Кровавый юбилей - Олег Владимирович Ракитянский

бывших воинов УГА или ССО, проходивших службу в польской армии или полиции. Таких, как оказалось «патриотов», было немало. Единичные источники (агенты) формировались в звенья разведывательной сети, определялись условия связи, передачи, накопления и хранения разведывательной информации и материалов. Соблюдалась строгая конспирация между всеми информаторами посредством системы паролей, явочных квартир или «почтовых ящиков». Специально выделенные и подготовленные курьеры в строго определённое время посещали пункты аккумулирования разведывательных материалов, получали или изымали её и передавали связной Центра.

По мнению М. Мартинца: «…разведывательная сеть УВО была наибольшей и лучшей по организации этого рода деятельности в Европе… Но велась недолго около полутора лет до 1925 г….».[135] В этой оценки деятельности ВО-Абвер надо учесть не только субъективность М. Мартинца в этих вопросах, даже если об этом, он узнал от польской «дефензивы», но и то, что специалистом в области шпионажа, он никогда не были и не мог знать об эффективности разведслужб других европейских государства. И опять, как и большинство исследователей, М. Мартинец, с некоторой излишней самоуверенностью, позволяет себе только констатировать факт «одной из лучших» разведок Европы. В то же время ни словом не обмолвился для кого предназначалась разведывательная информация, как могла быть использована и почему не проводилась работа по подготовке народного восстания и свержения оккупационного режима? Ради какой цели информаторы рисковали своей свободой, а порой и жизнью?

Со стороны немцев контакты с УВО в начале 20-х годов поддерживали бывший начальник Киевского гарнизона кайзеровский войск (1918 г.) генерал Гренер, полковник Гемп, сотрудники разведцентра, который действовал во Львове, под прикрытием гданской фирмы «Хартвиг» разведотдела 1-й пехотной дивизии в Восточной Пруссии, во главе с капитаном Вейсом и другие сотрудники.[136]

Вторым направлением деятельности Львовской резидентуры ВО-Абвер являлась террористическая и подрывная деятельность в отношении представителей польской администрации на местах. Организация повстанческого движения, обозначенная в установках правительства ЗУНР, оставалась в силе и ею необходимо было заниматься, как и отчитываться перед диктатором о результатах работы. В этой связи приходилось решать вопросы закупки оружия, взрывчатки иного военного снаряжения. С этой целью в г. Данциге, как в «вольном городе», и в Праге, члены ВО-Абвер организовали соответствующие «перевалочные» и производственные центры (экспозитуры).

Так, созданная в 1921 г. в г. Данциг экспозитура ВО-Абвер, проходившая по документам под конспиративным названием «Сакивка», отвечала за переброску на ЗУЗ: подготовленных вояк, оружие, нелегальную литературу, деньги, одновременно служила транзитным пунктом связи. Резидентура насчитывала 8–10 человек. На начальном этапе её возглавлял Кищюк, позже Зголякевич. Наибольшую активность «Сакивка» развила в период руководства её А. Фединой. Как отмечает П. Мирчук через г. Данциг в адрес правительства ЗУНР и «Базы», так именовалась Краевая экспозитура, переводились крупные по тем временам денежные средства, собранные в США и Канаде, в качестве пожертвования на украинское националистическое движение. Например, в 1921 г. через «Сакивку» было переведено 15.595 долларов США.[137]

Аналогичный центр ВО-Абвер находился на территории ЧСР в г. Праге. Чехословацкая власть достаточно либерально относилась к членам ВО-Абвер, как и ко многим эмигрантам из Советской России. На первых порах, созданные украинские центры эмиграции ЗУНР и УНР в ЧСР проявляли повышенную политическую активности в реализации планов «возвращения на родину» в качестве возрождённых правителей. В этом плане деятельность ВО-УВО отличалась своим радикализмом и экстримизмом.

Членами ВО-Абвер на тот период являлись: Стефанович, М. Вербицкий, О. Мельникович, Я. Алексович. В Праге была создана химическая лаборатория, специализирующая на производстве взрывных устройств и доставкой продукции в Край. В качестве курьера в 1921–1922 гг. выступал М. Бигун, в 1922–1924 гг. – С. Индишевский, а также М. Сулятинский. В конце 1922 в начале 1923 годов там же были организованы 3-х месячные курсы по обучению радиоделу и минно-подрывному делу. Слушателями являлись: М. Вербицкий, М. Дорожинский, З. Дурделло, О. Мельникович, И. Паславский. Впоследствии они были переброшены в Галицию.[138]

Оружие и боеприпасы закупались в Германии. В частности, А. Стефанишин (пседоним «Вартовый») впоследствии утверждал, что он через границу Чехо-Словакии в адрес Краевой ВО-Абвер перевёз 500 пистолетов немецкой марки «Оргтис» и патроны. Он же утверждал, что некоторые из немецких полицейских чиновников помогали ВО-Абвер. По данным А. В. Кентия ВО-Абвер, а затем и ОУН, осуществляли своё функционирование благодаря финансированию из фондов специального отдела немецкой разведки «Бюро подготовки войны с помощью национальных меньшинств».[139] В одной из таких партий оружия, переправленных через Закарпатье, было четыре пистолета «Оргтис-патент» калибра 7.65 мм. В последующем использованные членами ВО-Абвер при ограблении почтового дилижанса на ул. Глубокой во Львове 27 марта 1925 г.[140]

В 1921 году после прихода к руководству Краевой экспозитурой Е. Коновальца деятельность, относящаяся к планам «организации восстания», приобрела некоторые очертания в работе членов ВО-Абвер, начав охватывать различные регионы Галиции, округа и уезды (повиты). По причине отсутствия т. н. оперативного штаба во Львовской резидентуре ВО-Абвер общую организационную работу Е. Коновалец возложил на себя. Как пишет П. Мирчук, полковник занимался проблемами добывания оружия, амуниции, получения из-за границы взрывчатых веществ. Текущие вопросы на территории Края исполняли члены экспозитуры, бывшие сослуживцы полковника по УГА и КСС: М. Мартинец, О. Навроцкий, Б. Гнатевич, М. Курах, С. Индишевский и другие.

Весьма вероятно, что запланированные мероприятия по организации и проведению антипольских акций были согласованы с немецкой стороной, которая на первом этапе выступала в качестве политического союзника. Аналогичную позицию должна была занять Москва и Киев, заинтересованные в создании буферного просоветского государства (ЗУНР), выполнявшего своего рода функции «плацдарма» в Европу, разрушив пограничную стену изоляции на Западе страны.

По мере назревания вопроса о придании правового-государственного статуса западно-украинским землям Антантой правительство Е. Петрушевича потребовало от Е. Коновальца ускорить организацию и проведение массовых антипольских акций украинского населения в Крае. Неудача в сентябре 1921 г. с так называемой «конскрипций» (переписью) населения Восточной Малопольши в Тернопольском, Станиславовском и Львовском воеводствах, продемонстрировала руководству ЗУНР потенциальную возможность консолидации украинского населения вокруг идеи борьбы с оккупантами за воссоздание независимого государства.

В качестве дополнительного условия «народного восстания» на ЗУЗ можно также рассматривать благоприятное для правительства ЗУНР внешнеполитического положения вокруг Польши, сложившееся после подписания в Раппало 16 апреля 1922 г. мирного договора между РСФСР и Германией. Заключённое соглашение позволило Германии на короткое время обезопасить себя со стороны РСФСР и «мировой революции» с другой стороны предоставило возможность решить территориальные споры с Польшей, заручиться поддержкой со стороны правительства ЗУНР и её структур ВО-Абвер в Крае. Речь, прежде всего, идёт об оказании помощи Львовской экспозитурой в проведении диверсий, саботажа, террора в тылу польских войск в случае начала вооруженного конфликта в Верхней Силезии или в Данцигском коридоре, т. е. выступить союзниками Веймарской