Пионерская организация: история феномена - Арсений Александрович Замостьянов

понравился. Он двигался по классу уверенно и легко, не делая лишних движений, говорил звучным голосом, отчетливо выговаривая слова. Спрашивал ребят, как они провели каникулы, где были, что видели. Потом рассказал, как он в детстве любил собирать всякие коллекции и однажды, зацепившись за водоросли, полчаса просидел в реке.

– Не утонули? – испуганно спросила Надя Глушкова.

– Как видишь, – улыбнулся учитель. Улыбка у него была очень светлая и запоминалась.

Ребята разговорились. Каждому хотелось рассказать что-то о себе. Коля Одинцов летом был на Урале. Он привез оттуда разные камни.

– Ты принеси в следующий раз, мы их тут рассмотрим, – сказал учитель.

Саша Булгаков собирал марки, многие ребята – коллекции насекомых.

Васек вспомнил, что летом он занимался выжиганием по дереву, и спросил:

– Можно принести?

– Принеси.

На следующем уроке Сергей Николаевич вызывал к доске. Спрашивая, он терпеливо ждал ответа, а одному мальчику заметил:

– Ты сначала подумай, о чем хочешь сказать, а потом говори. Надо, чтобы мысль была совершенно ясная, тогда ее легко выразить словами.

Уходя, учитель обратил внимание, что в одном месте парты слишком выдвинуты вперед, и без всякого усилия один передвинул весь ряд.

Ребята ахнули.

После уроков не хотелось расходиться по домам. Ребята шумно обсуждали каждую шутку учителя, каждый жест, улыбку, слово.

– Нет, какой силач! Силач-то какой! – с восторгом кричал Леня Белкин.

– Из всех учителей наш самый лучший! – говорили девочки.

– Он, наверно, военным был. Крепкий такой, ловкий! – предположил Одинцов.

– У него, пожалуй, не побалуешься на уроке, – опасливо сказал Русаков.

Ребята засмеялись.

– Посмотрим, – равнодушно сказал Мазин. – А что он сделает?

– Вышвырнет из класса, вот что! Видал, как парты одним махом передвинул? – смеялись ребята.

– А мне так интересно было – я все боялась, что звонок скоро, – улыбнулась Степанова.

– А Синицына-то, Синицына! – фыркнул Одинцов. – Как воды в рот набрала! А потом у доски каким-то тоненьким, не своим голосом пищала.

– Врешь! Врешь! Ничего подобного! Я ничуть не испугалась. И учитель мне ваш не понравился. Ни капельки не понравил-ся! – прищурившись, протянула Синицына.

– Да не мо-жет быть! – растягивая слова и так же прищурившись, передразнил ее Одинцов.

– Дразнись не дразнись, а не понравился! – обернулась к нему Синицына.

– А почему не понравился? Говори почему? – подступили к ней ребята.

– Она и сама не знает, – улыбнулась Валя Степанова.

– Нет, знаю! – упрямо сказала Синицына. – Во-первых, у него к детям никакого подхода нет. А просто он с нами обращается как со взрослыми.

– Фью! – свистнул Одинцов. – Что же он, в детский сад пришел? В ладоши хлопать должен?

В класс заглянул директор.

– Леонид Тимофеевич, а у нас новый учитель! – крикнула Лида.

– Да что ты говоришь? – развел руками директор. – Как же это так? А я ничего не знаю!

Ребята дружно расхохотались.

– Я знаю, что вы знаете… – смутилась Лида, прячась за спины подруг.

Директор посмотрел на часы:

– Учитель новый, а расписание старое. Или вы решили на вторую смену остаться?

Ребята с шумом выбежали из класса.

* * *

Васек ходил за теткой, с жаром рассказывая ей про нового учителя.

– Он знаешь, тетя Дуня, сильный какой! Он взял и прямо с одного маху все парты передвинул. Силач!

– Боксер, наверно, – предположила тетка.

– Нет. Почему боксер? – растерялся Васек. – Боксер – это, знаешь, в таких перчатках борется. А он нет. Он же учитель.

– А… учитель? – складывая в корзинку вымытые ножи и вилки, рассеянно переспросила тетка. – Ну-ну… А где же это у меня ножик один? Обронила, что ли?

Она полезла под стол.

Васек присел на корточки и, приподняв скатерть, с жаром продолжал:

– У нас все ребята любят его! И не то чтобы он очень добрый, он даже улыбается редко…

– Нашла, – вылезая из-под стола, сказала тетка и вдруг озабоченно спросила: – С чего же это он все улыбается да улыбается?

– Кто?

– Да учитель ваш. Эдак и с ученья твоего мало толку будет.

– Да ну тебя! – рассердился Васек. – Я совсем наоборот говорил.

– Это что же такое «наоборот»? – сдвинув на нос очки, строго допытывалась тетка.

Васек посмотрел на нее и прыснул со смеху:

– Ой, не могу!

– Ишь, смеяться-то ты горазд, – добродушно сказала тетка. – А вот посмотрю я, как в учебе поспеваешь. Очень уж вас балуют теперь. А про учителя ты лучше отцу расскажи: он человек самостоятельный, пускай сам разбирается, кто плох, кто хорош.

Васек с хохотом выкатился в кухню:

– Таня! Я тете Дуне про учителя рассказываю, а она… она… сначала… боксером его…

Васек беззвучно затрясся от смеха. Таня взглянула на его лицо и тоже залилась смехом. Тетка вышла в кухню и, поглядев на Таню, ехидно сказала:

– Не знаю, кто из вас старше да умнее!

Но слова эти только подбавили жару в огонь. Васек и Таня смеялись уже без всякой причины, неудержимо и весело.

Павел Васильевич пришел поздно. Он был взволнован предстоящей длительной поездкой.

– Недельки на три укачу, – говорил он, глядя на Васька теплыми, озабоченными глазами. – Ты тут не скучай, Рыжик…

В этот вечер они долго разговаривали. Васек торопливо рассказывал отцу все свои новости. Учитель по рассказам сына понравился Павлу Васильевичу.

– Вот и гляди, чтобы не ударить перед ним лицом в грязь, – поучал он.

Тетка долго не гасила свет, но вмешиваться в разговор не решалась.

Утром в доме была суматоха. Тетка собирала отца в дорогу: пекла ему пирожки, складывала в чемодан белье и метила его, чтобы оно, чего доброго, не перемешалось с чьим-нибудь чужим.

Васек ходил за отцом по пятам и ежеминутно спрашивал:

– Ты целые три недели будешь?

– Три недели.

Васек вздохнул:

– Ну ладно. Сегодня все ребята принесут в школу свои работы или коллекции. Я тоже хотел выжженную коробочку взять и мамину рамку.

Отец и сын начали разглядывать выжженные Васьком вещицы. Васек осторожно держал в руках рамку. Из рамки смотрела на него мать со своей всегдашней спокойной, милой улыбкой.

– В бумажку заверни. Не потеряй там, – сказал отец.

– Ну, что ты!

Они поглядели друг на друга. Сердце у Васька сжалось.

– Приезжай скорей, что ли, – пряча рамку, сказал он.

– Паша, Паша, – закричала тетка, появляясь на пороге, – собирайся! Что ты с ним, как маленький, связался! С коробочками да рамочками…

– Ну-ну, – сдвинул брови отец, – не командуй. Это наши дела.

Он крепко обнял Васька. Васек благодарно и горячо сдавил руками его шею.

Тетка покачала головой и скрылась в кухне.

* * *

На кустах, обросших мохнатым инеем, наросли высокие шапки снега.

Сергей Николаевич шел из школы. Он не торопился. В глазах у него пестрел класс. Несколько фамилий и