История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

были широко представлены в верховной иерархии империи Цзинь. «Кидани при Цзинь занимали посты советников, старших советников и даже вице-канцлеров»[186]. Главная задача киданей заключалась в охране северных границ империи. Чжурчжени решили использовать накопленный опыт киданей в отношениях со степными племенами в своих интересах. Они называли это «политикой покорения Севера»[187]. Можно предположить, что основные направления прежней политики киданей в отношении кочевников Монголии были чжурчженями в целом сохранены.

К этому же периоду относится и позднее упоминание сунских авторов, которые со слов людей Чингисхана говорили о некоем монгольском кочевом государстве во главе с императором, обладавшим собственным девизом правления, которое вело войны против Цзинь. Скорее всего, люди Чингисхана и чжурчжени пересказали своим китайским собеседникам из Сун общую историю масштабной войны начала XII века, когда чжурчжени воевали сначала против киданей, а затем против северных кочевников. Это были две отличные друг от друга войны, носившие принципиально разный характер. Вполне возможно, что в позднейшей интерпретации эти войны стали восприниматься как одна, а родственные связи между монголоязычными киданями и шивей поддержали жизнеспособность такой версии.

Поэтому собеседники китайских чиновников из числа соратников Чингисхана и не могли объяснить, куда делись те монголы начала XII века. В свою очередь, китайцы из Сун не могли понять, почему им рассказывают о государстве с императором и девизом правления. Все эти символы государственности были только у киданей из империи Ляо, но их не могло быть у разрозненных племён Монголии начала XII века. Просто война чжурчженей против северных кочевников началась практически без перерыва после завершения их войны с киданями. Более того, племена Монголии активно участвовали в завершающей стадии войны на стороне последних киданьских императоров. Отсюда, очевидно, и истории про государственность и девиз правления.

Таким образом, чжурчжени с помощью киданей отбили первый натиск со стороны северных степей. Войска на службе Цзинь из числа киданей и других зависимых кочевников, проживавших в степях южнее Гоби, обеспечивали контроль над действиями северных кочевников на прилегающих к Китаю территориях. Одновременно основным союзником чжурчженей на территории собственно Монголии стало некое племя татар, которое, судя по всему, взамен получило право контролировать всю торговлю Китая со Степью. «Монголы (в данном случае автор имеет в виду монголоязычных северных кочевников, живших в XII веке на территории Монголии вообще. — Прим. авт.) нуждались в предметах роскоши и получали их из Цзинь. Они ввозили также зерно, чай и оружие. Пристрастие всего населения к чаю рассматривалось правительством Цзинь как серьёзный подрыв экономической стабильности государства ввиду колоссальных сумм, расходуемых на покупку чая за границей, так как наладить производство высококачественного чая не удавалось»[188]. Естественно, что племя татар, в свою очередь, должно было обеспечивать порядок в Степи, с тем чтобы не допустить нанесения урона Китаю и приносящей им большую прибыль торговле с ним. Соответственно их естественными противниками в первую очередь становились военные вожди отдельных племён, которые в предшествующий период широко использовали военные набеги на цзиньский Китай с целью получения добычи. Именно татары поймали одного из военных вождей Амбагань-хана и передали его Цзинь. Они же впоследствии отравили отца Чингисхана Есугей-багатура.

Таким образом, представители племени татар защищали свои привилегии и убирали конкурентов. Предоставленная Цзинь торговая монополия, скорее всего, была весьма эффективной и, очевидно, вполне оправдывала все их усилия. Некоторые племена Монголии, несомненно, периодически пытались нарушить монополию татар, но им это не удавалось. Например, «племя сяньчу, которое некоторыми авторами связывается с джалаирами. Оно стремилось установить торговые отношения с чжурчженями, неоднократно обращаясь к ним с просьбой об открытии рынков на таможнях»[189]. Но политические услуги, оказываемые татарами империи Цзинь, до определённого момента обеспечивали сохранение за ними приоритетов в торговле. Хотя это и не было особенно выгодным с экономической точки зрения.

К примеру, указанный выше дефицит чая для торговли со Степью цзиньцам приходилось обеспечивать за счёт его покупки на юге в южнокитайской империи Сун. Это создавало экономическое напряжение для Цзиньского государства, хотя и было оправдано с политической точки зрения. Одновременно цзиньцы, очевидно, стремились не допустить и конечного усиления татар. С тем чтобы на территории Монголии не образовалось государства, способного восстановить прежнюю систему отношений Китая со Степью, существовавшую во времена тюрков и уйгуров. Поэтому при наличии доминирующего племени татар в степях Монголии находилось сравнительно большое число различных самостоятельных племён.

Здесь мы уже вплотную подходим к эпохе Чингисхана и связанными с ней историческими источниками. Они довольно подробны в своём описании имевших место событий и принявших в них участие тех или иных племён Монголии. Выше была сделана попытка доказать, что в предшествующий период времени ни в Монголии, ни ранее в Маньчжурии не было конкретного племени, известного под названием мэн, мэнгу, мэн-у, и что данный термин являлся обобщающим определением, которое применяли тунгусоязычные народы в отношении своих монголоязычных соседей. Последний раз он употреблялся тунгусоязычными чжурчженями, когда они только столкнулись с монголоязычными кочевниками Монголии. Если предположить, что это так, тогда возникает вопрос: к какому племени принадлежал сам Чингисхан?

Официальная монгольская традиция утверждала, что Тэмуджин происходил из некоего рода кият-борджигин, который, в свою очередь, входил в подразделение так называемых монголов-нирунов. Фактически единственное место, где идёт речь о таком разделении монгольского общества на нирунов и прочих, — это работа Рашид ад-дина. При этом надо иметь в виду, что мы имеем дело с официальной версией, созданной уже после образования Монгольской империи, которая при этом носит явно заказной идеологический характер.

Так, к монголам-нирунам официальная история относила потомков некоей легендарной прародительницы монголов Алан-гоа от не менее легендарного Добун-Баяна, по версии Рашид ад-дина, или Добун-Мергена, по версии «Сокровенного сказания». Всего у нирунов, по информации Рашид ад-дина, было два подразделения. Одну часть нирунов составляли племена катакин, салджиут, тайджиут, хартакан, урут, мангут, барулас, хадаркин, дурбан, баарин, дуклат, йисут, сукан, джурьят, будат, чинос, нуякин, хартакан. В другую часть входили нируны из подразделения кият. Это были племена юркин, чаншиут, кият-ясар и кият-борджигин[190]. Вот к этому последнему племени и принадлежал сам Чингисхан, названный при рождении Тэмуджином.

Однако тут же Рашид ад-дин отмечает, что род кият-борджигинов произошёл непосредственно от родного отца Чингисхана[191]. Для нас в дальнейшей работе будет важно замечание, что в хронике истории династии, написанной её официальным историком, подчёркивается особое положение рода кият-борджигинов. Фактически это и есть семья Чингисхана, начало этому роду положил его отец. Судя по всему, такое выделение не случайно. Оно должно продемонстрировать особое место семьи основоположника империи в родоплеменной структуре монгольского общества.