Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
Наконец, в этой Записке, составленной элитой тогдашней власти СССР, кроме шокирующей глупости, есть и другие вещи — таинственно-загадочные.
«В августе 1937 года Ежовым был подготовлен так называемый „оперативный“ приказ НКВД о проведении массовой операции по репрессированию лиц польской национальности. На этом приказе имеются подписи: „За — И. Сталин, В. Молотов, Л. Каганович, С. Косиор“. Всего за период с августа по декабрь 1937 года в ходе проведения этой операции было репрессировано 18 тысяч 193 человека. Были случаи, когда вместо санкции на тюремное заключение Молотов ставил рядом с некоторыми фамилиями отметки ВМН (высшая мера наказания).»
Этот «оперативный» приказ по полякам сегодня хорошо известен, мы в дальнейшем им обязательно займемся. Это именно приказ НКВД № 00485. Но только причем здесь В. М. Молотов? В том варианте приказа № 00485 и во всех документах, с ним связанных, которые сегодня опубликованы, Вячеслав Михайлович ничего по полякам не санкционировал. Там приговоры выносились сначала наркомом НКВД и Прокурором СССР, а потом Особыми тройками. В связи с этим у меня есть еще один вопрос:
ВОПРОС № 3: Где находится, в каком архиве, тот вариант приказа НКВД № 00485, который упоминался в Записке, в связи с тем, что санкционировал приговоры по полякам Молотов? И какой из этих двух вариантов подлинный — упоминавшийся в Записке или опубликованный после 1992-го года, в котором Молотова нет? Или они оба подлинные?
* * *
Есть еще одна странность в Записке — отсутствие в ней упоминания печально известного приказа НКВД № 00447. О «польском» приказе есть упоминание, а о приказе, по которому, как потом оказалось, якобы было расстреляно свыше 400 тысяч человек — ни слова. Взяли из архива дело с приказами НКВД за 1937 год, наткнулись на № 00485, а № 00447 — пролистнули? Или еще сочинить не успели?
И особенно на две цифры внимание пока обратим. Операция по репрессированию лиц польской национальности. Число жертв, указанных в документе Политбюро 1988-го года — 18 тысяч 193 человека. И посаженных, и расстрелянных. В 1992 году выяснится, что по приказу № 00485 было только расстреляно 111 тысяч 071 человек.
Значит, заявленная в Записке цифра расстрелянных по приговорам несудебных органов в 37–38 годах 656 548 человек — неверна? Ну, если добавилось расстрелянных по приказу № 00485? Но ничего подобного в дальнейшем не случилось.
С цифрой 656 548 — совсем плохо. В 1988 году КГБ представил ее, как общую по приговоренным к ВМН несудебными органами за период 1930–1953 годов. Тогда получается, что тройки ОГПУ и ОСО совсем к ВМН не приговаривали? Но пока оставим этот разнобой в статистике, полученной из одного органа — КГБ, мы еще много такого увидим, разбираясь с БТ. Нужно только понимать, что если применяются для получения статистических результатов разные методики подсчетов, то разные методики дают и разные результаты почти всегда.
Например, если считать рост производства в тоннах по одной методике, или в деньгах по другой — можно получить разные проценты роста. Это допустимо для таких статистических данных.
Но расстрелянных считают не в килограммах или в пуговицах на пальто, а по головам. Больше того, чего их в 1988 году было считать, если они уже давно были подсчитаны и эти сведения, суммированные по годам, нужно было просто взять в 10-м отделе КГБ, бывшем 1-ом спецотделе НКВД, который вел оперативные учеты?!
А вот если в статистических данных, которые считались по одной методике, есть расхождения, с учетом того, что никаких сложных расчетов не требовалось, применялось только одно арифметическое действие — сложение, да еще сведения получены из одного источника, то первое, что можно предполагать — манипуляции с подсчетами. Согласны?
Пока для нас важно, что разница в числе жертв дает нам все основания подозревать — «оперативный приказ» по репрессированию поляков, известный на момент составления Записки комиссией А. Яковлева совершенно не соответствует тому, который был обнародован после 1992 года, как обнаруженный в архивах.
Мне часто читатели задают вопрос: а что стало с Н. И. Ежовым, за что его судили и расстреляли?
Я не профессиональный историк, поэтому отвечаю: не знаю. Это профессиональные историки знают, что Николая Ивановича арестовали, судили и приговорили к расстрелу за то, что он, планируя государственный переворот, развязал масштабные репрессии с целью вызвать недовольство народа властью Сталина. Правда, тогда не совсем понятно, зачем он приказал палачам из НКВД эти репрессии проводить с такой степенью секретности, что о них народ узнал только через 50 лет от Комиссии, возглавляемой А. Яковлевым?
Профессиональным историкам не мешает то, что следственного дела Ежова никто в глаза не видел, протокола суда над ним тоже, приговора — тоже, сообщений в печати о его судьбе не было, в официальных выступлениях руководителей Советского государства о Ежове, как о преступнике, не было сказано ни слова до 1956 года.
Рассекречены и опубликованы пока только какие-то совершенно нелепые письма Николая Ивановича к Сталину перед, якобы, арестом, да еще более…, не знаю, как выразиться поприличнее, протоколы его допросов, в которых он признаётся даже в гомосексуализме. У меня такое впечатление, что эти протоколы «нашли» в архивах тоже гомосексуалисты, как в одном анекдоте, в плохом смысле этого слова. Да еще типы навроде Онотоле Вассермана в интервью рассказывают, что Николай Иванович увлекался спиртом с кокаином, ходят сплетни о его пьянстве. Даже Сталину такие слова о нем приписывают разные мемуаристы.
Версия у меня есть. Никаким алкоголиком, тем более гомосексуалистом, Ежов быть не мог по определению. Он с 1935 года являлся одним из пяти секретарей ЦК ВКП(б), нахождение в секретарях ЦК алкоголика при Сталине — вещь более, чем фантастическая.
Молчание официальных лиц о судьбе Ежова (о том же Ягоде были официальные заявления) может за собой скрывать возможное самоубийство Николая Ивановича. Предполагаю, что Николай Иванович чувствовал личную вину за провалы в работе, при нем за границу перебежали несколько высших офицеров УГБ, которым он доверял.
Зато в заслугу Ежову можно поставить разгром троцкистского подполья в СССР, за это его люто ненавидели и ненавидят идейные наследники Троцкого, поэтому на него 656 тысяч трупов повесили.
Но бесконечно жаль, что не дожил Николай Иванович до 1988 года и его не вызвали в прокуратуру для дачи объяснений в рамках доследственной проверки при решении вопроса о начале его уголовного преследования. В 1988 году действовал УПК РСФСР от 1960-го года:
«Статья 108. Поводы и основания
