Королева моды: Нерассказанная история Марии-Антуанетты - Сильви Ле Бра-Шово

все переворачивалось с ног на голову. Людовик XVI никогда не пропускал этих спектаклей. Он, столь неловкий в официальных представлениях, связанных с его королевскими обязанностями, с удовольствием посещал маленькие собрания своей супруги, с энтузиазмом аплодируя ее милым представлениям.

Уроки, которые давали именитые актеры, создание и примерка костюмов, время, посвященное репетициям «труппы господ», были весьма полезны: они отвлекали Марию-Антуанетту от гораздо более опасного увлечения – азартных игр, которым она с маниакальной страстью предавалась при дворе. Людовик XVI, хотя и порицал их, зачастую закрывал глаза на это. Азартные игры, развеивавшие скуку, разрушали закрытую и бездействующую аристократическую среду, состояние которой строгая императрица оценивала весьма реалистично. В Версале играли по-крупному; Мария-Антуанетта, случалось, выигрывала, но чаще терпела неудачу, а Людовик XVI тайно оплачивал ее долги из личных средств, чтобы избежать скандала. Уединенная жизнь в Трианоне была, по сути, меньшим злом по сравнению с декадансом системы, давно находившейся в упадке, где королева умирала от скуки, окруженная бесконечно просившими придворными. В ее частном владении на «список гостей» не влияли ни привилегии, ни политические интриги. Ее желание было единственным законом. С 1776 года был установлен регламент: указ «от имени королевы», вывешенный у ворот сада, вызвал сильное возмущение. Однако в ее отсутствие доступ к владению можно было получить с помощью жетона, выданного смотрителем Бонфуа-дю-Планом с разрешения самой Марии-Антуанетты. Дети королевской четы занимали здесь почетное место. Через восемь лет после свадьбы, 19 декабря 1778 года, на свет появилась Мария-Тереза-Шарлотта, по-настоящему осчастливившая своих родителей.

Мадам Рояль

Старшая из четырех детей Людовика XVI и Марии-Антуанетты, Мария-Тереза-Шарлотта Французская, известная как Мадам Рояль, или «Серьезная Муслинка», родилась 19 декабря 1778 года. Единственная из королевской семьи выжила благодаря обмену политических заключенных и была отправлена в Вену в 1795 году. Отказавшись выйти замуж за австрийского принца, в 1799 году она вступила в брак с герцогом Ангулемским, своим кузеном, сыном графа д’Артуа. В изгнании она продолжила писать свои мемуары, начатые в Тюильри. Возвращение «сироты из Тюильри» после Реставрации вызвало бурные эмоции и почитание, которые она переживала с большой болью. Во время «Ста дней»[34] она продемонстрировала решимость мобилизовать роялистские войска против Наполеона. Тем не менее вскоре Мария-Тереза-Шарлотта снова была изгнана и вернулась после окончательного падения императора. После прихода к власти Луи-Филиппа I в 1830 году она покинула Францию навсегда. Овдовев, скончалась недалеко от Вены в возрасте 73 лет. Она покоится рядом с супругом в королевской усыпальнице монастыря в Костаньевице в Словении. Детей у пары не было.

Хотя дочь и не была наследницей престола, ее рождение по крайней мере предвещало последующих детей, что ставило точку на мечтах тех, кто надеялся отправить «австриячку» обратно из-за ее мнимого бесплодия и избавиться от короля, до сих пор считавшегося «бессильным» во всех смыслах. Однако враждебность к Марии-Антуанетте становилась все сильнее. Лишь два года спустя, в октябре 1781 года, родился мальчик – Людовик-Жозеф-Ксавье, долгожданный дофин! Это событие дало игривое название соответствующему оттенку – «цвет детской неожиданности», а также породило множество изящных безделушек, которые разлетались у парижских галантерейщиков как горячие пирожки. Дофина кормили грудью до 1783 года, и в это время в Трианоне пребывала его кормилица— Женевьева, в замужестве носившая говорящую фамилию Пуатрин[35]. Прямолинейная и веселая крестьянка, ее естественность идеально подходила к деревенской атмосфере, которую так любила королевская чета. Совсем не впечатленная прекрасными нарядами, предоставленными ей при вступлении в должность, Женевьева не пудрила свои волосы и по-крестьянски носила новые элегантные чепцы. Однажды Мария-Антуанетта услышала, как кормилица напевает народную песню «Мальбрук в поход собрался» (Malbrough s’en va-t-en guerre); королева подхватила ее, за ней – все остальные. Как всегда, мода отреагировала незамедлительно, и вскоре все стало à la Malborough. Появились шляпы с широкими полями, украшенные лентами и перьями, которые герцогиня Мальборо даже заказала Le Grand Mogol, чтобы экспортировать в Англию. В это же время в строившейся деревушке королевы появилась башня Мальбрука – напоминание о песне и ее добродушной вдохновительнице. В марте 1785-го родился второй мальчик, Людовик-Карл, получивший титул герцога Нормандского, а в июле 1786-го появилась на свет София-Беатриса, мадам София, которая прожила менее года.

Герцог Нормандский, будущий Людовик XVII

Людовик-Карл Французский родился в марте 1785 года в Версальском дворце. После смерти своего старшего брата в 1789-м стал дофином. В 1792 году он был заключен в Тампль вместе со своей семьей и после казни Людовика XVI признан роялистами как Людовик XVII. Он умер в Тампле 8 июня 1795 года в возрасте 10 лет вследствие болезни и плохого обращения.

Большой Трианон, построенный Людовиком XIV, находился в нескольких шагах от небольшого дворца. Тут из-за недостатка места у матери размещались дети с прислугой. Чтобы они не поранились, играя в длинной галерее Котелля, ножки мебели обивали пушистой фланелью, известной как «медвежьи лапы». Каждый день дети приходили к матери играть в небольших садах в окружении кур и коз. Когда в 1787 году строительство деревни было завершено, посетители из Лотарингии случайно встретили королеву, появившуюся неожиданно, в льняном платье, дополненном фишю и кружевным чепцом. Она «не шла, а скорее плыла с несравненной грацией» [15]. Потрясенные, они, прячась, наблюдали за ней и, как большинство других, посчитали ее еще более величественной в этом скромном наряде. Эта цитата прекрасно выражает их впечатление: «Она любила одеваться с невероятной простотой, но особое, присущее ей достоинство всегда выдавало ее высокий статус» [16]. В этой искусственной деревне, ставшей подлинной благодаря настоящим крестьянам, которые там жили и работали, «дом королевы», снаружи казавшийся деревенским, внутри скрывал изысканные залы. Здесь устраивались ужины в узком кругу, а вечера завершались танцами в амбаре.

Впрочем, Мария-Антуанетта ничего не изобрела. Все приличное общество увлекалось сельской жизнью, как видно из идеализированных картин Фрагонара и идей Руссо. Сценки из сельской жизни, где дамы играли роль крестьянок, разнося молоко, давно были в моде, как и увлечение пасторалями. Искусственные скалы, пещеры, мосты, ручьи, храм любви, музыкальный салон и другие так называемые постройки, которыми она украсила свой парк, тоже не были чем-то необычным – подобные сооружения уже украшали сады многих аристократов. То же касается и ее театральных увлечений, которые десятилетиями процветали в замках по всей Франции. Так в чем же ее обвиняли, если она лишь следовала духу времени? Официально возмущение вызывали ее расходы, поскольку королевская казна была не в лучшем состоянии. Однако покойный король потратил куда больше на строительство Малого Трианона и множество других замков ради прекрасных глаз мадам де Помпадур. Позднее замок был перестроен из любви к мадам Дюбарри, которая, помимо всего прочего, получала немалое содержание и была осыпана подарками. Но, разумеется, королева Франции не была фавориткой: тайная личная жизнь была ей недоступна. Она должна была не только блистать сама, но и делать так, чтобы блистали те, кого рождение и королевская милость возносили на протяжении поколений. Вместо этого Мария-Антуанетта окружила себя узким кругом приближенных, которые присваивали все привилегии.

В замке язвительно называли это уединенное место «маленькой Веной». Злословили, строили догадки. Установка загадочного кабинета с движущимися зеркалами, примыкавшего к спальне королевы, только подогревала интерес. Что скрывал этот очаровательный будуар небесного цвета, окна которого можно было в любой момент заслонить зеркалами? Что она делала в этом темном гроте, обитом мхом, вдали от посторонних глаз? На каком основании она осмеливалась развлекаться, уклоняясь от своих обязанностей? С кем и для чего? Сплетни росли как снежный ком, слухи распространялись. Обиженные тем, что их отстранили, придворные уезжали в Париж, а вместе с ними там распространялись грязные памфлеты. Те, кто оставался в Версале из-за служебных обязанностей, чувствовали себя ненужными в отсутствие монархов, которые больше не играли по правилам.

Когда благоразумные люди предупреждали Марию-Антуанетту о том, как ее скромные наряды, манера развлечений и неприязнь к блеску интерпретируются в обществе, она, говорят, ответила: «Я на сцене, так пусть меня либо освистывают, либо встречают овациями» [17]. Эта фраза Марии-Антуанетты была одновременно проницательной и ужасно неосторожной. В течение всего 1779 года в Трианоне проходили «интимные» вечера, на которые приглашались