Блог «Серп и молот» 2021–2022 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2021–2022 читать книгу онлайн
У нас с вами есть военные историки, точнее, шайка клоунов и продажных придурков, именующих себя военными историками. А вот самой исторической науки у нас нет. Нельзя военных разведчиков найти в обкоме, там они не водятся, обкомы вопросами военной разведки не занимаются. Нельзя военных историков найти среди клоунов-дегенератов. Про архивы я даже промолчу…
(П. Г. Балаев, 11 октября, 2021. Книга о начале ВОВ. Черновые отрывки. «Финская война»)
Вроде, когда дело касается продавца в магазине, слесаря в автосервисе, юриста в юридической фирме, врача в больнице, прораба на стройке… граждане понимают, что эти профессионалы на своих рабочих местах занимаются не чем хотят, а тем, что им работодатель «нарезал» и зарплату получают не за что получится, а за тот результат, который работодателю нужен. И насчет работы ученых в научных институтах — тоже понимают. Химик, например, работает по заданию работодателя и получает зарплату за то, чтобы дать тот результат, который работодателю нужен, а не тратит реактивы на своё хобби.
Но когда вопрос касается профессиональных историков — в мозгах публики происходят процессы, превращающие публику в дебилов. Мистика какая-то.
Институт истории РАН — учреждение государственное. Зарплату его научным сотрудникам платит государство. Результат работы за эту зарплату требует от научных сотрудников института истории государство. Наше российское. Какой результат нужен от профессиональных историков института истории нашему государству, которое финансирует все эти мемориалы жертвам сталинских репрессий — с двух раз отгадаете?
Слесарь в автосервис приходит на работу и выполняет программу директора сервиса — ремонтирует автомобили клиентов. Если он не будет эту «программу» выполнять, если автомобили клиентов не будут отремонтированы — ему не то, что зарплаты не будет, его уволят и больше он в бокс не зайдет, его туда не пустят. Думаете, в институтах по-другому? Если институты государственные — есть программы научных исследований, утвержденные государством, программы предусматривают получение результата, нужного государству. Хоть в институте химии, хоть в институте кибернетики, хоть в институте истории.
Если в каком-нибудь институте кибернетики сотрудники не будут давать результата нужного государству в рамках выполнения государственных программ, то реакция государства будет однозначной — этих сотрудников оттуда выгонят.
Но в представлении публики в институте истории РАН нет ни государственных программ исследований, ни заказа государства на определенный результат исследований, там эти Юрочки Жуковы приходят на работу заниматься чисто конкретно поиском исторической истины и за это получают свои оклады научных сотрудников государственного института.
А потом публика с аппетитом проглатывает всю «правду» о Сталине, которую чисто конкретно в поисках истины наработали за государственную зарплату эти профессиональные историки, не замечая, каким дерьмом наелась.
Вроде бы граждане понимают и знают, что наши государственные чиновники выполняют волю правительства, которое действует в интересах олигархата, и верить этим чиновникам может только слабоумный. Но когда дело касается вопросов к профессиональным историкам, чиновникам государства в институте истории РАН, то всё понимание куда-то исчезает, Витенька Земсков и Юрочка Жуков становятся чисто конкретными независимыми искателями правды о Сталине и СССР. За оклады и премии от государства…
(П. Г. Балаев, 30 августа, 2022. «Профессиональные историки и историки-самозванцы»)
-
Но малые габариты орудия, его низкий профиль, еще не всё. Из ствола пушки при выстреле — дым и пламя. Если много дыма, даже маленькую пушку из танка быстро заметят. Чем меньше калибр орудия, тем меньше и легче его снаряд, значит, нужно меньше пороха для выстрела, меньше будет дыма и пламени. Здесь нужно балансировать между калибром, который обеспечивает поражаемость бронированной цели, и демаскирующим фактором вспышки при выстреле. И, наконец, ПТО должно обладать соответствующей скорострельностью. С первого выстрела поразить движущуюся цель почти никогда не удается, почти всегда нужна пристрелка, т. е. стрелять орудие должно с таким темпом, чтобы попасть в танк до того, как его экипаж засечет, откуда ведется огонь.
А если вы выкатываете на огневую позицию на танкоопасном направлении 105-мм гаубицу, то у вас ничего этого нет. Замаскировать надежно в связи с высоким профилем орудия (гаубицы всегда выше пушек, потому что они предназначены для стрельбы с большим возвышением ствола, люлька орудия у них всегда выше расположена, чем у пушки) ее невозможно. Калибр 105-мм, снаряд гаубичный, т. е., изначально более тяжелый, чем даже у пушки того же калибра — после выстрела облако дыма и пыли, если погода сухая, над огневой позицией. Скорострельность — никакая. У гаубицы раздельное заряжание. Это у Ф-22 полуавтоматика затвора: выстрел — гильза вылетела, заряжающий вгоняет следующий снаряд, затвор закрылся, орудие к стрельбе готово. У гаубицы такого нет. Там после выстрела нужно затвор открыть, потом сам снаряд дослать, потом гильзу. Время уходит, цель уже значительно сместилась, расстояние до нее значительно изменилось, снова нужна пристрелка. А еще после выстрела тяжелым снарядом такого калибра наводчик некоторое время в прицел ничего, кроме пыли и дыма, не видит, нужно ждать, когда они осядут или их ветром отнесет.
Поэтому мы часто встречаем описываемую ситуацию, когда советские танки во время атаки даже огонь по артиллерийским позициям немцев не открывали. А зачем? Немецкие артиллеристы, хоть их и сделали в такой ситуации камикадзе, умирать особенно не спешили. Первый же выстрел из 105-мм гаубицы ее полностью демаскировал и немецкий расчет видел, как в его сторону начинал на ходу разворачиваться русский танк, наводя пушку. Ждать когда танк сделает короткую остановку, наводчик донаведет орудие и произведет выстрел? Как говорят на братской Украине: дурних нема. Советские танкисты видели, как немецкий расчет бежал от гаубицы в мокрых штанах и предпочитали не тратить снаряды — гусеницами…
* * *
…Но нашим артиллеристам приходилось еще хуже, потому что у них гаубиц не было, если верить Ю. И. Мухину:
«Для того, чтобы выстрелить по „бронедеталям“ ДОТа, надо выкатить пушку руками на прямую наводку в виду расчета ДОТа, который уже пристрелял всю местность, и под огнем ДОТа пристреляться к „бронедеталям“. Это же Вам не кино! И если так делали в войну, то только потому, что в дивизиях не было гаубиц подавить ДОТ с безопасного расстояния.»
Почему Мухин решил, что пушкой нельзя подавить ДОТ с безопасного расстояния — я, честно говоря, не знаю… Да знаю! Потому что Мухину так хочется, ему хочется, чтобы немцы были умными, а наши глупыми. Поэтому у него ДОТ можно поразить, если только снаряд на его крышу упадет сверху только строго вертикально. Если чуть под углом, из пушки — ДОТ останется стоять, как новенький. Кроме того, у нас и гаубиц хватало, в том числе и большой мощности, даже поболее их было, чем у немцев. А насчет того, что «Это же вам не кино!» — да, не кино. Это в кино, Юрий Игнатьевич, из пулемета можно стрелять и поражать цели дальше, чем из пушки. А в реальности с безопасного расстояния из пушки ДОТ можно подавить не только если пушку поставить дальше прямого выстрела и стрелять с закрытых позиций, навесным огнем, но и с дальности прямого выстрела.
Только у Юрия Игнатьевича получается, что немцы так точно издалека гаубицами стреляли, что после их артподготовки у нас ни одного ДОТа не оставалось и им не надо было выкатывать пушки на прямую наводку, чтобы добить уцелевшие в ДОТах огневые точки. Фантазер он неимоверный!
Ни одна артподготовка перед атакой еще не приводила к полному подавлению огневого сопротивления противника и уничтожению всех его укреплений. Даже во время нашего штурма Кенигсберга. Вот для этого легкие дивизионные пушки и нужны — додавить то, что уцелело при артподготовке.
Но какая жесть — оказывается, наши артиллеристы-смертники катили по полю, пристрелянному немецкими пулеметчиками, свои пушки, чтобы выстрелить из них прямой наводкой в бронедетали ДОТа! А зачем они это делали? Самоубийцы, что ли? Дело в том, что прицельная дальность стрельбы из немецких пулеметов — 1 км примерно. Но ты целиться-то можешь по цели на таком удалении, но еще попробуй попади в нее, да еще в суматохе боя попробуй заметить появившуюся на таком удалении новую цель. Да еще попробуй порази с такого удаления из пулемета расчет орудия, укрывшегося за орудийным щитком. А вот дальность прямого выстрела из наших дивизионных пушек — тоже примерно 1 км, но попасть с такого расстояния из пушки в амбразуру ДОТа совсем не проблема, даже если для этого понадобится несколькими снарядами пристреляться. Это из пушки, даже прямой наводкой, пулеметная точка в ДОТе будет подавлена с такого расстояния, на котором орудийный расчет будет в безопасности от пулеметного огня. Это немецким пулеметчикам нужно хватать свой МГ и бежать из ДОТа, если они заметили, как русские на прямую наводку выкатывают ЗИС-2. Либо умереть в ДОТе во славу фюрера.
А вот кто по-настоящему были смертниками в подобных ситуациях, так это немецкие артиллеристы. И сам Мухин описал такую ситуацию, но этот шпак-металлург, кажется, сам не понял, что он написал:
«А немецкое 150-мм пехотное орудие стреляло исключительно точно. Об этом можно прочесть в воспоминаниях человека, который поставлял в Вермахт это орудие, — у министра вооружения фашистской Германии А. Шпеера. В конце 1943 г. он посетил советско-германский фронт на полуострове Рыбачий и там: „На одной из передовых позиций мне продемонстрировали, какой эффект производит прямое попадание снаряда нашего 150-мм орудия в советский блиндаж… я своими глазами видел, как от мощного взрыва в воздух взлетели деревянные балки“. Чтобы это было не слишком тяжело читать, процитирую и следующую фразу Шпеера: „Сразу же стоявший рядом ефрейтор молча рухнул на землю: выпущенная советским снайпером пуля через смотровое отверстие в орудийном щите попала ему
