Сталин против Гитлера: поэт против художника - Сергей Владимирович Кормилицын

Прокопьевны от постояльца родился сын. Однако «гордый кавказец» от женитьбы уклонился, сославшись на свою трудную и полную скитаний революционную судьбу. Марии же он пообещал вечную память и, по возможности, материальную помощь. После Октябрьского переворота Мария узнала, что ее бывший постоялец стал членом правительства, и написала ему письмо с просьбой о помощи. Но ответа не получила. Тогда она написала Ленину. Это письмо попало к Н. С. Аллилуевой, работавшей в секретариате Председателя Совнаркома. Из письма она узнала о другой семье своего мужа. Ничего ему не сказав, она оказала денежную помощь семье Марии. А Константин в 1927 г. приехал в Ленинград, поступил в Институт философии, литературы и искусства (ЛИФЛИ). В 1932 г. его вызвали в НКВД и потребовали дать подписку о неразглашении «тайны происхождения». Эту подписку он нарушил только через 63 года.

После окончания института Константин преподавал философию в Военно-механическом институте, работал лектором в обкоме партии. В 1939 г. вступил в ВКП (б), по инициативе А. А. Жданова был переведен на инструкторскую работу в ЦК ВКП (б) и вскоре стал заместителем начальника Управления пропаганды ЦК партии. Как представитель ЦК, в числе членов специальной группы он редактировал тексты выступлений всех участников партийных съездов и сессий Верховного Совета СССР. В Великую Отечественную войну в звании полковника в составе лекторской группы выезжал в воинские части. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны I степени, медалями. В 1947 г. исключен из партии, снят с работы («за потерю бдительности»). После ареста Берии восстановлен в партии. Работал директором Всесоюзного издательства «Искусство», начальником одного из управлений Министерства культуры, был членом коллегии Гостелерадио»[80]. К слову сказать, о Константине Кузакове выходила в свое время довольно интересная статья в «Независимой газете»[81]. Не знаю, как там с происхождением от Сталина, а человек, судя по всему, он был необычный.

Следующий роман Сталина, также не зафиксированный в дневниках, письмах и воспоминаниях, но от того не менее легендарный, приключился, если верить всему, что об этом пишут, во время сибирской ссылки будущего «вождя». Той самой, что вылилась в ссору между двумя важнейшими российскими эсдэками – Джугашвили и Свердловым.

В официальной литературе этот случай, разумеется, не фигурирует: уж больно ситуация щекотливая получается да некрасивая. Дело в том, что, если верить публикациям в прессе, ссыльный грузин крутил роман с несовершеннолетней крестьянкой не то четырнадцати, не то пятнадцати лет от роду. Ссылаются при этом на некий документ, что был найден в архивах российским историком Борисом Илизаровым. Сразу оговорюсь, что сам я этого документа в руках не держал, а потому, зная способности прессы к фальсификации чего угодно, более чем слухами и предположениями это считать не могу, да и вам не советую. Но тем не менее фрагмент газетной статьи, обрисовывающий вкратце ситуацию, привести, пожалуй, стоит. Итак, речь идет о неком сообщении Комитета государственной безопасности, адресованном лично Никите Хрущеву. «Сухим бюрократическим языком тогдашний шеф КГБ Игорь Серов сообщает, что во время сибирской ссылки Иосиф совратил 14-летнюю Лидию Перелыгину. Девочка забеременела и родила сына, которого назвала Александром. Политссыльный Джугашвили обещал Перелыгиной жениться, когда той исполнится 16 (по уголовному кодексу царской России с этого же возраста связь с несовершеннолетней переставала быть растлением). Обещания Коба не сдержал. Серов докладывал Хрущеву о том, что Перелыгина была допрошена сотрудниками КГБ и что ее заявления о том, что Сталин никак не поддерживал ее и своего сына, подтвердились. Сама же преступная связь между 14-летним подростком и профессиональным революционером, который был старше почти на 20 лет, развивалась так. Приговоренный к двухлетней ссылке Сталин в 1913 году был отправлен в поселок Курейка у самого Полярного круга. Там, в деревушке с населением в пять десятков человек, Коба был поселен в доме бедных крестьян, которые были опекунами сироты Лидии Перелыгиной и ее сестер и братьев. В 1914 году Лидия забеременела. Приставленный к ссыльным полицейский быстро вычислил совратителя и пригрозил Сталину судом и отсидкой – гораздо более длительной, нежели «политическая». Сталин пообещал жениться на девочке, как только ей исполнится 16, – и таким образом избежал наказания. Беременность кончилась выкидышем, но связь продолжалась. В 1916 году Перелыгина родила сына Александра – но Сталина к тому моменту в Курейке уже не было. Попытка царского режима призвать будущего генсека в армию провалилась – Сталин был признан негодным по состоянию здоровья. Он остался в тылу воюющей страны – готовить революцию против нее. В Курейку он не вернулся, и через несколько лет Перелыгина вышла замуж за односельчанина Якова Давыдова. Александр получил фамилию приемного отца»[82]. Странная история, как-то не согласующаяся с моральными принципами, которые мы видели в романе с Екатериной Сванидзе. Конечно, Като была сестрой друга, да и вообще своей, а тут какая-то девица сомнительной репутации, да и вообще не грузинка. Да к тому же на Кавказе возраст женщины оценивается немного иначе, чем в России. Но все равно как-то вся эта история выглядит странно. Ну не вписывается она в общую картину, складывающуюся по предыдущим главам. Так что вполне может быть, что речь идет о фальсификации, подделке с целью скомпрометировать Иосифа Сталина. Причем именно не революционера Джугашвили, который и дилижансы грабил, и в полицейских стрелял, – его не скомпрометируешь при всем желании, – а Сталина, в которого этот Джугашвили со временем превратился.

Дело в том, что Хрущева очень часто недооценивают, рисуя его эдаким придурковатым толстячком, приказавшим сажать кукурузу за Полярным кругом. Но нет! Не был Никита Сергеевич глуп и наивен, а был хитер и чрезвычайно опасен для противников. Тем более опасен, что маска деревенщины выглядела на нем более чем естественно.

Придя к власти, он приложил немало усилий, чтобы скомпрометировать своего предшественника. Зачем? Ответ прост: культ личности Сталина был ему вовсе не нужен, равно как и культ личности Хрущева. Он сделал ставку на другой образ – на легендарную ленинскую простоту. Ее-то и взялся отыгрывать, противопоставляя себя недоступному для простых смертных предыдущему вождю. Но разрушить сложившуюся систему представлений было не так-то просто, благо он и сам вложил свою лепту в ее строительство. И вот тогда Никита Сергеевич предпринял атаку на сталинский культ сразу по нескольким направлениям. Главным из них послужил, конечно, доклад на XX съезде партии, ставший шоком для партийцев и еще большим шоком для населения. А побочными – довольно многочисленные рассказы о Сталине, формировавшие совершенно определенный образ, нарочито приниженный, демифологизированный. Написанные уже после отставки мемуары просто, что называется, «на автомате» продолжают ту же тему, выдержаны в