Думские речи. Войны темных сил - Николай Евгеньевич Марков

в Москве, архиепископ Антоний23 и архимандрит Виталий24 – на Волыни, Вязигин25 и Озеров – в Харькове. Все работали по мере сил и возможности, всем хвала и честь – одним в большей, другим в меньшей мере.

Дубровин и Пуришкевич действовали в столице, на глазах у Царя и его Правительства, в их распоряжении были большие денежные средства.

Естественно, что их деятельность была заметнее, представлялась всем нам более важной, более крупной. И все мы радостно и охотно примкнули к родному нам знамени, никак не помышляя о соревновании или соперничестве.

Вот как все было.

Представить же себе, что доктор Дубровин взял да и выдумал Союз Р‹усского› Н‹арода› и потому является как бы родителем Союза Р‹усского› Н‹арода›, могут малые ребята или же помешавшиеся честолюбцы.

Как бы то ни было, но за доктором Дубровиным все же остаются несомненные заслуги: он, Дубровин, и никто иной является официальным основателем Союза Р‹усского› Н‹арода› как определенного содружества русских людей. И этой заслуги никто у г. Дубровина не оспаривает и никто не стремится вырвать у него власть, как это утверждает г. Жеденев.

Лично я стремлюсь к одному: к установлению в деле Союза законности и порядка, как это повелевал нам возлюбленный Самодержец Всероссийский.

Доктор же Дубровин не желает ни законности, ни порядка и потому без всякого повода и основания объявил войну законному руководителю всеми делами Союза – Главному Совету. Вы, г. Жеденев, пытаетесь извратить правду и представить все дело в ложном свете.

Вы обвиняете меня в уклонении от выступлений в Г‹осударственной› Думе против покушения на права Самодержавия. Но ведь Вы не вчера родились и не хуже меня знаете, что это возмутительная неправда. Никто в Г‹осударственной› Думе не выступал так часто и так прямо в защиту Самодержавия, как именно я, Марков 2-й. И именно за эти выступления мои я имел радость и честь получить сотни приветствий от отделов С‹оюза› Р‹усского› Н‹арода›. Именно я, Марков 2-й, возбудил на прошлогоднем съезде Всероссийского Дворянства требовать, чтобы из законов Российских не исключалась статья, обязавшая губернаторов блюсти Самодержавие. И это мое заявление было принято и от имени Всероссийского Дворянства доложено его Императорскому Величеству.

Вы, г. Жеденев, можете думать, что всего этого мало, что другие на моем месте сделали бы гораздо больше, но я должен заметить, что пока другие от обещания не перейдут к делу, до тех пор будет трудно поверить Вам на слово.

Вы упрекаете меня за то, что я «не брезгаю бюрократическими вечеринками». Если Вы разумеете однажды принятое мною приглашение на вечер к первому Царскому министру П. А. Столыпину26, то я заявляю Вам, что считаю для себя такое приглашение за великую честь, и что брезговать подобным приглашением могут одни лишь крамольники и царские недруги.

Основываясь на сведениях жидовской газеты «Речь»27, Вы утверждаете, будто я «целовался с Пергаментом»28. Но ведь Вы хорошо знаете, что «Речь», ровно как и «Рус‹ское› зн‹амя›, – суть газеты, коим оболгать правого деятеля так же легко, как чихнуть. С Пергаментом я стрелялся, г. Жеденев, но никогда я с Пергаментом не целовался.

Вы обвиняете меня в том, что я «не отрицаю народного представительства». Это правда. Я не отрицаю того, что мне в обязанность вменил Самодержец Всероссийский. Царь повелел быть Госуд‹арственной› Думе, и я повинуюсь Царской воле, пока она не отменит своего повеления. Если Вы, г. Жеденев, и Ваши друзья по «Русскому Знамени» не желаете повиноваться Государю Императору и отрицаете его установления, то, значит, Вы не член Союза Р‹усского› Н‹арода›, а член какого-то иного левого союза.

Вы утверждаете, будто мы, члены Главн‹ого› Совета, сделали пребывание доктора Дубровина в составе Гл‹авного› совета невозможным. Это неправда. Скрывшись во время процесса об убийстве Герценштейна на целых полгода из Петербурга и оставив все дела на произвол судьбы, доктор Дубровин вернулся в Петербург в декабре 1909 г. и, не заглянув ни разу в Главный Совет, стал присылать письменные требования об удалении сперва графа Э. Коновницына, только что единогласно (здесь и далее выделено Н. Е. Марковым. – Д. С.) избранного товарищем председателя, а затем Соколова29, затем Маркова, затем Баранова30.

Само собою разумеется, ч то все нам уйти из Совета было бы величайшим личным удовольствием, ибо подвергаться за свой труд ежедневному оплевыванию и оскорблению – кому же охота?

Но все мы остались и останемся до последней минуты, ибо вошли мы в состав Главн‹ого› Совета не ради личной прихоти, а ради насущной пользы Союза Р‹усского› Н‹арода›.

Доктор Дубровин пытается уверить, будто все мы самозванцы и незаконно входим в состав Союза. Это неправда. Не говоря обо мне и отце Машкевиче, выбранных еще в 1908 г. старым составом общего собрания, все новые члены Гл‹авного› совета, как-то: граф Э. Коновницын, Римский-Корсаков, Говорухо-Отрок, – выбраны на собраниях, гораздо более многочисленных, нежели собрания дубровинских времен.

Вот справки.

Выборы графа Коновницына происходили 21 ноября 1909 г. при участии 24 учредителей и членов Гл‹авного› совета.

Исключение Катанского31 за порочащее Союз Р‹усского› Н‹арода› поведение происходило 2 февраля 1910 г. при 25 участниках собрания.

Заседание 23 мая 1910 г. с признанием направления «Русского Знамени» вредным для Союза Р‹усского› Н‹арода› состоялось при участии 22 учредителей и членов Гл‹авного› совета. А вот выборы в члены Гл‹авного› совета закадычного друга доктора Дубровина доктора Надеждина32 произошли 25 мая 1909 г. под председательством г. Дубровина при участии 15 учредителей и членов Гл‹авного› Совета.

А знаменитое собрание 2 января 1909 г. о переходе «Русского Знамени» и Отечественной типографии из владения Союза во владение Дубровина и члена Гл‹авного› совета Полубояриновой состоялось при наличии 11 учредителей и членов Гл‹авного› совета, причем доктор Дубровин председательствовал и вместе с г-жой Полубояриновой участвовал в голосовании столь щекотливого для них вопроса.

Я положительно затрудняюсь понять, как это доктор Дубровин решается доказывать в своей газете незаконность наших последних собраний по их якобы малочисленности. Ведь если незаконно избирать членов Гл‹авного› совета при 25 голосах, то что же придется сказать о приобретении им самим союзной газеты, а другим членом – союзной типографии по решении собрания из 11 голосов, из коих два голоса, материально в деле заинтересованные?

Вы, г. Жеденев, утверждаете, будто «Вестник Союза Русского Народа» издается для замены «Русского Знамени». Это неправда. «Вестник С‹оюза› Р‹усского› Н‹арода›» стал издаваться только потому, что попавшая в частную собственность союзная газета «Русское Знамя» явно перестала быть вестником Союза Р‹усского› Н‹арода›, а стала вестником злобы, зависти, раскола и вражды между сословиями русского народа