Ловцы времени. Археологические открытия от Трои до современности - Эрик Х. Клайн

бы не рекомендовал этого делать). Поэтому логично было бы ожидать, что на борту судна, затонувшего у мыса Гелидонья, также окажется и необработанное олово. И действительно, оно там было. К сожалению, большая его часть теперь напоминала скорее зубную пасту, чем твердый металл, из-за коррозии, вызванной воздействием соленой воды, и некоторые ученые усомнились в правильности идентификации.

Основываясь на обнаруженных артефактах, Басс заявил, что это было ханаанское судно, возможно, направлявшееся в Эгейское море. Это сильно противоречило господствовавшим тогда научным взглядам, поскольку считалось, что только минойцы с Крита могли бороздить морские просторы – ведь Фукидид говорит о «минойской талассократии» или «владычестве на море». Когда Басс опубликовал свою книгу о кораблекрушении в 1967 году, в некоторых научных кругах ее встретили с насмешками и презрением. Как оказалось, Басс был прав во всем и опередил свое время, поняв, что не только минойцы ходили по морям.

* * *

Басс был полон решимости со временем найти еще один корабль, который подтвердил бы его выводы о судне у мыса Гелидонья. Тем временем он основал Американский институт подводной археологии в 1972 году, когда еще работал в Пенсильванском университете, а затем в 1976 году перевел институт в Техасский университет A&M, где он и остается по сей день, хотя слово «Американский» давно убрали из названия, чтобы отразить международный характер деятельности.

В 1980 году институт приобрел судно, и команда начала проводить подводные исследования в поисках других кораблекрушений. Подводные обследования часто бывают долгими и трудоемкими, особенно в 1980-х годах, когда они проводились так же, как и на суше – по большим секторам, с фиксацией всех находок на маршруте. В какой-то момент команде пришла в голову блестящая идея: вместо того, чтобы выполнять все исследования самостоятельно, они могли просто объехать деревни, где жили турецкие ловцы губок, и описать им, что именно ищут. Таким образом было возможно заручиться помощью профессионалов, которые каждый день ныряли на морское дно.

И действительно, вскоре после этого, в 1982 году, молодой ловец губок заметил ту самую «металлическую лепешку с ушами». Басс собирался приступить к изучению еще одного кораблекрушения, которое подтвердило бы его выводы о судне у мыса Гелидонья. Тогда он еще не знал, что корабль с Улубуруна окажется куда более богатым и гораздо более значимым, чем все, что он находил прежде. О важности этой находки свидетельствует тот факт, что всего через несколько лет, в 1986 году – задолго до завершения раскопок – Басс получил Золотую медаль за выдающиеся достижения от Археологического института Америки (AIA) – высшую награду, которую могли вручить его коллеги.

Полноценные раскопки кораблекрушения у Улубуруна начались летом 1984 года под руководством Джорджа Басса. Уже в 1985 году он передал руководство проектом Джемалю Пулаку. С тех пор и до 1994 года работы велись практически каждое лето с участием команды профессиональных археологов и увлеченных аспирантов. Они погружались к обломкам каждый день по два раза, но находились на дне лишь около двадцати минут за одно погружение. Декомпрессия была серьезной угрозой для здоровья, и подниматься на поверхность приходилось долго. Чтобы скоротать время, они читали книги, привязанные к веревке – когда поднимались на глубину, где уже было достаточно света. Всего за десять лет они провели под водой более 6600 часов и совершили более 22000 погружений.

Улубурунский ныряльщик

Верхняя часть обломков находилась на глубине около 43 метров, но некоторые останки погрузились более чем на 52 метра. При этом выяснилось, что носовая часть корабля длиной около 15 метров отломилась и скатилась с обрыва – ее так и не удалось найти. Басс говорил, что на такой глубине ощущения были «примерно как после двух мартини», так что каждое погружение приходилось тщательно планировать. Они всегда работали в парах, а за безопасностью следил бывший «морской котик», что, вероятно, и объясняет полное отсутствие серьезных происшествий за все время работ.

В одном из выпусков передачи Nova Басс рассказал, каково это – быть частью подводной экспедиции. Как только ты достигаешь морского дна, первым делом снимаешь ласты, чтобы случайно не повредить находки, двигаясь у песчаной поверхности. Затем берешь в руки специальный вакуумный шланг, подающийся с поверхности, чтобы убрать рыхлый песок. Но когда переходишь к особенно хрупким находкам, работаешь, используя непрерывные загребающие движения – если просто махать рукой взад-вперед, песок лишь поднимается и все заволакивает, ничего не видно. Каждый предмет тщательно фиксируется и наносится на план с миллиметровой точностью – с такой же, как это делается на археологических раскопках на суше. А теперь представьте, насколько это сложнее под водой, да еще на глубине более 40 метров – как будто вы начали работать после пары мартини на обед!

В итоге команда нашла столько предметов, что на момент написания этой книги финальный отчет всё еще составлялся; когда он будет опубликован, он займет несколько томов[12]. Тем временем после окончания каждого сезона либо Басc, либо Пулак публиковали предварительный отчет и выступали с докладами на множестве конференций, материалы которых впоследствии также публиковались.

Чтобы погружаться к месту кораблекрушения, команда в течение нескольких летних месяцев жила в деревянных домиках, которые они построили на склоне утеса того самого мыса, в который, вероятно, врезался корабль у Улубуруна перед тем, как затонуть более трех тысяч лет назад. Часть жилого пространства находилась также на их судне для погружений – «Virazon», постоянно пришвартованном прямо над обломками. С одним общежитием для мужчин и другим для женщин, отдельным зданием под кухню и столовую, еще одним для хранения и первичной консервации находок и, наконец, небольшим строением, нависающим над водой, которое использовалось как туалет, команда по-настоящему жила вдали от цивилизации – в нескольких часах плавания от ближайшего города.

* * *

Мы знаем, когда затонул корабль, благодаря четырем независимым источникам. Во-первых, на борту был найден золотой скарабей с именем царицы Нефертити. Она правила вместе с фараоном Эхнатоном примерно в 1350 году до н. э., а значит, корабль не мог затонуть раньше этого времени. Во-вторых, часть дерева из корпуса корабля была извлечена и датирована примерно 1320 годом до н. э. с помощью дендрохронологии, при которой возраст древесины определяется по годичным кольцам. В-третьих, микенская и минойская керамика на борту относится к стилю, известному как позднеэлладский IIIA2, который археологи датируют концом XIV века до н. э., основываясь на аналогиях с другими греческими памятниками. И в-четвертых, при помощи радиоуглеродного анализа была определена дата некоторых пучков хвороста, находившихся на борту. Все эти данные указывают на то, что корабль затонул около 1300 года до н. э., то есть примерно через тридцать лет после погребения Тутанхамона в Египте и за