Язычество в православии - Галина Алексеевна Носова

чуждые им отвлеченные концепции христианского вероучения и в особенности его центральная идея — идея искупления и спасения[12]. Абстрактные идеи христианства в народе приземлялись, применялись к реальной исторической действительности. Религиозные образы православия, представления о рае и аде получали в народных воззрениях и устном поэтическом творчестве свою интерпретацию, нередко даже противоречащую христианскому учению. Бог, богородица, святые, ангелы приобретали конкретные черты, наделялись свойствами, психологически понятными простым людям.

Наряду с синкретическими образованиями в мировоззрении и жизненном укладе народа стойко удерживались вековые представления и обычаи, отразившие хозяйственный уклад доклассового общества и патриархально-родовые общественные отношения. Чрезвычайно живучими, например, оказались древние элементы в похоронно-поминальных обрядах, которые позже сплелись с христианскими эсхатологическими представлениями (эсхатология — религиозное учение о «конце света»). То же можно сказать и о народных родильных, брачных и некоторых других обычаях и обрядах семейного и общественного плана. Хотя практической установкой церкви было внедрение в жизнь русского населения венчального единобрачия, спустя столетие после принятия христианства (в конце XI в.) киевский митрополит Иоанн жаловался на то, что обряд венчания соблюдается только боярами и князьями, а простые люди браки заключают по-прежнему, т. е. «поймают жены своя с плясаньем и гуденьем и плесканьем»[13]. Большую устойчивость проявляли и образы «низшей мифологии», которые отчасти дополнялись новыми персонажами, отчасти, наоборот, под церковным влиянием превращались в «бесовскую», нечистую силу.

Разумеется, здесь дано лишь приближенное изображение сложного исторического процесса формирования православно-языческого синкретизма в период раннего средневековья на Руси, так как подробное его рассмотрение не входит в задачу нашей книги.

* * *

Настоящая работа не претендует на освещение основных проблем православного язычества в широких хронологических рамках. Цель ее — дать сравнительно-исторический очерк религиозных верований, обычаев, отношений, бытовавших в среде русского крестьянства на протяжении периода конца XIX — начала XX в. и современности. Обращение к исследованию крестьянской религии продиктовано рядом причин. Именно в жизни дореволюционного крестьянства в наибольшей полноте сохранялись древние религиозно-бытовые традиции. Наличие же обширных этнографических, исторических, фольклорных материалов по этой теме, накопленных наукой в прошлом веке, значительно облегчает нашу задачу. Они позволяют судить о соотношении в религии крестьянства христианского и дохристианского компонентов, о формах переплетения религиозных явлений с реликтовыми моментами в общественной и семейной сферах, о методах влияния церкви на характер народных бытовых верований.

Остановимся на характеристике важнейших компонентов дореволюционного религиозно-бытового комплекса. После реформы 1861 г. (отмены крепостного права) Россия, по выражению В. И. Ленина, оставалась «в полукрепостничестве», Россией «деревенской», Россией «помещика и крестьянина»[14]. Самый глубокий корень религии — «социальная придавленность трудящихся масс, кажущаяся полная беспомощность их перед слепыми силами капитализма»[15] — находил богатую почву во всем строе социально-экономических отношений русской общинной деревни, в совокупности всех ее противоречий: в сохранении крупного помещичьего землевладения с пережитками барщинной системы и крепостничества, в упадке и разорении массы мелких хозяйств, подвергавшихся беспощадной эксплуатации помещиками и кулаками, в столкновениях внутри поземельной общины. Развитие производительных сил и изменение общественных отношений шло в деревне «с наибольшей медленностью и постепенностью»[16]. Тем не менее во второй половине XIX в. крестьянское хозяйство превращалось в товарное денежное хозяйство, в производство капиталистического типа.

Изучение экономических отношений внутри крестьянской общины, проведенное В. И. Лениным в книге «Развитие капитализма в России», со всей отчетливостью показало, что в русской пореформенной деревне стало совершившимся фактом разложение крестьянства, шел процесс «раскрестьянивания», означавший не только дифференциацию, но и «коренное разрушение старого патриархального крестьянства и создание новых типов сельского населения»[17], — сельской буржуазии (преимущественно мелкой) и сельского пролетариата, класса товаропроизводителей в земледелии и класса сельскохозяйственных наемных рабочих. С одной стороны, образовался слой зажиточных крестьян, владеющих большими участками земли, вводящих в сельскохозяйственное производство новую технику, развивающих травосеяние, молочное хозяйство и т. д. С другой стороны — сельский пролетариат и полупролетариат, неимущее, безземельное или малоземельное крестьянство с ничтожным наделом, батрак, чернорабочий, поденщик, продающий рабочую силу, находящийся в полной кабале у ростовщика, в безысходной зависимости от кулака, «умного» хозяина и других типов сельской буржуазии. — Хозяйства, стоящие на грани разорения, оставались во власти рутинных способов производства, располагали примитивными орудиями труда. «…Русское общинное крестьянство — не антагонист капитализма, а, напротив, самая глубокая и самая прочная основа его, — писал В. И. Ленин. — Самая глубокая, — потому что именно здесь, вдали от каких бы то ни было «искусственных» воздействий и несмотря на учреждения, стесняющие развитие капитализма, мы видим постоянное образование элементов капитализма внутри самой «общины». Самая прочная, — потому что на земледелии вообще и на крестьянстве в особенности тяготеют с наибольшей силой традиции старины, традиции патриархального быта…»[18]

Существованием исторических традиций патриархального быта во многом объясняется длительная живучесть остатков дохристианских верований и обрядов. Языческие пережитки держались и воспроизводились на базе патриархальных, полукрепостнических общественных отношений, многочисленных пережитков в семейно-бытовой сфере, порождаемых архаическими формами полуфеодального землевладения, общинной системой землепользования. Рутинные способы обработки земли требовали большого числа рабочих рук, что вело к сохранению старой формы семьи — большой неразделенной семьи, объединявшей несколько поколений ее членов. Порождением патриархальных устоев была узость социальных связей, замкнутость и косность быта старой деревни, традиционная привязанность крестьянина к клочку земли. «Патриархальщину», «полудикость» деревенской жизни умело использовала в своих интересах церковь. Церковные праздники отмечались по издавна установленному общепринятому порядку: церковный календарь определял порядок сельскохозяйственных работ, характер проведения досуга, служил канвой для прикрепления древних аграрно-магических обрядов, обычаев, суеверий, тесно сплетавшихся с патриархальными традициями в быту.

Неустойчивость мелкого крестьянского хозяйства перед стихией природы и социальной жизни, постоянно стоящая перед ним угроза разорения и обнищания вели к сохранению вплоть до начала XX в. религиозных обрядов и магических действий, особенно сопровождавших различные катаклизмы в трудовой практике. К таким обрядам относятся культы святых — покровителей определенных отраслей сельскохозяйственного производства, обрядовые действия, якобы способствовавшие успеху в различных работах, предохранению хозяйства от несчастных случаев и стихийных бедствий (например, молебны о дожде, молебны по случаю градобитий, неурожаев, обрядовое освящение семян, обход домов с иконами во время пожаров, окропление «святой» водой скота и т. п.). Первобытная магия соединялась в них с магией церковной.

Пережитки феодализма и крепостничества оказывали тормозящее влияние и на развитие семьи. Вплоть до 80–90-х годов XIX в. в русской деревне сохранялись большие семьи с патриархальным строем, который определял характер внутрисемейных бытовых взаимоотношений, моральную атмосферу семьи: веками выработанный авторитет главы семьи, зависимость от старших молодого поколения, приниженность женщин, половозрастное распределение труда, обязанностей, раздел доходов. Отход от установленных издавна порядков и ритуальных предписаний строго осуждался.

Жизни крестьянской семьи постоянно сопутствовало множество обрядов, поверий, предрассудков, представлявших собой остатки не только феодализма, но и