, кульминацией которых стало взятие Бастилии 14 июля того же года. В Версале, где царили растерянность и паника, атмосфера была мрачной, как и траурные одежды королевы и двора после смерти дофина. Осознавая опасность, Людовик XVI приказал своему брату, графу д’Артуа, и семейству Полиньяк покинуть страну в ночь на 16 июля. Один за другим близкие Марии-Антуанетты бежали с корабля. «Мои дети – моя единственная отрада», – писала она позже герцогине Жюль. На роль воспитательницы своих детей она назначила мадам де Турзель, которой направила письмо с рекомендациями. Оно демонстрировало, что, как любящая мать, она заботилась о детях, отлично знала их характер и учитывала особенности их окружения.

Герцогиня де Турзель

Луиза-Элизабет-Фелисите де Крой д’Авре, родившаяся в июне 1749 года в Париже, вышла замуж за Луи-Франсуа дю Буше, маркиза де Турзеля и де Сурша, в 1764 году. Она сопровождала королевскую семью во время побега в Варенн под псевдонимом баронесса фон Корф. Заключенная в тюрьму вместе с маркизой де Ламбаль, она чудом избежала сентябрьских массовых расправ и казни на гильотине. Под надзором даже в период Империи, остаток жизни она провела в замке Абондан в департаменте Эр, где написала свои мемуары. В мае 1832 года она скончалась в возрасте 83 лет в замке Груссе в Монфор-л’Амори у своей дочери Генриетты.

Герцогиня Девонширская, посетившая Париж в этот бурный период, побывала и в Версале. Хотя она была удивлена добрым здравием короля, вид королевы поверг ее в уныние. Та показалась ей изнеможенной, с печальным лицом. Герцогиня отметила, что Мария-Антуанетта «сильно поправилась и потеряла все волосы» [6], но при этом сохраняла остатки былого блеска. Этот комментарий приводит нас к легенде, как королева поседела за одну ночь, о чем рассказывала мадам Кампан. Согласно современным знаниям, седина возникает постепенно в процессе естественного обновления волос. Однако, как подтверждает выражение «поседеть от волнений», этот генетический процесс может ускориться под влиянием болезни или стресса. Вероятно, это и произошло с Марией-Антуанеттой,